Наваждение - Ирина Волчок
Наверное, их действительно там запомнили. Знакомый официант виноватым голосом сказал, что кухня уже заканчивает работу, из готового мало чего осталось, но то, что осталось, можно подогреть, остудить, порезать, так что голодными они не уйдут.
– Ну, давайте то, что осталось, – согласился Сандро. – И чего-нибудь горячего обязательно. И бутылку вина.
Они неторопливо ужинали, пили «за нас с тобой», за удачный сегодняшний день, за прекрасный портрет Риты, который теперь всегда будет с Сандро… Рита не могла отделаться от мысли, что это их прощальный ужин. Грустила, смотрела в тарелку, молча кивала, услышав очередной тост, поднимала бокал и, не сделав ни глотка, ставила на стол. Сандро, наконец, не выдержал ее молчания, стал быстро говорить, что и сам очень не хочет уезжать, что они с Вахтангом стараются контролировать ситуацию в бизнесе даже отсюда, из отпуска, но долго отсутствовать не могут, всякое может случиться, и хорошо, если их вовремя предупредят, и тогда придется немедленно ехать, обстоятельства сильнее него, и не навсегда же они с Марго расстаются! Она не должна сердиться! Она же умная, она должна понять…
– Да я понимаю, – прервала Рита его торопливые объяснения. – Я же тебя ни в чем не виню. У каждого человека могут случиться обстоятельства, которые сильнее него. Я не сержусь. Просто показалось, что это наш прощальный ужин.
– Нет… – Сандро выглядел почти испуганным. – Нет, не надо так думать. Не грусти, Марго. Даже если скоро уеду, то потом мы все равно встретимся, правда? У нас будет еще много времени, поверь мне.
Рита опять молча кивнула, взяла свой почти полный бокал и наконец отпила из него несколько глотков. Она никак не могла представить, когда и сколько времени у них будет. Хорошо бы напиться так, чтобы заглушить это проклятое тревожное предчувствие. Но сухим вином так напиться невозможно. Ну, и нечего пытаться.
Была уже почти ночь, когда они вернулись в «Спутник». Сандро сразу ушел проверять, как там дела у друзей. Рита осталась одна, с облегчением сбросила туфли, заварила чай и взяла в руки папку с рисунками, села на ковер посреди комнаты, открыла папку и принялась раскладывать рисунки перед собой. Все же очень необычные портреты получились. Она и узнавала, и не узнавала себя. Конечно, это была она, перепутать ни с кем невозможно. Но разве в жизни она такая красавица? Тут художник ей польстил. И характер, который проступал в каждой черте рисунка, совсем не ее. Слишком жесткий, что ли. Ну да, ей не нравилась идея с портретом, но позируя, она старалась не показывать недовольства, раздражения и усталости. Она просто думала о том, сколько времени у них с Сандро осталось. Грустила. Ага, вот на этом рисунке грусть видна, художник очень точно ухватил ее настроение. А вот на этом – совершенно бесстрастное выражение лица. А на этом – почти надменный взгляд… А на этом – красавица явно скучает. Вот как, значит, увидел ее художник. Интересно, что будет видеть в них Сандро, о чем думать, что вспоминать. Вот этот портрет, где она особенно мрачная, ему отдавать не надо, надо оставить себе. О чем она думала в тот момент? Да о том же, о чем думает почти всегда, – сколько еще времени у них с Сандро осталось. Рита встала, подошла к зеркалу и долго рассматривала свое отражение, сравнивая с портретом. Да, здесь очень похожа. Вздохнула, вернулась на ковер и опять принялась перебирать рисунки. Один рисунок ей особенно понравился: браслет на руке, хрупкое запястье, тяжелый браслет, тонкие пальцы. Пожалуй, этот рисунок она тоже оставит себе. И возможно, еще что-то. Посмотрит еще раз завтра. Ведь будет у них с Сандро еще завтра? Плохое предчувствие – это просто суеверие.
За этим занятием и застал ее Сандро, прямо с порога радостно спросил:
– Ну что, нравится? А я предупреждал! А ты сопротивлялась!
– Нравится, – призналась Рита. – Особенно рисунок с браслетом. Если ты не против, я оставлю его себе. И еще парочку. Завтра выберу.
– Конечно, – согласился он. – Большой портрет не отдам, из остальных выбирай, что хочешь. А завтра мы едем в Дагомыс, в наш любимый ресторан. Девушки заскучали, компания требует продолжения банкета. Ты ведь не против?
– Вы ведь уже решили, что поедете, так что же ты меня об этом спрашиваешь? Я думала, что мы проведем этот день вдвоем, – сказала она. – Но раз вы так уже решили… Я не против.
– Ну, вот и хорошо, – обрадовался Сандро. – Я все же надеюсь, что это не последний наш день.
Рита тоже на это надеялась, и постаралась задавить опять всколыхнувшееся в душе плохое предчувствие.
* * *
Утром была на удивление солнечная, пляжная погода. Рита проснулась рано, отдохнувшая, в хорошем настроении, но вставать не хотела, блаженно ленилась, вспоминая все события вчерашнего длинного дня, – дорогу в горы, дом художника, утомительное позирование, нервы и эмоции… Напрасно она с самого начала восприняла идею с портретом в штыки. Такие хорошие портреты получились. Действительно очень хороший художник. И Сандро остался доволен. И эта лохматая собака не такая уж страшная. А главное – не было рядом этой толпы, которая все время хочет продолжения банкета. Да, сегодня это продолжение будет, но только вечером, а сейчас спешить некуда, можно полениться.
Позавтракали они с Сандро прямо в номере, потом вместе еще рассматривали Ритины портреты, потом придумывали планы на день, потом Рита собралась на пляж. Сандро сказал, что присоединится к ней позже, и ушел какие-то свои дела «порешать». Рита вышла к морю, побродила вдоль кромки прилива, радуясь и удивляясь: октябрь, а солнце яркое, море тихое, вода теплая, еще не успела остыть после жаркого лета. Дома уже глубокая осень, дожди, может быть, даже снег, холодный ветер, черные тучи… Она не любила октябрь дома. А здесь, на море, это был ее любимый месяц. Даже шторм, дождь и ветер здесь она прощала октябрю. Потому что море всегда прекрасно, а уж при такой сказочной погоде!.. Придет Сандро – и они вместе поплавают в еще теплом октябрьском море. Сандро все не появлялся, и она заглянула в «Наутилус», перекинулась парой слов с барменшей Леночкой, заказала для порядка стакан сока. Потом пристроилась на своем любимом месте, в самом конце пляжа, под стеночкой. Там и солнышко всегда светило, и ветер не особенно
