Только (не)любовь (СИ) - Чернышова Агата

Он осунулся и немного схуднул, чуть насмешливый взгляд сменил несколько озлобленное выражение глаз, но в целом, это был тот Яр, который ушёл от меня пять дней назад.

— Заходи! — произнесла я, впуская его внутрь.

— Чай я буду. Или кофе, — произнёс Яр с порога, не дав мне шанса самой это предложить, хотя я планировала. Мы оба рассмеялись, и ругаться совсем расхотелось.

Я махнула рукой и отправилась на кухню варить новый кофе. Открыла непочатую пачку, которую берегла для особых случаев, решив, что жить надо каждый день, а если долго ждать чего-то особенного, то можно это и пропустить.

Руки немного дрожали,  я была рада, что Яр приехал. Мы не виделись пять дней, а теперь казалось, что расстались на год. Не то чтобы я скучала, нет, конечно, но мне не хватало его присутствия в жизни. За эти недолгие дни, что муж не звонил и не давал о себе знать, я вдруг осознала, что Яр мне нужен.

И пусть он там барахтается со своей Викой, мне достаточно видеть его и говорить. Спорить и доказывать, что я права, или позволять убедить себя в обратном.

Кофе зашипел, и я очнулась от мыслей, поняв, что стою у окна и улыбаюсь, глядя на улицу. Выключив аппарат, я разлила горячий ароматный напиток по маленьким чашкам и поставила их на поднос.

— Держи, — произнесла я, передавая блюдце Яру.

Он так и не присел, что вызывало во мне некую тревогу: сейчас скажет, что ненадолго и надо бежать. Никогда бы раньше не подумала, что буду довольствоваться даже такими полудружескими встречами.

— Тебя не смущает размер чашки? — прервала я молчание. Под пристальным взглядом мужа я чувствовала себя институткой, выпущенной под пригляд маменьки и впервые встретившей молодого человека. Осталось только покраснеть, к счастью, это со мной происходило не часто.

— Нет, — получила я ответ. — Я так понял, напиток крепкий.

— Да, это какой-то редкий бразильский сорт.

Яр сделал глоток, даже не поморщившись, хотя я только что вспомнила, что по рассеянности забыла положить сахар. Но мужчина сделал ещё глоток и поставил чашку с блюдцем на комод. А потом взял и мой кофе, чтобы и эту пару отправить туда же. Я так и не сделала ни глотка, хотя во рту пересохло.

Мужчина приблизился и, откинув мои волосы назад, провёл пальцами по лбу.

— А как же Вика? — спросила я, и тут же мысленно поругала за этот вопрос. Вечно мне всё надо прояснить до конца!

Я ожидала, что он отстранится и уберёт руки, лежащие на моих плечах, но нет. Яр только крепче прижал меня к себе:

— Нет никакой Вики. Больше никого нет. Только ты и я.

«Аминь», — подумала я и ответила на поцелуй с тем жаром на который была способна. Надо отметить, что такой страсти я от себя не ожидала.

Мне хотелось быть с Яром где угодно: на диване, в постели, на полу. Сверху, снизу и с боку, неважно как и где, важно быть

Здесь и сейчас, не выжимая из близости иной смысл, кроме того, что в ней изначально заложен: на краткий миг сделать мужчину и женщину одним целым, заставить почувствовать, насколько уязвим и ведом партнёр, и насколько хрупко всё то, что происходит.

Соприкасаясь обнажённой кожей, барахтаясь в тягучей сладости поглаживаний и размеренного ритма пульсирования наших тел, я чувствовала, как рождаюсь заново, чтобы умереть вновь, содрогнувшись под приливной волной апогея страсти. Словом, мы занимались любовью без устали и почти не прерываясь на еду и туалет, пока за окном не стемнело.

 Стоило одному отлучиться в душ, как другой уже поджидал партнёра под дверью или составлял ему компанию.

Это было похоже на пиршество изголодавшихся людей, волею судьбы попавших за стол, полный яств. К счастью, физически мы идеально дополняли друг друга, хотя после страсти он или я подсмеивались над партнёром, но это только оттеняло поцелуи, как море смягчает жаркий день.

Уже ближе к ночи мы оказались на разложенном диване, который я застелила хрустящими белыми простынями. Я лежала в объятиях Яра и слушала, как ровно бьётся его сердце.

