Прости за любовь (СИ) - Джолос Анна
— Так… Нельзя макароны, сладости, копчёное, — читаю вслух. — Можно творог. Отлично, это есть. Овсяная каша на молоке. Яйца. Отварное мясо. Гречка. Это тоже найдём.
Решаю, что начнём с творога. Достаю его из холодильника и выкладываю содержимое пластиковой формочки в тарелку. Другого варианта нет.
— Ого, как уплетает.
И действительно, стоило Полине опустить щенка на пол, как он тут же побежал к импровизированной миске и набросился на свой ужин.
— Видимо, проголодался в дороге.
На пару наблюдаем за тем, как толстячок с удовольствием уминает творог.
— Вылизал так, что даже мыть не надо.
Гость тем временем пятится назад и…
— Ой-ой. Тат, он кажется…
Ага. Сидит и ссыт прямо на плитку.
— Кто это сделал? Пойду за шваброй, — вздыхаю, глядя на маленького преступника.
Направляюсь в коридор. Хулиган скачет за мной следом. Когда беру навороченную швабру в туалете, принимается с ней играться.
— Дурень, фу! Поль, возьми его на руки. Пусть посидит спокойно, нужно убрать.
— Иди-ка сюда.
Пока она нянчится с новоявленным питомцем Абрамова, отмываю пол с хозяйственным средством.
Вот вам и первые прелести содержания животного в доме.
— Вроде есть пелёнки специальные.
Придётся, видимо, заказать вместе с другим приданным.
— Как думаешь, Марсель оставит его тут?
— Марсель, со слов Джугели, безответственный. Ему нельзя собаку, — доносится до меня голос Абрамова.
— Я не так сказала.
— Да ну?
Стискиваю зубы.
Зачем провоцирует?
— Привет, рок-звезда, — здоровается с ним Филя.
— Привет. Ты как?
— Нормально, — отвечает девчонка, потупив глаза.
— Выглядишь хорошо.
— Спасибо, — она осторожно опускает пёселя на пол и тот, рванув с места, бежит к парню. — Он такой милый!
Кучерявый, присев на корточки, фыркает.
— Ссыкло. Весь номер обоссал в гостинице. Теперь принялся за мою квартиру?
Позволяет щенку кусать свою ладонь, а я никак не могу поверить в то, что всё это происходит на самом деле.
Москва.
Я.
Он.
Его квартира.
— У кого-то вибрирует телефон, — прислушиваясь, сообщает Полина. — Марсель, это твой.
Тоже вижу, что у лежащего на столе смартфона горит экран.
Абрамов-младший выпрямляется и берёт его в руки. Этим явно недоволен разыгравшийся питомец, пытающийся возмущённо тяфкать.
— Ма… Приехал, да. Я в норме. Чё случилось?
Уходит в комнату, а у меня внутри всё сжимается. Рассказала ли Дарина Александровна сыну про то, что отца готовят к операции?
А что если она сделает это прямо сейчас?
Мороз по коже.
— Тат, он жуёт тряпку.
Да ёпрст!
— Нельзя! Ну что ты делаешь!
Отодвигаю малыша и забираю швабру, чтобы отнести её на место. В коридоре краем уха слышу, как возмущается Марсель.
— Почему ты сразу не сказала? Давно? В какой он больнице?
Возвращаясь на кухню, мысленно предполагаю, что мои опасения подтвердились. А уж когда парень залетает туда, злющий до невозможного, окончательно убеждаюсь в этом.
— Что ты ищешь? — спрашиваю, глядя на то, как инспектирует бар и шкафы.
Не отвечает.
— Если алкоголь, то его там нет, — информирую сразу.
Поиски прекращаются.
Замирает.
Поворачивается и бросает недовольный взгляд в мою сторону.
— Где?
— Я всё выбросила.
Проходит секунда. Три. Пять.
— Ты… Что сделала? — переспрашивает, прищуриваясь.
— Выбросила, — повторяю твёрдо.
Матерится.
— Пойду покажу щенка Денису, — бормочет Поля, оперативно самоустраняясь.
Ну нет. Куда?
Хлопает входная дверь и мне приходится смиренно принять тот факт, что мы с Марселем остались в квартире вдвоём.
— Вот щас не понял, Джугели…
— Что непонятного? — отзываюсь смело. — Выкинула всё подчистую. Местные бомжи целый клад найдут.
Бутылок с дорогим алкоголем у Марселя дома было много.
— Не припомню, чтобы давал добро на это, — чеканит ледяным тоном.
