Наталья Калинина - Распахни врата полуночи
А может, это и простое совпадение. Цепляюсь за любые случаи, в которых так или иначе фигурирует фабрика.
Но не об этой ли паре упомянула и соседка Кармен? По времени совпадает.
Еще одно забавное происшествие случилось с нами по дороге. Когда мы уже подходили к дому, вдруг услышали жалобное мяуканье. На дорогу выбежал тот самый котенок, который «заманил» меня в фабричное помещение, — живой и невредимый. Я узнала его по черному пятнышку возле мордочки.
— Ой, смотри! Это тот самый малыш, которого я пыталась выручить! Слава богу, с ним все в порядке!
Котенок сел в желтый круг падающего на асфальт света уличного фонаря и жалобно замяукал.
— Он, наверное, голодный, — присел над ним Рауль. — Кроха какой…
— Потерялся, наверное. Жалко бросать…
Пока я причитала над котенком, Рауль уже выпрямился, держа его на руках. Удивительно, но малыш успокоился, только попытался устроиться поудобней.
— Возьму его к себе, — решительно сказал Рауль. — Отнесу сейчас к родителям, а завтра заберу. Сегодня неудобно: я на мотоцикле…
Мы договорились о встрече на следующий день, и Рауль с котенком на руках ушел.
Ложилась я спать в ту ночь счастливая. Сердце билось теперь в новом ритме, в душе играла музыка, а память превратилась в шкатулку с воспоминаниями-драгоценностями. И я совершенно не думала о том, что счастье может оказаться слишком коротким…
…Мое счастье не дожило и до обеда следующего дня — того часа, когда мы собирались встретиться с Раулем. Он хотел показать мне еще какие-то интересные места — уже не на побережье, а в сердце Каталонии, Барселоне. Но когда я завтракала в кафе, том самом, в котором мы дважды сидели с Раулем, услышала вдруг над ухом веселый голос:
— Привет, красотка!
Подняв голову, я увидела присаживающуся за мой столик Ракель, и сердце сжалось в ожидании неизбежности. Как я могла забыть о существовании этой сексапильной кошки? А Ракель сегодня превзошла все самые смелые ожидания: широкий белоснежный топ, спадающий с одного смуглого плеча, джинсы-«дудочки», которые в отличие от многих девушек ей удивительно шли, завязанные в высокий хвост волосы, прямая челка, густо подведенные глаза, изумительный оттенок кожи, натурально-яркие губы, неизменные серьги-кольца и браслеты на запястьях. Ни капли пошлости, хоть любая деталь из ее образа на другой девушке смотрелась бы вульгарно или дешево.
Движения Ракель были обманчиво-томны, но взгляд смотревших на меня чуть прищуренных глаз оставался цепким.
— Говорят, тебе мой мальчик понравился, — сказала Ракель небрежно, будто сообщила некую банальность.
Вытащив из выложенной на стол пачки сигарету, закурила и выпустила колечко дыма мне в лицо.
— Так вот, красавица, пришла тебя предупредить — по-доброму, как подруга подругу. Рауль — не такой простой парень, каким хочет казаться. Он умеет быть очаровательным, когда это нужно. К примеру, когда хочет охмурить девчонку. Зачем он это делает, спрашиваешь? А просто чтобы досадить мне. Дурачок, думает, что заставит меня так ревновать. Но я уже привыкла к этому. Каждый раз после того как мы повздорим, цепляет первую попавшуюся девчонку, хоть красавицу, хоть уродку — в этом случае он разборчивостью не отличается, очаровывает, а потом подстраивает так, чтобы его «свидание» увидело как можно больше людей, в надежде на то, что кто-то мне донесет. Говорю же, дурачок, надеется вызвать мою ревность. Но первый же не выдерживает и бежит мириться. К чему это я говорю… В воскресенье мы с ним поспорили — из-за ерунды. Уже сегодня Рауль прибегал ко мне мириться. А вчера, наверное, на пляж тебя возил? Слова сладкие говорил? Не обольщайся, дурочка. Я не желаю тебе зла. Просто хорошо знаю Рауля: мы с ним давно вместе, всякое бывало между нами, но, главное, мы все равно друг к другу возвращаемся. Вот видишь, я тебе даже не угрожаю. Хотя, наверное, ты в первый момент подумала, что я пришла запугивать тебя: не засматривайся на моего парня, иначе красоту попорчу. Ничего подобного! Я мирная и добрая девушка, видишь, хочу по-хорошему раскрыть тебе глаза на Рауля. Могла бы еще кое-что рассказать про него, но, думаю, и этого достаточно. Ну ладно, красавица, я пойду. Выпила бы с тобой кофе, но тороплюсь. Приятного аппетита! Выводы, надеюсь, сделаешь правильные.
И она ушла. Чертовка, даже оглянулась и улыбнулась мне на прощание, будто и вправду приятно пообщалась с приятельницей.
Тишина… Гнетущая, давящая. Только слышно, как на кухне капает вода из неплотно прикрытого крана. И эти звуки разбивающихся о металлическую раковину капель разносятся по всему дому, проникают через уши, вбуравливаются в мозг. Пытка «капельницей», пытка мыслями. Нужно только встать, плотно закрыть кран, и прекратится это методичное постукивание, звучавшее набатом по еще одной оборванной в сердце струне. Но нет сил, ноги-руки ватные, как у тряпичной куклы. Я не помню, как расплатилась за кофе, как вышла из кафе и вернулась домой. Просто очнулась уже здесь, лежа на диване и слушая этот перестук капель.
А откуда-то с улицы доносится еле уловимый шум — будничный, живой: гул машин, людских голосов, смех, лай собаки. Шум обычной жизни. Там — шум, здесь — тишина. Там — жизнь, здесь — мертвое пространство. Там — еще есть надежды, здесь — уже ничего нет. Здесь есть только диван с образовавшейся на подушке вмятиной от щеки, есть монотонный звон разбивающихся капель. И пустота в сердце. Когда нет мечты, когда нет надежды, хочется умереть.
Странно, но мне не было так плохо даже в то время, когда я узнала о предательстве мужа. Хотя, по логике, тот удар должен был оказаться сильней: я прожила с Костей пять лет и его измена стала для меня полной неожиданностью. Тогда как с Раулем я познакомилась лишь несколько дней назад, о его девушке мне тоже было известно. Я сама же предпочла забыть это, отравившись романтикой и ложными надеждами.
Чего же сейчас отдаюсь страданиям с таким чувством, будто случилось непоправимое горе? Приключение с Раулем изначально было обречено: мы из разных стран, из разных жизней, то, что случилось между нами, называется курортным романом. И только я подумала так, как поняла причину своей рефлексии: меня несколькими меткими фразами лишили прекрасного воспоминания. Мое райское приключение, которое должно было служить украшением моей скучной жизни, развернули другой стороной, опошлили, уронили в грязь. У меня ничего не осталось на память, даже радужной открытки с пляжным пейзажем, разглядыванием которой я бы согревалась зимними долгими вечерами. Эту открытку вырвали из рук, уронили в лужу и для надежности наступили на нее каблуком.
