Принц криминальной империи - Екатерина Орлова
Мы ожидаемо едем в дом Грома. Ворота открыты, во дворе снуют вооруженные люди.
Для меня открывают дверцу. Один из бойцов хочет схватить меня за руку, но я молча качаю головой.
— Только попробуй, блядь, — шиплю.
Он крепко сжимает челюсти, но отступает, пропуская меня. Выйдя из машины, иду прямиком в дом. Я знаю, кто и где меня ждет, так что в сопровождении нет смысла. Но через секунду рядом со мной нарисовывается Матвей, а в дверях нас встречает Денис.
— Демона не будет? — спрашиваю с кривой ухмылкой.
— Он бы вырвал тебе яйца и засунул в глотку, — цедит Дэн.
— Только если бы вы меня держали. А так огреб бы пизды и скрылся в ужасе, — отвечаю, и все присутствующие знают, что я говорю правду.
Мой лучший друг сильный и достаточно дурной, чтобы навешать кому-то. Только вот если у Демона крыша только протекает, то у меня ее совсем нет. Я никогда не дрался, чтобы выжить. Я всегда дрался насмерть. Именно это меня не раз и спасало. Потому что, когда тебе нечего терять, ты перестаешь действовать по правилам. Следуешь за инстинктами, которые безошибочно ведут к победе.
Так же было, когда я увлекался подпольными боями. Ни разу не ездил туда ради денег. Всегда только ради удовлетворения животных инстинктов. Утолить свою жажду крови. Оттачивал мастерство, доводя соперника практически до грани смерти, а потом отпускал и смотрел на то, как он пораженно отползает от меня подальше. Это помогло мне научиться обуздывать дикие инстинкты. Но это же помогло понять простую истину о том, что если терять нечего, можно сражаться, пока не подохнешь.
— Заходи! — слышу голос Грома из-за двери кабинета, когда Матвей дважды стучит в нее.
Я открываю дверь и попадаю в святая святых главы семьи Громовых.
Алексей Валерьевич стоит в центре кабинета с сигаретой в зубах. Руки в карманах домашних брюк, темно-серый вязаный кардиган расстегнут, демонстрируя черного цвета футболку.
На столе за ним лежит крупнокалиберный ствол. На кофейном столике — недопитый стакан с виски.
— Выйдите все, — тихо говорит Гром. — Нам с Артуром надо поговорить.
Братья Громовы молча покидают кабинет отца, а я достаю из рюкзака свои сигареты.
— Пошли на балкон. Таня и так устроит мне нагоняй за то, что курил здесь, — спокойно говорит Громов и идет на балкон. Я — следом за ним.
Мы рассаживаемся в кресла, и я закуриваю. Алексей Валерьевич тушит окурок и прикуривает следующую сигарету. Мы молча пускаем дым, глядя на то, как занимается рассвет.
— Как тебе удалось вырубить систему безопасности? — спрашивает он.
— Вы забыли, чем я зарабатывал на жизнь? — отвечаю вопросом на вопрос. — Я могу отрубить любую систему и ослепить любую камеру.
— Самоуверенно.
— Небезосновательно. Как Сима? Она очень испугалась.
— Если бы не ты, не было бы повода пугаться.
— Если бы не вы, у меня не было бы необходимости похищать ее.
— Что ты сделал с моими людьми? — спрашивает он, имея в виду охранников, которые дежурили в эту ночь, и кого я вырубил простыми уколами снотворного.
— Через пару часов проснутся, — отвечаю спокойно.
— Артур, ты же понимаешь, так мы не решим наш вопрос.
— Я хотел сделать иначе, но вы не оставили мне выбора. Я всего лишь собирался забрать домой свою жену.
— Кого? — спрашивает он, и я встречаю его взгляд.
— Жену, — отвечаю. — Серафиму Алексеевну Шнайдер. Мою законную супругу, которую ее отец удерживает силой в своем доме.
— Ты что несешь? — тише спрашивает Гром.
Я беру с пола свой рюкзак. Выуживаю оттуда паспорт Серафимы в обложке из розовой кожи с тиснением в форме бабочек, и передаю ее отцу. Вместе с ним — копию свидетельства о браке.
Гром внимательно читает документ, проверяет паспорт Симы. А потом, швырнув документы на стол, бросается на меня.
Глава 50
Артур
Папа Громов крепкий мужик и втащить может будь здоров. Но я тоже не пальцем деланный. Увернувшись от удара, оказываюсь у него за спиной. Хватаю за руки и сковываю их сзади. Он дергается, но не настолько, чтобы вырваться, хотя мог бы.
— Одному Громову я уже позволил мне безнаказанно втащить. Это был лимит. Я и Демона предупредил, что в следующий раз будет ответка. И то я позволил ему так поступить только потому, что еще пару лет назад он предупредил всех своих друзей. Если кто-то посмотрит на Симу иначе, чем на младшую сестру, он врежет. Все по справедливости. А вы сейчас действуете нечестно. Вы сами согласились отдать мне Серафиму в жены. А когда я взял, собрались со мной подраться. Алексей Валерьевич, вы действуете вразрез с вашей репутацией.
Отпускаю отца Симы и делаю шаг назад. На всякий случай сохраняю бдительность, если вдруг он опять решит напасть.
Громов поправляет свой кардиган, приглаживает волосы и садится за стол. Опять закуривает.
Занимаю место напротив и тоже сую сигарету между губ.
— Ты погубишь ее, — произносит Алексей Валерьевич, а я качаю головой.
— Я смогу ее защитить, — парирую, щелкнув зажигалкой. — Как не сможет никто другой.
— Ты уже это говорил.
— Но вы продолжаете спорить. Теперь, когда Сима носит фамилию Шнайдер, вы не можете ее удерживать взаперти.
— Артур, — вздыхает Громов, — куда ты привезешь ее? В свою квартирку? Сима привыкла к масштабу.
— Я дам ей масштаб, — отвечаю серьезно. — Дам ей все, чего ее душа пожелает. Услышьте меня наконец. Я люблю вашу дочь. Говорю это один раз, чтобы не возникало сомнений. Повторять не стану, так что запоминайте. — Встав, тушу окурок в пепельнице и забираю паспорт Серафимы. — Когда остынете, можем обсудить свадьбу, достойную вашей дочери. Я на связи.
— Артур, какая свадьба в разгар войны?
— Пышная. Такая, какую заслуживает моя невеста. Хорошего дня, — желаю и, прихватив свой рюкзак, покидаю кабинет Громова. Возле него стоят его сыновья и сверлят меня взглядами. — Вас отец зовет, — говорю им, а сам иду в гостиную.
— Мама! Ты не понимаешь! — слышу возмущенный голос Серафимы.
— Дочка, я прошу тебя, не встревай, — отзывается Татьяна Владимировна.
— Доброе утро, — здороваюсь. — Простите, что опять навели шороху и разбудили, — говорю маме Симы.
Моя малышка срывается с дивана и летит ко мне. Успеваю только бросить рюкзак на пол и раскрыть объятия, чтобы она влетела в них на полной скорости. Обвиваю своими руками и целую в макушку, глядя поверх головы Симы на ее маму.
— Иди собирайся, малышка, мы едем домой, — говорю я.
— Что? Правда? — восклицает Сима и,