— Хватит. Пора тормознуть, тебе не кажется? — сжимаю пальцами столешницу за спиной. Потому что он, сердитый и явно недоумевающий, подходит ко мне.
— Ты к подруге приехала? Вот и занимайся ею.
— Зачем сейчас пить? Ты ведь итак в аэропорту принял на грудь. Верно?
— Какое твоё дело?
— Я знаю про отца, вашу ссору и предстоящую операцию.
Теперь выглядит ещё и удивлённым.
— Илона сказала.
— Ну зашибись… Это только я, как всегда, не в курсе происходящего!
— Она просила молчать.
— Молчать, — повторяет, кивая. — Это у тебя всегда отлично получалось.
Закусываю губу.
Его слова режут заточенным лезвием по сердцу.
— Мне жаль, что так вышло.
— Тебе жаль? — зло смеётся, наклоняясь ещё ближе к моему лицу. — Ты сейчас о чём конкретно?
— Обо всём. Я не хотела, чтобы испортились твои отношения с семьёй.
— То есть, по-твоему, — прихватив за футболку, дёргает на себя. — Жить во лжи куда лучше? М?
— Марсель…
Сердце лупит о рёбра с удвоенной силой. Напряжение между нами такое, что вот-вот замыкание произойдёт.
— За столько лет не нашла возможности рассказать?
Его глаза, буквально прожигают меня насквозь, полыхая обидой и острым разочарованием.
— Прости, — проиграв в этой борьбе, опускаю взгляд.
— За что простить? — горячее дыхание опаляет кожу.
— За молчание. За то, что исчезла, не объяснившись. За то, что причинила тебе боль. Я искренне сожалею.
— Да не нужна мне твоя жалость, Джугели! — резко разжимая пальцы, восклицает гневно.
— Постой! — спешу за ним в коридор.
К двери направляется, на ходу срывая с вешалки свою куртку.
— Не уходи. Ты ведь только пришёл, — преграждаю путь, пользуясь тем, что обувается.
— Отойди.
— Не отойду.
— Джугели…
— Останься дома. Пожалуйста.
Прошу об этом отчаянно. Фактически умоляю, когда на меня надвигается.
— Я тебя видеть не могу, — вцепившись в мои плечи, произносит сердито. — Понимаешь ты, нет?
Морщусь потому, что делает больно.
— Понимаю, ненавидишь.
— Отойди, — раздражённо цокает языком.
— Давай поговорим.
— Не о чем нам говорить, — обрубает сухо. — Дай пройти.
— Нет…
Сопротивляюсь, пытаюсь помешать, но, увы, парень куда сильнее.
Он, не церемонясь, довольно грубо отодвигает меня в сторону и беспрепятственно покидает свою квартиру, заперев при этом дверь на ключ.
— Марсель!
Чёрт возьми!
Слышу, как уходит.
Прижимаюсь спиной к стене. Медленно оседаю на пол и обхватываю голову руками.
И всё-таки, похоже, вы переоценили мою значимость, Игорь Владимирович.
Или нет?
Я вдруг вспоминаю о том, что у меня есть свой ключ. Ключ, оставленный Илоной. Им я пользовалась уже не единожды.
Соображаю быстро. Дальнейшие действия совершаю абсолютно необдуманно.
Вскочив с пола, достаю из сумки связку, обуваюсь и, открыв дверь, выбираюсь в холл.
Проделав манипуляции с замком с обратной стороны, бегу к лифтам. Жму на кнопку и слишком поздно понимаю, что забыла надеть куртку.
Табло показывает цифру двадцать.
Нет, не успею вернуться. Да и плевать…
Нервно переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо жду, когда кабина окажется на моём этаже.
Створки наконец открываются.
Залетаю внутрь и едва не врезаюсь в пожилую дамочку, держащую на руках маленькую, пучеглазую собачонку.
— Господи Иисусе! — верещит она испуганно на пару с этой самой собачонкой. — Меня чуть инфаркт не хватил.
— Простите, очень тороплюсь, — извиняюсь виновато.
— Оно и видно, милочка, — косится в мою сторону, не без любопытства разглядывая. — Тише, Люцифер. Успокойся, мальчик.
Люцифер? Серьёзно?
Хотя, судя по нраву, кличка соответствующая.
— У него клаустрофобия. К тому же, он не любит ехать в лифте с посторонними.
— Что ж. Придётся потерпеть, — развожу руками и только сейчас замечаю, что шубка на чихуахуа — точь-в-точь миниатюрная версия той, в которую одета хозяйка.
