Полюби меня такой - Dana D
— Ничего…
Абсолютно равнодушно произносит.
— Ну вот и прекрасно… Всего доброго!
На улице поздний вечер, довольно холодно, да и я продрогла до костей, собираюсь уже выйти с этого чертового балкона, как Герман добавляет.
— Просто стану и буду орать во весь голос на весь двор, пока ты не спустишься.
— Да ты совсем ненормальный?! Проваливай сказала!
Что вообще в голове у этого человека?! В нём что, две личности борются за право существования?
— Вполне вменяемый.
— Попроси свою невестушку, записать тебя к психотерапевту.
— Повторю еще раз. Спускайся. Живо!
— Нет!
Возвращаюсь в свою спальню. Закрываю плотную дверь, и чтобы наверняка, задергиваю темные шторы на окнах. Ещё наглости хватило явиться, да после всего того, что утром на меня вылил. Стою у окна и подглядываю сбоку через небольшой кусочек ткани за Германом, так и стоит внизу. Ну вот и почему не уходишь? Сама себя уговариваю, не смотри! Отойди от окна! Хочу уже спуститься вниз, как слышу бешеные оры, такое чувство, что внизу под моим окном лежал подбитый, умирающий лось.
— Язвочка-а-а! Вы-хо-ди! Уля-я-я!
Тут, уже мое терпение не выдерживает, беру в руки вазу, подхожу, открываю окно и со всей дури кидаю ее вниз. Я практически попадаю в него, но этот спринтер успевает увернуться.
— Совсем бешеная что ли?!
— Я сказала тебе русским языком, проваливай!
— Ладно, сама напросилась.
Видимо я разбудила его внутреннего зверя. Оскалившись, он снял свою куртку и швырнул её прямо к своим ногам. Он что сейчас собирается делать?! Он же не собирается лезть сюда?! Убьется же. Но видимо он об этом сейчас не думает, Герман быстро и ловко вскарабкивается на нижнюю перегородку перила и уверенно поднимается ко мне.
— Стой на месте! Ноги переломаешь, Спайдер Мэн недоделанный!
Облокачиваюсь на перегородку и шиплю как самая смертоносная змея, пытаясь его притормозить.
— Соболевская, как только я поднимусь, крести зад!
19 глава. Прощай
Мы несколько секунд молча смотрим друг на друга. Вот он, стоит здесь, у меня в комнате и напросто испепеляет меня своим томным взглядом.
— Так и будешь молчать? Ты пару минут назад была так красноречива, а сейчас язык проглотила?
Я же старалась весь этот день не думать о нём, было совершенно невыносимо чувствовать эту отстраненность, которую я сама же возвела между нами. Герман смотрит голодными глазами, внимательно осматривая каждый сантиметр моего тела, резко, его взгляд опускается но мои руки. Черт! Он словно чувствует что-то неладное. Как можно скорее старательно обтягиваю рукава кофточки, пытаясь скрыть небольшие красные пятна.
— Зачем ты здесь? Я же тебе все сказала.
— А я тебе сказал, нам надо поговорить. И мы поговорим, и мне плевать, хочешь ты того или нет.
— Уходи… Внизу родители и Игорь, не дай Бог тебя здесь увидят… Прошу, уходи!
— Плевать на всех, сейчас есть только я и ты.
Меня раздирало изнутри от своей же любви к нему. В мыслях я не хотела его прогонять, хотелось чтобы он схватил меня в охапку и увез от всего этого кошмара что происходит в моей жизни, но не могла ему этого сказать, насколько я его любила, настолько же и больно было мне сейчас.
— Выслушай меня, дай мне все объяснить и извиниться… Перегнул. Переклинило. Сам себя ненавижу за все эти ужасные слова.
— Говори.
— Прости за вид конечно… Но заниматься скалолазаньем я сегодня не планировал.
Шумно выдыхает и напряженно сжимает волосы на затылке, а потом совершенно неожиданно, лезет под куртку и достает из-за своей спины помятый, небольшой букетик белых лилий. Дурак мой любимый. Цветы в ужасном состоянии, на пол медленно падают ароматные и нежные лепестки. Но это так мило и трогательно… Как только узнал про них? В тот раз были банальные розы, а сейчас… Усмехаюсь, забираю этот потрепанный букет и вдыхаю их чарующий аромат. Божественно…
— Мы поговорим, но не здесь.
— Я никуда с тобой не поеду.
— Я не спрашивал твоего мнения.
Герман уверено и медленно принялся надвигаться на меня, я лишь выставила руку вперёд, упираясь своей ладошкой в его огромную, каменную грудь.
— Стой где стоишь.
Моя попытка насмешила его. Он перехватил в свои руки букет и швырнул его на кровать. Хищно оскалившись, без разговоров, подхватил меня на руки и закинул на свое мужественное плечо.
— Сиди смирно, а будешь брыкаться, отшлепаю тебя по твоей сладкой заднице.
Понимаю что сопротивляться ему бесполезно в данную секунду, когда его это останавливало? Я даже не брыкаюсь, послушно вишу на его плече.
— Ну ты и псих, Громов!
— Твой личный псих.
Слегка шлепает меня по ягодице, а потом плавным движением поглаживает ладонью по месту шлепка.
— Может ты мне ещё дуло пистолета к виску приставишь?
— Могу приставить что нибудь другое и не к виску.
— Извращенец! Пусти меня пока я тебя не покалечила.
От этих явных намеков мне становится не по себе. Нет! Я же понимаю, если мы окажемся сейчас наедине, сдерживаться будет практически невозможно. А я не могла… Не могла после Игоря поддаться его власти. Противно. Меня словно окунули в самую загнившую яму. Тут уж я начала брыкаться на его плече, крутилась так, что случайно ударила его локтем меж рёбер. Дура! Только сейчас понимаю что ударила его в место пореза. Он зашипел от боли, но хватку не ослабил.
— Ссс… Вот вообще сейчас не за что отгреб.
— Переживешь!
Пытаюсь выглядеть бездушной сукой, лишь бы он меня сам от себя оттолкнул, ведь так же проще, проще ненавидеть. А самой до одури больно, больно видеть как каждый раз он корчится и мучается испытывая физическую боль, она словно каким-то чудным образом передается и мне.
— Пожалей свои красивые ножки, будешь продолжать брыкаться, полетим с твоего балкона вниз.
Понимаю что веду себя глупо. Хочешь разговор? Поговорим… Все так же вися у него на плече, устало вздохнула, упираясь рукой о свой подбородок.
— Вот так, умница, ты мне доверяешь?
— Хм.
Чувствую как он качнул головой в мою сторону. Выжидающе ждет, даже с места не сходит. Доверяю ли я? Всецело… Доверяю и душу и тело, но упрямо это скрываю. Театрально подставляю палец к губам, демонстрируя ему, что принимаю сейчас якобы самое важное решение в своей жизни…
— Нет!
Герман нагло ухмыльнулся, открыл дверь ведущую на балкон и аккуратно стал перелазить через балконную перегородку.
— Да мы же убьемся! Пусти меня!
