Мария Спивак - Черная магия с полным ее разоблачением
Раздался телефонный звонок. Эта телепатка, по обыкновению, в две минуты отловила мои мысли.
— Привет, пропащая! Как дела? Докладывай.
— Дела? Хорошо. Все в порядке.
— Как твои многочисленные козлики?
— Не преувеличивай, у меня их раз-два и обчелся. Лучше расскажи, как твой новый знакомый?
— Не такой уж и новый, мы почти полгода вместе.
— Вместе? Совсем?
— Когда Макс в Москве, да. Утверждает, что без моих пирожков жизни не мыслит. Все шуточки шутит. Но нам с ним, правда, очень хорошо. Хотя изредка Макс от моей астрологии чумеет и к себе на квартиру сваливает. А то, говорит, без даты рождения я — изгой на этом празднике жизни. На самом деле его тетки-клиентки раздражают. Да и в кухню не зайдешь, когда я гадаю. Опять исключительно на дому принимаю, до салона доползти времени нет: надо Максику семейное счастье обеспечивать.
— А сама-то ты? Счастлива?
— Промолчу — сглазить боюсь; все же карты его не знаю. Как у нас дело повернется, одному богу известно. Ну, и бабе Нюре, конечно; только я до нее с прошлого года никак не доберусь. Но пока жизнь просто супер! В начале лета, наверное, в Прагу поедем с Темкой, Макс очень зовет. Он вообще хочет меня к своему бизнесу привлечь… Татка, знаешь, я действительно жутко боюсь сглазить — слишком все гладко, поэтому давай закроем тему. Не обижайся, ладно?
— Да что ты! И не думала.
— Как там твой Протопопов?
— Понятия не имею.
— То есть? Что с ним? Куда делся?
— С ним — все. Он… улетел.
— Как это «улетел»?
— Как-как? На метле. В лучших колдовских традициях. Не забыла, что он твой коллега? Умка же тебе рассказывала про цветок.
— Ты можешь серьезно объяснить?
— Могу. Дело было так: после моей Америки он все порывался уйти из дома, только…
— Жена вцепилась мертвой хваткой?
— Да, но не в том суть. Ее нетрудно понять. Зато он, опять же в лучших традициях, как настоящий мужчина, избрал весьма сложный способ ухода: постоянно клялся, что с романом покончено, а сам каждую свободную минуту бегал рыдать у меня на груди и всячески нарывался на разоблачение. Что в итоге смертельно надоело, причем наверняка не одной мне. Не знаю, чего я тянула? По глупости? Из жалости? Или еще надеялась, что с женой как-нибудь утрясется, и тогда я опять съезжу с ним в Америку. Он хотел там покататься на лыжах, а я — с друзьями лишний раз встретиться. Вот такая стала корыстная — твоими молитвами. Хотя, если честно, путешествовать в его компании мне больше не улыбалось…
— Почему это? Он же тебе райскую жизнь организовал, деньгами швырялся направо и налево, сама рассказывала…
— Да. Пока мы были вместе. Но потом, при отъезде… меня кое-что неприятно поразило.
— Что?
— Он… проявил невнимательность, и я…
— Татка, не темни.
— Видишь ли… если уж о деньгах… он улетал в Москву, но ему в голову не пришло поинтересоваться, с чем я, собственно, остаюсь. Нет, я бы не взяла, но сам факт, что не озаботился — при всей, якобы, любви — как мне кажется, говорит сам за себя.
— Да уж. Мужики почти жадные до безобразия.
Естественно. Сашка в своем репертуаре.
— Твой Макс тоже?
— Нет. Макс — исключение. Но, Татусь… в конце концов, ничего страшного! Надо было открытым текстом сказать: ну-ка раскошеливайся. Протопопов вообще воспринимает только четкие указания. Устройство такое у человека: интуиции, чувствительности — ноль. А ты к нему со своими мерками…
— Саня, не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Тут ждешь не денег, а внимания.
— Ну, знаешь! Он тебе столько всего обеспечил, а ты…
— Мне — и себе тоже. Главным образом себе, а мне — заодно, как непременной составляющей его удовольствий.
— Да ладно! И то хлеб.
Хлеб содержанки горек, тут же родилась сентенция у меня в голове.
— Разумеется. Только мне вдруг стало ясно, что ему важна не я, а влюбленность в меня. Наш роман — непрерывное «сделайте мне красиво», за которое он платит. Как продюсер за фильм. И я интересую его исключительно как актриса — в рамках отведенной роли. А моя реальная жизнь — какие-то там родители, сын, свекор, магазины — только раздражает, потому что мешает съемкам. Но я же самый обыкновенный человек, а не «праздник, который всегда с тобой»… Словом, мне это не нужно, и я еще в Америке решила с ним расстаться. Просто тянула резину по инерции, не хотела сцен, объяснений. А тут все само получилось. Я даже обрадовалась.
— Что получилось-то?
— Жена выяснила, кто я такая, привлекла к делу не то экстрасенсов, не то колдунов, и они хором начали убеждать Протопопова, что я сделала на него приворот. А с ним, между прочим, с осени творилось то же, что с Иваном в прошлом году. Мы еще удивлялись, что ситуация повторяется, как в зеркале. Он метался, жаловался, что дома невыносимо плохо, но уйти не мог, не получалось. Кстати, он и злился на меня в точности как Иван на Лео.
— Здрасьте, это еще за что?
— Как за что? Испортила ему картину мира: если б не я, он бы и не узнал, на какие подлости способен.
— Ясно: ты злодейка, он — невинная жертва. А жена — святая великомученица.
— Точно. «Я не хотел, меня заставили». Собственно, это работало в обе стороны: когда он за что-то оправдывался передо мной, виновата оказывалась жена.
— Хорошо, а дальше что?
— Под Новый год посыпались неприятности. То чуть под машину не угодил на пустой улице, то собственная собака покусала, и в результате — сердечный приступ и больница…
— Похоже на порчу.
— Ты-то, надеюсь, не веришь, что это я навела? А наш, как он себя называет, стопроцентный материалист поверил. Почти. Осторожно выспрашивал всякое, из чего было ясно: подозревает! И знаешь, я обиделась. Чтобы не сказать больше. Правда, до известной степени я сама виновата…
— В чем это?
— Когда он попробовал приворожить меня цветком, я разозлилась, но потом решила подыграть. Ради смеха; в Барселоне это казалось естественным. Вот и начала изображать сумасшедшую любовь, будто бы колдовство подействовало. И Протопопов, если не уверовал в магию, то, во всяком случае, засомневался — а вдруг? Хоть и говорил, что цветок — ерунда, просто я, мол, увидела, какой он хороший, и влюбилась. Я ничего не отрицала.
— Коварная. Но все-таки, что у вас произошло?
— Когда мы последний раз виделись, он сказал: «Дальше так невозможно, все равно живу только тобой, от встречи до встречи. Давай еще раз съездим в Америку, а когда вернемся, больше не будем расставаться». Рыдал, целовал руки и клялся в вечной любви, а наутро прислал сообщение: «Не могу идти по трупам. Прощай». Вот. За ночь завалило трупами так, что не пройдешь. Хотя, вообще-то, я рада. Неприятно, конечно, и Америки жалко, но уж лучше я одна съезжу, чем…
