Развод. (не) Говори прощай (СИ) - Сати Стоун
— Что? — не понимает Диляра.
Иду к шкафчику, куда прячу разную мелочь, достаю картонную коробочку и протягиваю её Диле. Та смотрит в недоумении.
— Это… это…
— Я объясню, как пользоваться.
— Да нет, этого же не может быть…
— Ну, на всякий случай. Давай проверим. Хорошо?
Глава 58. Светлана
Диля неуверенно кивает. Я открываю коробку и инструктирую подругу, как правильно всё сделать. Много времени это не отнимет.
— Ты пока переодевайся, — велит Диля.
Я чуть не забыла об этом. Тут же скидываю с себя повседневную одежду и облачаюсь в праздничную. К этому моменту Диля возвращается и кладёт на тумбочку продолговатый пластиковый предмет, похожий на ручку.
— Ну, что там? — беспокоюсь я.
— Пока ничего… — пожимает плечами Диля.
Мы обе замираем в ожидании, когда предмет произведёт сигнал. Раздаётся тихий писк. И я, и Диля одновременно открываем рты.
— Боже… — выдыхаю я.
— Я… я… — бормочет Диля. — Я не ожидала…
Не дослушав, резко заключаю её в объятья.
— Поздравляю! Поздравляю тебя! — почти кричу со слезами на глазах.
Диляра всё ещё в шоке. Но это приятный шок. И вскоре Диля тоже едва не плачет.
— Нет-нет-нет! — бросаюсь я успокаивать. — Нельзя плакать на собственной свадьбе! Невесте не положено!
— Да ты сама хороша! — смеётся сквозь слёзы Диляра. — Да и не ты ли говорила, что всё это только формальность?
Да, она права. Я так говорила, но всё-таки согласилась на эту авантюру. Ведь свадьба на острове — это скорее просто красивая церемония и фотосессия на память. Регистрация уже была полтора месяца назад в Москве.
— Тебе тоже нельзя плакать! — поучает меня Диля. — Ты ведь тоже — невеста!
Смеюсь и утираю слёзы.
— Аж в третий раз! — шучу я.
— Главное, что жених — один и тот же!
Мы уже вместе заливаемся смехом.
И тут Диля говорит:
— А давай тебе тоже тест проведём? У тебя есть ещё один?
Краснею до кончиков ушей.
— Не надо, — серьёзно говорю я.
— Почему? Ну, просто так…
— Не надо, — отвечаю уже с нажимом.
— Боишься?.. — понимающе шепчет Диля.
— Нет… — верчу головой. — Просто… не хотела… испортить сюрприз.
— Что?!. — при виде моей улыбки Диля сначала округляет глаза, а затем бросается меня обнимать. — И ты тоже?!
— А откуда, ты думаешь, у меня с собой тесты на беременность? — снова чуть не плачу.
Я сама узнала только после того, как мы заселились в отель. Думала рассказать всем уже после нашей двойной церемонии на берегу моря. Не получилось.
Теперь Диля радуется уже за меня. Вот, оказывается, насколько у нас крепкая дружба. Сначала справили двойную свадьбу в Москве. Потом решили сделать красивую экзотическую церемонию на райских островах. А теперь мы обе беременны. И срок у нас — один и тот же.
Хотя что ж тут удивительного? Первая брачная ночь — это всё-таки особое событие. В моей жизни она уже была. Но во второй раз всё случилось ещё более волшебно. Наверно, потому результат волшебства получился так скоро.
Наши счастливые объятья прерываются настойчивым стуком в дверь.
— Вы скоро?
— Там уже всё готово!
Два мужественных голоса слышны даже здесь, за дверьми в спальни, куда немедленно входит моя нянечка с маленьким Камилем на руках.
— Так, невесты! — громко распоряжается она. — Не заставляйте ждать женихов!
— Вообще-то, они — уже мужья, — напоминаю я.
— Не выходи из роли! — требует Диля. — У нас сегодня — тоже свадьба! Просто неофициальная. Зато невероятно красивая.
Я с ней абсолютно согласна. Может, сегодня эта «поддельная» двойная свадьба даже более настоящая, чем та, что состоялась полтора месяца назад в Москве. Та свадьба была нужна больше для родственников и бюрократических вещей. А здесь…
Здесь поженятся наши души.
У нас не будет ни свидетелей, ни гостей. Только мы вчетвером: я, Алишер, Диляра и Ильдар…
Мы все вместе после стольких бед и напастей. После ссор и прощений. Теперь мы все — одна семья.
По возвращении в Москву из Казани я и Алишер узнали, что Диля дала согласие Ильдару выйти за него замуж. Оба друга помирились, чему я несказанно рада. Потому что это правильно — просить прощения и прощать, не держать зла и продолжать упорно видеть в людях добро. А оно всегда есть, даже в тех, кто совершил страшные злодеяния.
Искреннее покаяние и чистые помысли искупляют многие грехи. Это правильно, это по-людски. Всем нам главный судья — только бог.
И он даже пощадил Ильдара в награду за его искренность и самоотдачу. Вот уже полгода его болезнь находилась в стабильном состоянии. Врачи называли это чудом. Но для меня в этом смысле никаких чудес не было. Это не чудо — это прощение и благословение свыше для того, кто смог усмирить своих демонов и встал на путь истинный.
— Вы идёте?! — снова нетерпеливые голоса за дверью.
— Сейчас цветы вянуть начнут на такой жаре!
— Всё, девоньки, — ворчит нянька, — бегом под венец!
Мы с Дилей обе в белых летних платьях и сандалиях выходим из номера.
Ильдар и Алишер встречают нас. Не думала, что они настолько серьёзно отнесутся к этой затее. Но, похоже, волнуются наши женихи не меньше, чем на московской свадьбе.
Я беру под руку Алишера. Он в белой рубашке с коротким рукавом, в светлых брюках. Диля берёт под руку Ильдара. Он тоже необычайно красив и счастлив. И наверняка станет ещё счастливее, когда узнает о новости, которую для него приберегла Диля.
Да и Алишер точно обрадуется нашим обновлениям. Ведь он тоже мечтал о втором ребёнке.
Первое время нам было непросто, но мой муж старался изо всех сил. Все мы помогали восстановиться Диле. Я занималась обустройством нашей возвращённой квартиры на Старом Арбате под нужды сынишки. Жизнь постепенно наладилась.
А уж сейчас так и вовсе била целебным ключом.
Вчетвером выходим на дорожку, проложенную по пляжу к небольшой возвышенности на берегу моря. Там находится огромная цветочная арка — для двух пар. Идём вперед.
Нас дожидается церемониймейстер, который озвучит для свадебную речь. Мы снова обменяемся кольцами и супружескими клятвами. На этот раз всё очень особенное, всё только для нас.
— Согласны ли вы?.. — произносит ведущий церемонии.
— Согласна!
— Согласен!
— Согласна!
— Согласен!
— Вы можете скрепить ваш священный союз поцелуем! — объявляет церемониймейстер.
Алишер обнимает меня крепко-крепко. Рядом Ильдар обхватывает Дилю, притягивая к себе.
Горько!
И пусть нам будет горько в последний раз!
