Анна Климова - Осенняя женщина
— Мама говорила, но я не запоминаю такие вещи, мэм. И вообще я не хотел уезжать. У нее вечные дела, и она тащит меня за собой. Она никогда меня не слушает.
Немножко обиженной откровенности не помешает. Сдержанная жалость всегда выручала Витька, когда надо было «срубить» пару сотен рублей.
— Абсолютно то же самое я могу сказать о своих родителях, — с серьезным видом вмешалась Саманта, очень кстати переведя внимание на себя. — Они никогда меня не слушают — и теперь живут по разные стороны океана. Взрослые иногда бывают просто невыносимы.
— Что ж, Саманта, тебе пора, — сказала сотрудница. — Твой рейс. Прощайся со своим новым знакомым.
— Пока, Виктор. Была рада с тобой поболтать. Ты мне понравился.
— Ты мне тоже, — ничуть не солгал он, благодарный ей за эту смелую откровенность насчет взрослых, которая, вероятнее всего, вынудила сотрудницу досрочно прервать допрос.
Они удалились, затерявшись в толпе.
Виктор облегченно выдохнул.
Надо же, понравился. Он мало кому нравился в последнее время. А ведь он действительно не солгал, когда признался ей в симпатии. Было в ее серьезности и смелости что-то искреннее и настоящее, не поддельное.
Впрочем, она ведь просто маленькая девчонка, еще не знавшая, что люди могут быть совсем не такими, какими кажутся с первого взгляда. Если бы Саманта познакомилась с ним получше, то, вполне возможно, переменила свое мнение на его счет. Определенно.
Но расслабляться рано. Необходимо было как можно быстрее обзавестись легендой, подходящей именно для таких случаев. Иначе он снова увидит семейку Перишей.
Виктор оглянулся. Зал перед ним по-прежнему бурлил. Людские водовороты находились в нескончаемом движении, в котором, если разобраться, смысл все же имелся. Все, или почти все, куда-то следовали. Одновременно с людьми двигались чемоданы, сумки, портфели, рюкзаки и саквояжи, похожие на послушных домашних животных.
Люди сидели, люди стояли, люди ели, говорили, нервничали, шептались (хотя в этом нескончаемом гуле они могли бы говорить нормально). Их окружало созданное их же руками ПРОСТРАНСТВО. И их же проблемы. Задержка рейсов вызывала волну раздражения и разочарования. Кто-то не успевал на конференцию или к постели умирающего родственника. Рестораны и кафе не могли обслужить всех желающих, посему желающие томились в змеевидных очередях — автоматы с сандвичами и шоколадными батончиками почему-то никого не привлекают. У стойки таможенников оживление — прибыл рейс из Йоханнесбурга. Там алмазы, золото и нищета.
Аэропорт жил, двигался, дышал и говорил. У аэропорта было три голоса. Первый — многозвучный и беспрерывный, как океанский прибой. Второй раздавался после короткого музыкального сопровождения на нескольких языках. Третий — безмолвный. Это был голос вывесок:
«ПОСАДКА НА МЕЖДУНАРОДНЫЕ РЕЙСЫ — ВЫХОДЫ 1–7»
«СМОТРОВАЯ ПЛОЩАДКА»
«С ЮНАЙТЕД В НЕБО!»
