Не трогай меня - Ника Литвинова
Не успеваю ещё заглушить двигатель, а мама уже выбегает на крыльцо в домашнем бежевом костюме. Выглядит прекрасно, глаза выдают — волнуется не меньше Янки.
— Яночка! Наконец-то! — мама заключает её в объятия, будто они сто лет знакомы, — Макс, привет! Проходите скорее, я такой стол накрыла!
Обед превращается в настоящее представление. Мама щебечет без умолку, расспрашивает Янку обо всём, подкладывая ей лучшие кусочки. После обеда увлекает её в свою любимую часть дома — гостиную.
— Ой, у тебя выбился локон… Можно я заплету? У тебя такие чудесные волосы!
Сижу в кресле, даже не стараясь скрыть улыбки и наблюдаю, как мама колдует над Янкиной причёской. Моя девочка смущается, но позволяет маме творить.
— Я всегда мечтала о дочке, — говорит мама мечтательно. — Максим, конечно, замечательный сын, но знаешь, как хотелось косички заплетать…
— Эй, я вообще-то здесь! — притворно возмущаюсь. — Может, мне стоит вас оставить?
— Сиди уже, — смеётся мама, — Или правда, погуляй с папой. Мы тут с Яночкой девичьими секретами поделимся.
— Ма, ты что! — поднимаюсь с кресла, — Я тебе Янку не отдам! — обнимаю свою любимую за плечи.
— Поздно, сынок, — подмигивает мама. — Она теперь наша. Бояринова!
Смотрю на Янку, она заливается румянцем. Папа присоединяется к нам, протягивает Янке бокал вина. Она благодарно кивает, улыбаясь. Вряд ли она сможет сейчас произнести хоть слово из-за смущения.
— За тебя Яна, — произносит он, и я едва верю своим ушам. Папа, который обычно так сдержан с незнакомыми людьми, уже признал её своей!
Вечер пролетает незаметно. Мама показывает Янке свою коллекцию цветов, папа рассказывает о путешествиях. Янка оттаивает, смеется, и я вижу, как родители буквально светятся от радости.
Когда собираемся уезжать, мама чуть не плачет.
— Приезжайте в следующие выходные! Обязательно!
В машине Яна долго молчит. Я не тороплю её — знаю, ей нужно время. Только когда мы выезжаем на трассу, она тихо спрашивает:
— Ты… ты всё им рассказал?
Я знаю, о чём она — о той страшной ночи, когда её чуть не изнасиловали, о шрамах, которые до сих пор кровоточат в её душе.
— Нет, родная, — беру её за руку, переплетая наши пальцы, — Это только твоя история. И тебе решать с кем ей поделиться и когда, — добавляю чуть тише.
Она отворачивается к окну, но я успеваю заметить слёзы.
— Они такие… хорошие твои родители, — её голос срывается. — А я им никогда не смогу рассказать об этом. Макс, обещай, что ты тоже не расскажешь.
Съезжаю на обочину, глушу мотор.
— Посмотри на меня, — прошу ее.
Она поворачивается — глаза полны боли, губы дрожат.
— То, что случилось с тобой — это часть твоей истории, но это не определяет тебя.
— А если они узнают? Что меня чуть не… — начинает задыхаться.
— Они никак не узнают, если им рассказать, — притягиваю ее и целую в висок, — Даже если вдруг такое и произойдёт… Яна, ты — это ты. И никакая история не изменит их мнение о тебе.
Замолкаю на мгновение, подбирая слова:
— Потому что ты теперь часть нашей семьи, — говорю мягко. — И неважно, что было раньше. Важно, что есть сейчас.
Она прижимается ко мне, утыкаясь носом в шею. Крепче обнимаю, показывая, что со мной ей не нужно бояться. Я не дам её никому в обиду, и никогда не обижу сам. Чувствую, как постепенно Яна расслабляется, напряжение уходит из её тела.
— Поехали ко мне? — шепчет она. — Хочу сегодня дома переночевать.
— Я никогда тебя не оставлю, ничего не бойся, — мягко целую ее в губы, щеки.
Всю дорогу до квартиры, Янка держит мою руку. Моя последняя фраза не просто слова.
Я знаю — сегодня ночью к ней могут прийти кошмары. Знаю, что она может проснуться в слезах, дрожащая от воспоминаний. Я буду рядом. Буду крепко ее обнимать и укрывать своим телом, пока не успокоится. Буду утешать столько, сколько нужно. Помогу залечить все раны. И надеюсь, со временем я заглушу эти страшные сны. Потому что я рядом. Всегда.
Глава 33. Яна
Неделю спустя
Засыпаю кофе в турку, стараясь не шуметь. Макс ещё спит.
Медленно мешаю кофе, наблюдая за пенкой. Чувствую себя счастливой и расслабленной. Еще совсем недавно я не представляла себя такой. Вечно напряженная, настороженная, готовая в любой момент закрыться, убежать, спрятаться. А теперь? Теперь моя зубная щетка стоит рядом с его. В шкафу висят мои вещи. В ванной — мой шампунь и крем для лица. Когда это произошло? Как я позволила себе так открыться?
Улыбаюсь своим мыслям. Вспоминаю нашу первую ночь на горнолыжной курорте. Я никогда так не открывалась другому человеку, и что могло произойти — я не знала. Потому что никогда не сталкивалась с подобным. Я так боялась… Я боялась не близости, ни физической боли, а себя. Своей реакции, своих чувств, того, что потом всё рухнет, как всегда. А он просто обнимал и говорил, что всё будет хорошо. И я поверила. Впервые в жизни просто поверила человеку. С той ночи мы не спали порознь. Я сопротивлялась, конечно. Придумывала причины переночевать у себя: «мне рано вставать», «у меня важные дела», «тебе нужно выспаться». Что делал Макс? Он просто ехал ко мне. Или забирал меня к себе. Упрямый и настойчивый. В этом и есть Макс Бояринов.
Кофе поднимается, снимаю с огня. Страх никуда не делся. Он всегда со мной — верный спутник. В голове постоянный шепот: «ты слишком открылась, слишком близко подпустила, слишком привязалась, тебе будет больно». А я? Я впервые в жизни посылаю этот страх куда подальше.
Наливаю кофе в чашку. Странно, раньше я не любила чужие вещи. А эту чашку выбрал Макс, и она стала моей любимой. Как много всего «моего» появилось в его-нашей жизни. Делаю глоток, прикрыв глаза от удовольствия. Не замечаю, как сзади подходит Макс. Он обнимает за талию, его губы касаются моей шеи, и я вздрагиваю от неожиданности.
— Доброе утро, малыш, — шепчет мне в ухо. От его хриплого спросонья голоса по телу бегут мурашки.
— Ты чего встал? Тебе спать ещё…
Макс разворачивает меня к себе. Забирает чашку из рук, ставит ее на стол. Его волосы растрепаны, глаза сонные, но такие родные.
— У меня важное дело, — говорит серьёзно.
— Что за важное дело может быть в семь утра? — улыбаюсь ему.
Он достаёт что-то из кармана спортивных штанов. Маленькая коробочка. Сердце пропускает удар.
— Янка, — его голос чуть дрожит, — я
