Метель - Алина Аркади
– И в этом году никто не смог завоевать его сердце, – обречённо вздыхает Зоя, объявляя итоговую сумму покупок Вали.
А дальше тишина, шорохи, и колокольчик на входной двери оповещает, что продолжения разговора не будет. Подхожу на кассу, не обращая внимание на высказывания Рыжей. Не слышу, сосредоточенная на одной мысли и сожалении, что доверилась не тому человеку, так опрометчиво сорвавшись в пропасть. На автомате расплачиваюсь, лишь махнув рукой в сторону Зои, когда та хватает меня за рукав куртки, требуя ответов. Каких и зачем?
Едва переставляю ноги, опустив голову и сдерживая слёзы. Мечтаю лишь об одном: уединиться в комнате, накрывшись с головой одеялом, и дать волю скопившимся эмоциям. На моё счастье, соседка всё ещё развлекает деда, эмоционально комментируя какую-то передачу. Остаюсь незамеченной, проскользнув в свою комнату и закрывшись изнутри, чтобы непрошеные гости не застали врасплох.
И уже в одиночестве, уткнувшись в подушку, даю волю чувствам, сковавшим тело и уничтожающим душу. Я была уверена, что не ошиблась в Лёше, так старательно подбиравшемуся ко мне. Всё казалось настоящим, искренним, правильным… Лишь казалось? Не научившись на прошлых ошибках, вновь попала в западню, когда человек воспользовался моей доверчивостью и наивностью.
«Глупая Маша…» – крутится бесконечной каруселью в мыслях, заставляя почти выть. Не почувствовала, не поняла, не предугадала, что человек, появляющийся здесь раз в год, легко откажется от завоёванного трофея и вернётся в настоящую жизнь.
Мне кажется, я почти не спала, прокручивая, будто старую плёнку, все эпизоды взаимодействия с Лёшей: каждое слово, жест, эмоцию, движение… Ни капли фальши, как по мне, но ведь люди умеют мастерски притворяться. У них заготовлен комплект масок, которые надеваются в зависимости от обстоятельств и применяются только по назначению. Вероятно, Лёша из этой самой категории.
– Мань! – Стук в дверь заставляет открыть глаза и осознать, что уже утро. Время пролетело неимоверно быстро в размышлениях и самобичевании. – Манюнь, вставай. На самолёт опоздаешь, через три часа уже.
– Уже встала, – откликаюсь, чтобы услышать удаляющиеся шаги и получить время, чтобы сползти с кровати.
Провожу утренние процедуры, наблюдая в отражении зеркала нечто похожее на человека с красными глазами и опухшим от слёз лицом. Мною сейчас можно диких зверей в тайге пугать, никто не посмеет приблизиться. Собираю чемодан, просто закидывая вещи, и сажусь сверху, чтобы застегнуть его. На аккуратность нет времени. И сил.
А затем самое сложное – прощание с дедушкой. Лишь вздыхает, спрашивая, всё ли я взяла и напоминает о той или иной вещи, которая была мною забыта.
– Завтра на маяк? – спрашиваю уже возле калитки, пока ожидаем такси.
– Да, Мань. А что дома делать? Да и Иван за меня столько смен отработал, что мне теперь в своей башне три недели сидеть. Да я не жалуюсь, мне только в радость. Тоскливо иногда, когда метель закружит и ветер завоет, а так… Привык.
– Возьми тёть Римму, – шепчу ему на ухо подмигивая. – Сразу веселее станет.
– Тьфу на тебя, – всплёскивает руками, закатывая глаза. – Этой свиристелки только там не хватает. У меня же тогда ни минуты покоя не будет. Она ж везде, понимаешь? Шагу не ступи, чтобы не услышать комментарий, который, кстати, совершенно не нужен!
– Ладно-ладно, сам решай. Пока, деда, – обнимаю его так крепко, как могу. – Сразу звони, если что. Пожалуйста.
– Договорились. Приземлишься – позвони.
Мне помогают загрузить огромный чемодан в багажник, а водитель ожидает пассажира, когда в спину прилетают слова деда:
– Встретишь Алексея – передавай привет. И напомни – он мой должник.
Внутри всё сжимается до коликов, когда слышу знакомое имя.
– Деда, навряд ли мы с ним встретимся. – Не произношу «никогда», не желая озвучивать то, что уже приняла для себя. К горлу вновь подступает вязкий ком, а от взгляда родного человека готова позорно разреветься, поэтому сажусь в такси и машу на прощание, пока дом не остаётся далеко позади.
В аэропорту ждёт неприятная новость: все рейсы отложены на неопределённое время из-за плохой видимости. Располагаюсь в кресле и включаю режим «ожидания». Спустя несколько часов понимаю, что лучше было бы сдать билет и вылететь в другой день, но не могу оторвать себя от кресла, уткнувшись взглядом в одну точку. Здесь никому нет до меня дела, а отсутствие расспросов и ненужного внимания делает аэропорт удобным местом для раздумий.
Нескончаемым потоком сыплются сообщения, что мне звонил Мельников. Такое чувство, что мужчина решил меня переплюнуть в количестве совершённых вызовов. А затем входящий вызов от него же ввергает в замешательство. Я могу объяснить, с какой целью пыталась до него достучаться, используя различные варианты связи, но теперь это не имеет смысла. Более не являясь работником «ТехЛайт», не вижу причин беседовать с Мельниковым, потому что мы автоматически выйдем на тему моего увольнения и его причин. А так как причиной является именно он, вряд ли нам обоим будет приятен данный разговор. Поэтому скидываю входящие звонки и ставлю телефон на беззвучный режим.
Спустя восемь часов и четыре стакана кофе, наконец, объявляют посадку на рейс, который должен был оказаться в Москве в одиннадцать утра, а теперь сядет в десять вечера. Даю отбой Кристине и пишу, что доберусь сама. Самолёт совершает посадку в Шереметьево с огромным опозданием, сразу беру такси и еду в нашу с Крис квартиру.
Не могу отделаться от мыслей о Лёше, перемалывая снова и снова события последних двух недель. А потом понимаю, что меня уничтожает – отсутствие завершённости. В любых отношениях важна эта самая завершённость. Точка, конечное слово или же действие, которое даст понять – это конец. Нельзя прерываться на той фазе, когда есть что сказать, отдать, подарить… Нужно испытать весь спектр: радость, печаль, взлёты, разочарование. Испить друг друга нужно до самого дна, и если идти рядом не представляется возможным, разбегаться, пожелав друг другу счастья. Когда всего невысказанного и несделанного остаётся в сердце слишком много, это приносит неимоверную боль, заставляя постоянно испытывать сожаление. Лёша оборвал всё настолько резко, что я застыла с этой чёртовой нежностью на вдохе, а отпустить по-настоящему не могу. Именно по этой причине и выдохнуть ещё долго не получится.
Глава 26
Открываю дверь квартиры, закатываю огромный чемодан, стараясь не разбудить