— Ты останешься на ночь? — спросила я, чувствуя, что больше сегодня не хочу ничего знать.

— Может, останусь гораздо дольше. Стану оригиналом, заброшу квартиру и перееду к тебе на съём. Буду лежать на этом диване и отъедать пузо, потягивая пиво. Мне уже нравится такая перспектива.

Я заглянула в глаза. В них искрилась смешинка.

— И заставлю каждый день варить мне по утрам кофе, — произнёс он, улыбаясь. -- И бегать за пивом.

— Знаешь, чего я боюсь? — спросила я, поджав губы и опустив глаза. Мои пальцы скользили по рельефной груди, и мне хотелось поцеловать ту родинку слева. Или я уже делала это сегодня? — Что мы не уживёмся. Помнишь, сказку про двух баранов, столкнувшихся на мосту? Это ты и я. Слишком похожи.

— Или ты слишком загоняешься. Иногда краткосрочные цели более оправданы. Давай просто жить и спорить. Начинай. Мы едем на Бали. Ты ведь не была там?

Я хотела вернуться к тому разговору, в результате которого должна отстоять своё право на выбор курорта, но мне было лень. Бали так Бали. Сможем пережить совместный отдых, значит, будет видно, как сосуществовать дальше.

— Я люблю тебя, — Яр перевернул меня на спину и поцеловал в губы.

— Давно влюбился? — задыхаясь, спросила я.

— Как говорится в одном фильме: «Давно. Понял только сейчас», — ответил Яр и нежно поцеловал меня в нос.

***

В отпуск мы отправились через неделю. Всё это время виделись каждый день, ложись в одну кровать и проводили вместе ночи, но о серьёзных вещах не разговаривали. Наверное, и он, и я боялись затрагивать такие темы, в которых наши мнения могут не совпасть.

Конечно, придёт время поговорить начистоту, выяснить жизненные планы друг друга, но пока мы обсуждали просмотренные фильмы, прочитанные книги, новости и прочую чепуху. И наслаждались этим лёгким общением, не грозящим ссорами и обидами.

Накануне отъезда Яр показал мне письмо Виктории и рассказал о её роли в этой истории с Юрием.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила я, прежде чем прочитать письмо. — Я тебя не спрашиваю. И верю на слово.

—Хочу, чтобы ты поняла меня, снежная, — спокойно ответила он, глядя в глаза. — Если бы Вика повела себя иначе, я бы не сблизился с тобой.

— Хочешь сказать, что наш роман закрутился от отчаяния? — нахмурилась я, чувствуя, как в горле образуется ком из невыплаканных слёз.

Неужели все слова, сказанные мне, просто ложь и красивая обёртка?! Нет, я в это не верила. Здесь что-то иное.

— Нет, видишь, объяснение необходимо.

Яр взял меня за руку и крепко сжал её:

— Прочти.

Я отошла к окну и пробежалась глазами по набранным на компьютере строчкам. Всё-таки правы те, кто утверждает, что раньше письма служили отражением души и настроения пишущего.

Вика сообщала, что не держит на Ярослава зла, что одно время ей хотелось отомстить и придумать ход с беременностью, но потом она поняла, что насильно мил не будешь.

Так же Снежная королева в последних строчках выражала надежду, что в будущем, если ему всё надоест, он может попытаться достучаться до той, кого сейчас отвергает.

От письма веяло грустью, перемешанной со злым отчаянием, припорошенным слезами боли. Наверное, пиши Вика от руки, это было бы заметнее.

Тут бы строчка предательски съехала со строки, непременно стали бы видны размытые буквы, и от бумаги пахло бы духами брошенной женщины. А так — деловая вещь, распечатанная на принтере со штепселем электронной почты в верхнем правом углу.

— Она любит тебя, — произнесла я, отдавая письмо.

— Может быть, — ответил Яр. — Хочу, чтобы ты поняла. Я показал это не для того, чтобы похвастаться или вызвать ревность. И уж тем более не для того, чтобы огорчить. Я хочу быть честным, насколько это возможно. Для меня очень важна прозрачность отношений. Не знаю, как ещё сказать!

Яр поджал губы и нахмурился. Он говорил всё это, меряя шагами комнату, пару раз заходил на кухню глотнуть воды из-под крана и старательно избегал моего взгляда.