Острые грани - Тата Кит
Нашла место и время, дура!
Всю линейку я держалась недалеко от своих, но за спинами других родителей, практически вжимаясь спиной в кирпичное здание школы.
Красавчик-старшеклассник пронёс девочку с огромными бантами и колокольчиком в руке на своём плече по квадрату линейки. Какие-то девочки танцевали, другие – пели, кто-то из учителей или родителей толкал пафосную речь об особенности школьных годов. А я смотрела на деток в белых рубашках и блузках, и думала, насколько красивым мой ребенок пойдёт в первый класс. Я точно не стану покупать своему ребенку букет для учительницы больше его самого. Глядя на некоторых детей, которых едва было видно из-за шуршащего букета, чувство умиления как-то исчезало. Хорошо, что у Настюшки был небольшой букетик, почти как свадебный, разница только в том, что в нём были яркие цветочки почти всех цветов радуги.
Хотя кого я обманываю? Мне и дети? Я себя-то не могу контролировать и досмотреть за собой – какие мне дети? Я даже кошку не рискну завести, потому что едва ли та сможет прожить со мной хотя бы месяц. Я либо забуду о ней, и она умрёт от голода, либо она сама сбежит от меня к более нормальным и правильным людям.
А с ребёнком… Не хочу обманывать себя ложными надеждами на что-либо, поэтому решение сложившейся проблемы для меня максимально очевидно. Я не Ру – я не справлюсь, я не сильная, я безответственная слабачка, идущая на поводу у сиюминутных желаний. Какой, к чертям, ребёнок?
Линейка начала расходиться. Кто-то заходил в школу, кто-то шёл на парковку, а кто-то остался у школьного крыльца и фотографировался. Фотографировала и я.
Счастливая семья моей сестры счастливо улыбалась в камеру, позировали и звали меня к себе для селфи.
Недалеко от нас, будто специально, будто меня кто-то хотел наказать, расположился Серёжа со своей семьёй. Они тоже фотографировались. Я слышала, как жена просила Серёжу улыбнуться на камеру, пока их снимала какая-то женщина. Наверное, бабушка их сына, который, кстати, тоже не очень охотно соглашался на фотосъёмку. Он скорее рвался к пацанам, которые ждали его чуть в стороне, нежели желал, чтобы его фотографировали в белой рубашке и отглаженных брюках.
Наконец, парнишке удалось высвободиться и сбежать за школу на спортивную площадку с пацанами.
- Обнимитесь хоть, - укоризненно и повелительно произнесла женщина, фотографирующая Серёжу и его жену, пока я, стараясь не смотреть на них, делала вид, что что-то ищу в своей сумочке. – Серёж, ну обними свою жену нормально!
Поднять на них взгляд исподтишка – моя большая ошибка.
Я увидела, как Серёжа, будучи в классическом костюме и даже причесанный (при мне он был вечно лохматый и в джинсах), приобнял свою жена за талию и мягко притянул к себе. Склонив к ней голову, он смотрел куда-то размыто, будто пытался сосредоточиться на асфальте за ней.
А вот его жена чётко знала, куда смотреть. И, так же приобнимая мужа за талию поверх пиджака, она смотрела ровно на меня. Наши с ней взгляды встретились, и в её глазах я чётко прочитала, насколько я ничтожна в её глазах, и где моё место.
Резко дёрнув головой, я отвела взгляд в сторону и поспешила к сестре. Мне нужно просто свалить отсюда и снова забиться в квартире.
Сославшись на то, что у меня куча дел перед началом учёбы в универе, я пулей вылетела за территорию школы. Быстрыми шагами дошла до угла забора, завернула за него и дошла до автобусной остановки.
Чувствуя тошноту и слабость во всех конечностях, я села на скамейку и трясущимися руками вынула из сумочки телефон. Пролистала последние звонки, мечтая о том, чтобы поскорее набраться с кем-то из своих девчонок, чтобы поскорее от всего уйти, но палец завис над номером Роба.
Пожалуй, он единственный человек, который знает абсолютно обо всём, что происходит в моей личной жизни последний месяц. Значит, ему не нужно будет что-то объяснять и рассказывать, чтобы он понял.
Пару гудков, и Роб ответил с лёгкой ленцой и игривостью:
- Если ты в костюме школьницы, в белых чулочках и бантиках, то я уже выезжаю.
- Я у первой школы. На остановке. Приедешь? – я старалась говорить так, чтобы в голосе не было слышно слёз.
- Что случилось? – теперь голос Роба звучал крайне обеспокоенно.
- Если ты не приедешь, то что-нибудь может случиться.
- Постарайся хотя бы минут двадцать не двигаться и не создавать пиздеца. Я выезжаю.
Пока я прятала лицо в ладонях, сидя под козырьком остановки, не сразу обратила внимание на то, что рядом оказался Роб.
- Ты второй раз срываешь мне классный секс, - пробурчал он, присаживаясь рядом со мной.
- Классный? С тобой? – отняла я руки от лица и отёрла сопли вместе со слезами и потекшей тушью. – Я, возможно, спасаю ту несчастную, в которую ты скорее всего с первого раза не попадёшь.
Я сдавленно хохотнула сквозь слезы и получила мягкий тычок в плечо от парня.
- Что у тебя случилось? – спросил Роб. Подался чуть вперед, оперся локтями в свои колени и заглянул мне в глаза, слегка щурясь от полуденного солнца.
- Не знаю. Жопа какая-то.
- А мне ты позвонила, потому что я единственный, кто может эту жопу отшлёпать?
- Не знаю, - поморщилась я и несколько секунд молча смотрела на шелуху от семечек и окурок под ногами. – Просто ты единственный, кто не будет занят жалостью ко мне и подтиранием моих соплей. А ещё ты единственный, кто знает, откуда эта жопа растёт.
- Я не буду с ним драться третий раз, - сразу сказал и очень уверенно заявил Роб. - Хоть всю улицу соплями залей.
- Уже нет необходимости. Наш поцелуй сработал, как я и хотела: сегодня он был со своей семьёй на линейке. Обнимал жену, сына… Даже тёща там (или мама) затесалась… Идиллия, короче.
- Поэтому ты тут и ноешь? – фыркнул Роб и встал со скамейки. – Обосраться,