«ВЕРТОЛЕТНАЯ СЛУЖБА НЬЮ-ЙОРК ЭЙРУЭЙЗ»
«ТАКСИ С ЛИЦЕНЗИЯМИ ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ»
«ПОЛЬЗУЙТЕСЬ УСЛУГАМИ СЛУЖБЫ ПО СОДЕЙСТВИЮ В ПЕРЕСАДКЕ»
«ОСТАНОВКА АВТОБУСА, ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ТЕРМИНАЛЫ ЭКСПРЕСС ДО АЭРОПОРТА ЛА ГУАРДИА»
«АВТОБУСЫ ДО ГРИНВИЧ-ВИЛЛЕДЖ, РИВЕРСАЙД, СТАМФОРДА, ДАРЬЕНА, НОРФОЛКА, УЭСТПОРТА, БРИДЖПОРТА, МИЛФОРДА, НЬЮ-ХЭЙВЕНА, МЕРИДЕНА И ХАРТФОРДА»
«ОБРАЩАЙТЕСЬ В БЮРО НАХОДОК»
«СТОЯНКА МУНИЦИПАЛЬНОГО ТРАНСПОРТА»
«ВЫХОДЫ 8-15»
«ДАЛЬШЕ ПРОВОЖАЮЩИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН»
«АЭРОФЛОТ — РОССИЙСКИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ АВИАЛИНИИ — МОСКВА»
В английском варианте замеченная вывеска звучала как издевательство. Но Витек простил американским чморикам их гнусный язык, так коверкавший его родные слова. Только за присутствие этой вывески он готов был простить им даже Перишей.
Осмотревшись, Витек наметил наблюдательный пост в крохотной сувенирной лавке, витрины которой смотрели прямо на указанный в расписании терминал. Самолет из Санкт-Петербурга вот-вот должен был совершить посадку. Сначала схлынет поток пассажиров с ручной кладью, а потом появятся ОНИ — мужчины и женщины в форме, от которых зависит, попадет он домой или нет. Они будут устало улыбаться друг другу и ГОВОРИТЬ ПО-РУССКИ. ОНИ поймут его. Должны понять и взять с собой. Пусть хоть куда-нибудь, хоть на Камчатку. Уж потом он найдет способ добраться до Москвы.
Витек толкнул стеклянную дверь сувенирной лавки. Где-то вверху звякнули колокольчики. За свое недолгое пребывание в Америке он возненавидел эти колокольчики всеми фибрами души. Такие колокольчики вешали над дверями в основном вот в таких крохотных магазинчиках. Они предательски и гнусно дзинкали со своей высоты и моментально привлекали внимание к вошедшему всех внутри. И будьте уверены, взгляд продавца уже ни на секунду не оставлял вас в покое. Витек свято верил в то, что колокольчиками пользуются только отвратительные сквалыги и жмоты, способные без долгих проволочек «удавиться за рупь».
За прилавком этого магазинчика восседала пожилая особа с очками на цепочке. Она была занята с молодой парой, выбиравшей перчатки, но взгляд ее, как показалось Виктору, буквально вцепился в него.
«Что ж ты зыришь, чмориха дурная? — подумал он, оборачиваясь к витрине и изображая сложный выбор между швейцарским многофункциональным перочинным ножиком и нефритовой статуэткой слона. — Я красть не буду. Не нужны мне твои побрякушки. Постою тут спокойно и уйду».
— Наверное, я возьму вот эти, с рисунком, — говорила девушка. — Как ты считаешь, Айзек? Мне они больше идут?
— Не знаю.
— Прекрасно. Ты всегда такой бесчувственный, когда дело касается того, что мне нравится.
Звякнули звоночки.
Девушка с гордым профилем и с тонкими злыми губами промчалась мимо витрины к эскалаторам. Она размахивала своей сумочкой так, словно намеревалась убить первого, кто станет у нее на пути. У эскалаторов она разминулась с… Хеленой и полицейским. Витек настороженно начал следить за ними.
— Так вы берете эту пару, сэр? — понимающий голос продавщицы за спиной.
— Да, заверните.
Витек не был до конца уверен, что сотрудница службы по содействию в пересадке и полицейский оказались вместе именно из-за его персоны, но внутри него все замерло, как замирает маленький заяц, слыша чью-то тяжелую поступь.
— Извините, пожалуйста, мою жену. Она очень нервничает.
— Ничего. Все в порядке. — Шелест бумажного пакета. — С вас 35.99.
Хелена складывает руки на груди и что-то говорит полному полицейскому. Тот кивает и озирается по сторонам. Витек дорого заплатил бы за то, чтобы узнать, о чем они говорят.
— Наш рейс задержан на три часа. Слишком мало для того, чтобы заказывать гостиничный номер, и слишком много для ожидания в зале аэропорта.
