Кумихо - Второй шанс

— Лера, не слушай его. Любимая, я не дам тебе во второй раз уйти от меня, оставив одного. Я не упущу свой второй шанс!

— Рома… — тихо шепчу я губами его имя.

— Родная моя, не надо этого делать. Не надо ехать с ним!

— Я не могу. — я вспоминаю наш разговор с Шахрукхом о Роме, его отце и семье, которую он может потерять из-за меня. — Прости, но я не могу остаться с тобой, Рома! Твой отец…

— Да мой отец и помог нам найти и догнать тебя! — перебивает меня на полуслове Рома.

Я вижу, как из первого джипа выходит Поплавский-старший. Он одет к строгий серый костюм и малиновую рубашку. Он строг и серьезен.

— Это правда, — подтверждает он слова своего сына. — Я помог им: Килену и Роману. Я не хочу потерять сына, а для него ты — вся жизнь. И второй раз видеть как он существует тенью на земле я не смогу.

— Лера — это правда! — улыбается мне Рома, видя, что я все еще не могу поверить в это.

— Сестренка, спускайся! — кричит мне Килен и машет рукой.

За долгое время из моей груди вырывается вздох облегчения. Но я забываю опасный момент в своей жизни. И он тут же спешит напомнить о себе.

Шахрукх быстрым движением достает из-за пазухи пистолет и направляет его прямо на Рому. Его охранники делают тоже самое, только цели уже другие. Охранники Поплавского не успевают ответить тем же. Им приходится замереть.

Мои глаза становятся круглыми. Сердце замедляет свой ход. Я слышу как стучит мое сердце. В ушах отдается гул.

— Садись немедленно в этот чертов самолет, Валерия! — сквозь зубы шипит мне Шахрукх, не сводя взгляда с Ромы.

— Шахрукх, пожалуйста, не делай этого… не тронь его. Я все сделаю так, как мы и договаривались. Убери от него пистолет. Я прошу тебя. — я до крови прокусываю свою нижнюю губу, боясь не справиться с волнением и леденящим страхом за жизнь Ромы.

— Садись в самолет, — повторяет мне Шахрукх.

— Хорошо.

Я разворачиваюсь и вновь поднимаюсь вверх по ступенькам.

— Убери эту чертову пушку от моего сына! — слышу я угрозу со стороны отца Ромы.

— Отвали!

— Я никогда не дам его в обиду!

Я слышу резкий звук, падение. Заставляю себя обернуться. Картина, что предстает перед моими глазами, уже никогда не сотрется из моей памяти.

Отец Ромы бросается на Шахрукха, заставляя того отвести пистолет от сына. Между двумя мужчинами завязывается драка, больше похожая на возню. Охрана Шахрукха растерявшись, теряет свое преимущество и, будучи в меньшем количестве, оказывается под дулами пистолетов, направленных на них охранниками Поплавского.

Рома кидается в мою сторону.

— Лера, беги! — кричит он мне. — Уходи оттуда, там опасно!

Я стараюсь как могу. Бегу, не чувствуя под собой земли. Это сейчас неважно. Важно лишь одно: дотронуться до руки Ромы, которую он протягивает мне, чтобы вытащить меня с этого ненавистного мною трапа.

Наши пальцы касаются друг друга и переплетаются, словно лозы винограда.

Рома хватает меня в охапку и прижимает к своей груди:

— Ты со мной! Ты в безопасности! Я тебя никому не отдам! — целует он меня в макушку, прижимаясь ко мне и закрывая меня собой, разворачивая от драки, что творится неподалеку.

— Рома… Ромочка, я не хотела… я просто не знала…

— Дурочка, — ласково отзывается он, глядя мне в глаза. — я никогда и ни за что не откажусь от тебя. Поэтому, и ты, будь добра, больше не отказывайся от меня! Договорились?! — улыбается он мне, целуя.

— Да, договорились. Прости меня.

— И ты… ты тоже прости, что так долго искал тебя!

Мы стоим обнявшись. И мы — одно целое. Но реальность возвращает нас на землю.

Я слышу выстрел, сквозь непрекращающуюся какофонию сирен полиции. Полиция близко, но это не отменяет того, что мы с Ромой слышали — выстрел.

Медленно, словно в замедленной съемке, мы поворачиваемся в ту сторону, где был слышен режущий воздух звук… Перед глазами моими начинает все двоится. Мне плохо от того, что я вижу.

Шахрукх скидывает с себя отца Ромы, в котором зияет дырка в груди. Она мимолетно окрашивается в алый цвет. Пятно все увеличивается и увеличивается в своих размерах. Оно огромно. Рома кидается к отцу. Он еще жив, но те звуки, что издает его горло, говорят, что это ненадолго.

Я стою, как завороженная. Молча наблюдаю, как Шахрукх не заметив пронесшегося Рому, поворачивается в мою сторону. В его руках все еще есть пистолет. Он смотрит на меня. Даже сейчас, ему никто больше не важен, кроме меня. Он кривит лицо в улыбке и закрывает свой темно-карие глаза, больше похожие на глубоки омут, который затягивает и никогда не отдает обратно.

Я порываюсь что-то закричать, очнувшись от ступора.

Раздается еще один выстрел. Я не вижу никого, кто бы держал пистолет на мушке. Мне становится страшно. И тут… тут я вижу, что пистолет, который держит Шахрукх медленно выскальзывает у него из рук. Он ударяется об плиту и остается лежать неподвижно. Изо рта Шахрукха течет маленькая струйка крови. Он падает на колени, лишь для того, чтобы потом рухнуть на землю всем телом.

К нему бегут полицейские. Один из них, что был у него за спиной, все еще держит руку на спусковом крючке. Значит, это он. Я подхожу к Шахрукху, который захлебывается своей кровью. Он пытается не закрывать свои глаза, зная, что они сами закроются через пару секунд. Навсегда.

— Я… я люблю… и любил… только тебя… Лера! — те последние слова, что я слышу от человека, который любил и одновременно разрушил меня всю до основания.

Теперь, его глаза закрыты, а грудь больше не вздымается. Он не дышит. Я стою рядом с ним, мешаясь полицейским делать свою работу.

Кто-то из них предполагает, что у меня шок и просит позвать врача.

— Не надо, — отвечает за меня Рома. Он подходит ко мне сзади и накидывает плед мне на плечи. — С ней все хорошо.

Я молчу. Мои глаза неподвижно смотрят на Шахрукха. Как мне относится к нему. Противоречивость. Вот самое идеальное определение.

— Как ты? — касается меня кончиками губ Рома. Я оттаиваю.

— Нормально. Подожди, — внезапно, вспоминаю я. — а что с твоим отцом?! Прости меня, как он?!

Рома невесело улыбается, склонив голову.

— Он умер. Умер у меня на руках.

— Что?! — хватаюсь я за его майку. — Как же так…

— Он просил передать его просьбу тебе… Он просил у нас с тобой прощение… — еле слышно произносит Рома. — Все на смертном одре просят его. У всех есть то, за что стоит его просить.

— Прости меня, — утыкаюсь я в грудь Ромы.

— Все будет хорошо. Все у нас с тобою будет. — гладит он не переставая меня по голове.

— А откуда полиция? — приходит мне на ум вопрос.