Неверная - Аля Алая
– Еду с ними.
– Хорошо, – Семен Владимирович откидывается на диване, – внучка еще одна, Рита, ты представляешь?
– Она вся в Рената и деда, – Рита Максимовна присаживается рядом со мной, – Соня, не пропадайте.
– Не пропадем, – я слабо ей улыбаюсь.
– Мам, – Мали появляется в комнате как ураган, – у меня брат и совсем маленькая сестричка. Как моя самая большая кукла.
– Вырастет, – тянусь к ней и усаживаю у себя на коленях.
Потом был обед, на котором Мали предсказуемо всех очаровала. Она такая открытая и веселая, что в нее невозможно не влюбиться.
Я подержала на руках малышку Миланы, познакомилась с ее сыном и мужем. Оказалось, у нее замечательная крепкая семья. Так за нее рада.
Не могла ничего поделать, все время посматривала на Рената, который тоже не спускал с меня глаз. Что будет между нами дальше? Сможем ли мы найти общий язык на этот раз или нас опять ждет неудача?
В конце дня Ренат опять отвез нас в гостиницу и пообещал заехать завтра, чтобы вместе ехать в аэропорт. Он летит вместе с нами, и мне опять страшно.
Что будет дальше?
Глава 31
Я вижу, как Соню пугает сближение со мной.
Наверное, самым разумным было бы дать ей небольшую передышку, чтобы прийти в себя и потом постепенно начать привыкать друг к другу. Но даже те часы, что я провожу один – настоящее мучение.
Не могу без нее и дочки.
Перелет был хоть и недолгим, но все равно выматывающим. В их квартиру мы приезжаем уже к обеду, и Мали потихоньку клюет носом. Соня укладывает ее в детской, пока я с большим любопытством исследую квартиру.
Она довольно просторная, три комнаты и большая кухня. Все в светлых девчачьих тонах. Много Сониных работ, рисунков Мали в рамках и следы дочкиных шалостей в виде разноцветного дивана.
– Как тебе? – Соня останавливается в центре гостиной и улыбается, рассматривая цветную абстракцию.
– Концептуально, – я усмехаюсь, – у меня есть пара твоих работ.
– Вот как? – Соня удивляется, – и каких?
– Розовая Соня.
– Черт, я там голая, – она мгновенно краснеет, – но хорошо, что она у тебя.
– Правда?
– Натка при ее продаже сказала, что скульптуру обязательно купит какой-нибудь толстосум и будет дрочить в своем пентхаусе на мой пластиковый зад. Так что с ее продажи мне это предположение покоя не дает.
– У твоей подруги отлично с юмором, – усмехаюсь и прикусываю губы. Лучше Соне не знать, какие мысли меня посещали, когда я прикасался к ее пластиковому клону.
– Она крестная, – Соня проходит мимо меня в сторону кухни, – хочешь кофе?
Крестная, значит. Повезло Мали с крестными…
– Давай, – застреваю у стеллажа с книгами и альбомами. Вытаскиваю тот, где Мали совсем маленькая и на обложке огромная цифра один. Захожу в кухню и присаживаюсь за стол, кладу на него альбом и начинаю медленно пересматривать фотографии.
Тут все, с самого рождения. Тим встретил Соню с Мали из роддома, часто мелькал на снимках с ней на руках. Есть фотографии с крещения и празднования годика.
– Он заменил меня и видел все то, что я уже не смогу, – с трепетом и печалью смотрю на свою малышку в руках Тимофея.
– Ты женился, я думала, у вас будут свои дети, – голос Сони совсем тихий и растерянный.
– Я не хотел от нее детей, просто пытался заглушить тоску, – листаю глянцевые страницы и жадно впитываю в себя образы на фото, пытаюсь запечатлеть в памяти.
– Наш брак был таким коротким. Я думала, у тебя получилось пойти дальше, все забыть.
– Нет, Соня, – качаю головой и пристально смотрю ей в глаза, – я ничего не забыл.
Помню все, и хорошее, и плохое. Хотя плохого намного больше, как оказалось. А приятные моменты собираешь по крупицам.
Соня отворачивается к плите и начинает разливать кофе по кружкам. Но дрожащие руки ее выдают. Представляю, какой груз вины сейчас на ее плечах.
– Соня, – подхожу к ней со спины и разворачиваю к себе, стираю со щек соленые слезы, – я хочу попробовать снова.
– Я боюсь, что ничего не получится, – она несмело упирается ладонями мне в грудь, – но тогда были только ты и я, а сейчас есть еще и Малика. Будет разумно держать дистанцию.
– А ты сможешь? – смотрю в Сонины расширенные голубые глаза, лихорадочно всматривающиеся в мое лицо, цепляюсь за ее губы, и они приоткрываются. Поцеловать Соню хочется до одурения, до помутнения рассудка. Но только я больше давить не буду. Медленно отпускаю ее и отступаю.
– Где ты будешь жить? – Соня пытается прийти в себя и ставит на стол кофе, присаживается как можно дальше от меня за столом.
– В гостинице, – отпиваю горячий напиток и задумчиво опять перелистываю альбом, – в паре километров от твоей квартиры.
– Но это временно, а потом?
Черт, если бы я сам знал, что потом. В идеале я хочу помириться с Соней, купить квартиру или дом и жить нормальной семьей. В Москве или Питере без разницы. С одной стороны, хочется быть поближе к родителям, но с другой стороны, быть подальше от Тимофея тоже не помешает.
– Давай пока не будем загадывать, хорошо? – закрываю альбом и отодвигаю его в сторону.
– Ладно, мне нужно заняться домашними делами, – Соня поднимается, – нас долго не было. Продукты заказать, забросить вещи в стирку и все такое.
– Я помогу, – улыбаюсь ее робкой попытке от меня избавиться, – а ты научилась готовить или твои ручки все так же не для пельменей?
– Кулинарный блог мне в помощь, – Соня смутилась, но уголки губ поползли вверх, – пельмени у меня идеальные получаются, кстати. Но Мали не любит. Она вообще лепить не любит. Вот если бы их можно было бы раскрасить потом, то может быть она и изменила бы свое мнение.
Когда мы с Соней не пытаемся тянуть одеяло на себя, а действуем как команда, все получается удивительно
