Маша Царева - Симпатичная москвичка желает познакомиться
— Еще смеется, стерва, — разозлился он.
— Послушайте, я сейчас милицию позову, — пригрозила я, но осеклась, увидев, как сверкнуло в его руках лезвие ножа.
Вот в тот момент мне стало действительно страшно. Неужели все это и правда происходит со мной?! Всего несколько часов назад я слонялась по «дьюти-фри», скупая нарядные бутылки и совершенно не нужные мне очередные духи. А сейчас стою в темной подворотне и трясусь от страха, глядя на нож, который красноречиво уперся мне в бок и, похоже, порвал-таки многострадальное пальто.
— Оскорбила — заплати, — прошипел мой обидчик.
Я с готовностью потянулась за кошельком. Эх, хорошо, что львиная доля средств была оставлена мною в магазинах. Чемодан он отбирать не станет — это факт. А в кошельке моем — сто долларов плюс какая-то мелочь.
— Куда полезла? Снимай цацки! — скомандовал грабитель, нервно озираясь по сторонам.
— Что? — растерялась я. — Вы имеете в виду мои украшения?
— Я русским языком сказал! Будешь выпендриваться, сдохнешь! А ну, все снимай! И сережки, и кулон!
Я накрыла ладонью подаренный Аланом дешевенький кулончик из самоварного золота и полудрагоценных камней. С одной стороны, невелика потеря — я все равно ни за что не стала бы такое носить. С другой — я же собиралась положить подарок в шкатулку и время от времени любоваться на него и умиляться отсутствию вкуса дарителя. Все же это был не просто дурацкий комплект, это был подарок Алана!
— Послушайте, это ничего не стоит, — хрипло сказала я, — посмотрите сами, это даже не золото. Но у меня есть деньги, я могу отдать.
— Гони деньги! — быстро согласился он, и я с готовностью распахнула перед ним портмоне, которое он тут же убрал в карман.
— Молодец. А теперь гони цацки!
— Но мы же договорились, — попробовала возмутиться я.
Однако выражение лица «переговорщика» свидетельствовало о том, что шутить он не будет.
Вздохнув, я расстегнула сережки и по одной положила их на его шершавую короткопалую ладонь. За ними последовал и кулончик. Злые слезы навернулись на мои глаза. А ему — хоть бы что. Небрежно спрятал мои сокровища в карман и был таков, я даже не успела понять, в какую сторону он побежал.
Обессиленная, я прислонилась к стене дома. Мне уже было наплевать даже на чистоту пальто. Ну почему я не поехала на такси? Ну зачем меня угораздило почти ночью пойти именно этой дорогой?
— Девушка, вам плохо?
Я вздрогнула. Прямо передо мной стоял невысокий мужчина в дешевой куртке, в его руках был поводок, на другом конце которого рвалась на волю, поскуливая от нетерпения, приветливая рыжая такса.
— Все нормально, — пробормотала я. Стоит ли нагружать доброго самаритянина своими проблемами? Чем он может мне помочь — разве что услужливо предложит свой мобильник, чтобы я могла позвонить в милицию. Только вот почему-то я слабо верю в то, что милиция найдет моего обидчика. Уж больно профессионально тот сработал, вряд ли он из тех, кто таким незамысловатым образом собирает средства на бутылку ларечного пива.
— Помощь не нужна?
— Да нет, спасибо. Наверное, давление.
— Вы поосторожнее, — предупредил хозяин таксы, — место здесь нехорошее, малолюдное. Не стоит разгуливать здесь одной, тем более в таком красивом пальтишке.
— Спасибо за предупреждение, — чудовищным усилием воли я заставила себя улыбнуться, — главное, что оно своевременно.
* * *В тот вечер и стартовала моя вязкая депрессия. Я, конечно же, рассказала о неприятном инциденте Алану. Он жутко перепугался и долго обещал купить мне такой же комплект, а я беспомощно плакала в телефонную трубку, чувствуя себя одинокой и потерянной. Не надо мне комплекта, ни дешевенького из лавки бижутерии, ни брильянтового из магазина «Тиффани». Дайте мне только плечо, на которое я могла бы опереться, когда мне так плохо. Разве я прошу о чем-то сверхъестественном?
— Я к тебе приеду, — решился Алан, — только я смогу не раньше, чем через две недели. У меня срочная работа, ничего не могу поделать.
Через две недели, так через две — флегматично думала я, стараясь, чтобы мой телефонной голос не дрожал, и тыльной стороной ладони вытирая слезы. Главное — мне есть, на что надеяться. Будущее ободрительно подмигивает мне, словно далекий маяк заплутавшему кораблю.
* * *Зато настоящее продолжало подкидывать мне пренеприятнейшие сюрпризы.
На следующий день после позорного ограбления я появилась на работе, и первым, кого я увидела, была… моя «заклятая подруга» Жанна. Она по-свойски расположилась в моем кабинете, заняв мое кресло, попивая кофе из моей кружки и лениво почитывая один из моих модных журналов, которые я храню в верхнем ящике стола.
Увидев ее, я даже перепугалась, потому что логических причин для появления этой очковой змеи в редакции не было. Даже когда мы дружили, она редко приходила ко мне на работу. А сейчас вот заявилась — как ни в чем не бывало, к тому же без предварительного звонка.
— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.
— Поздоровалась бы хоть, — улыбнулась Жанна, — я уж думала, что тебя не дождусь. Твой начальник сообщил, что раньше обеда ты на работе не появляешься.
— Ты бы больше моего начальника слушала, он бы тебе и не то про меня сообщил, — пробурчала я, не к месту вспомнив случайно увиденный в Венеции телерепортаж, — дай-ка мне лучше кофе.
Жанна с готовностью передала мне свою чашку. Я сделала глоток и поморщилась — будучи убежденной диетоманкой, она даже сахар в кофе не клала.
— Ты, говорят, была в Италии? — дружелюбно спросила Жанна. — Ну и как впечатления? А фотки есть?
Все это было более чем подозрительно. Создавалось впечатление, что Жанна пытается ко мне подлизываться. И я не видела для этого никаких оснований. А на банальное перемирие и заевшую ее совесть рассчитывать не приходилось — Жанка не из тех людей, которые будут поддерживать отношения просто так, без перспективы личной выгоды.
Значит, ей что-то от меня нужно.
Но что именно — ума не приложу. Наши пути разошлись так давно, что точек соприкосновения почти не осталось.
— И что же тебе от меня надо? — без обиняков поинтересовалась я.
— А почему ты решила, что я не могу зайти к подружке просто так, без всякой надобности? — заюлила она.
— Ну да, ты же каждый день ко мне заглядываешь, вот и сегодня зарулила на огонек, — язвительно усмехнулась я.
— Злая ты все-таки, — вздохнула Жанна.
Но с кресла моего тем не менее не встала. А значит, ее проблема была настолько серьезна, что самолюбивая Жанна даже забыла о гордости и готова покорно терпеть уколы моего сарказма.
