Разрушение в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.
Наступает долгая пауза, после которой Оскар подошел с маленькой баночкой, наполненной черными чернилами.
— Бернадетт и тут хорошо, не так ли, Бернадатт? — промурлыкал он, поднимая бутылочку между двумя пальцами и потряс взад-вперед, что чернила плескались в бутылке. — Хватит тянуть время, Аарон, и прими это.
Аарон стиснул челест и провел пальцами сквозь русые волосы, делая шаг назад и отворачиваясь в темную пасть гаража.
Мои глаза прищурились, и я вздохнула, чувствуя все их взгляды на себе, как тогда в трейлере Билли, когда я оголила свои сиськи и переодевалась перед ними. Хотя, это хуже, словно каким-то образом обнажена моя душа, словно я эмоционально обнажена перед ними.
— Я не создана, чтобы проживать другую жизнь, — сказала я, и эти слова казались слишком реальными, словно я не была совсем готова произнести их. Я направилась к ржавому корыту, которое должно быть моей будущей машиной и запрыгнула на нее, сбрасывая при этом свою розовую кожаную куртку. — Так что сделай это. Заставь меня снова истекать кровью ради Хавок.
— Нам нужно поговорить о видео, — наконец сказал Вик, и я рассмеялась, дрожа, когда Аарон положил тату-машинку рядом со мной на капот и начал натягивать перчатки. Пока он надевал перчатки, у подумала о разных грязных мыслях, и мой разум возвращается к его твердому тело подо мной, когда я скакала на нем до жесткой кульминации. Мои глаза поднялись к его и остались там.
— О чем тут говорить? — пошутила я, когда Аарон потянулся, чтобы взять мою руку. Даже с латексом, покрывающим его пальцы, я дрожала, когда он касался меня, положив левую руку на бедро, обтянутое джинсами. Он сплел наши пальцы вместе, и было невозможно не заметить то, как Вик уставился на нас.
— Я хотел бы принести свои извинения, — сказал Вик, и Аарон замер в напряжении, поднимая взгляд на своего лидера, словно он не на шутку разозлил его. — Я был неправ. Никаких оправданий. Я, блять, облажался.
— Ты говоришь ей это сейчас? — Аарон прорычал ему в ответ, когда он заправляет чернила. Смотреть, как его руки в черных перчатках выполняют работу, его татуировки проступают из-за перчаток, завораживает. — После того, как это произошло? — тон Аарона был невероятно сухим, почти достаточно, чтобы превратить мои влажные трусики в чертову пустыню.
Вик лишь пожал плечами и заснул руки в передние карманы, все еще держа свой взгляд на нас.
Что бы ни происходило между ним и Аароном, это токсично, и нам придется с этим разобраться как можно скорее.
— Настоящий мужчина признает свои ошибки, — темный взгляд Вика перешел с Аарона на Оскара, и они оба обменялись только им понятным взглядом. — Не так ли, Оскар?
— Мм.
Это единственный ответ, который мы получили, когда Хаэль снял свою рубашку, солнечные лучи освещали его яркие цветные чернила, когда он залез под капот одной из машин в гараже, откручивая бампер, пока Каллум ждал рядом, чтобы взять его.
— Мы можем с этим покончить, Берни? — спросил Вик, поднимая бровь.
Он знает, что облажался. Я за это рада, но я ни черта ему не доверяю. Он так просто не сможет все исправить.
— Что насчет Кевлара? — спросил Аарона, вытирая костяшки моих пальцев антисептическими салфетками, которые приносит Оскар. Он осторожно чистит мою кожу, что я дрожу, несмотря на жаркое солнце на моих обнаженных плечах. — Ты собираешься извиниться за это?
— Что за ситуация с Кевларом? — спросила я, полностью осознавая, что мне еще предстоит принять извинения Вика.
Он стискивает зубы, и я уверена, что он также все понимает. Я не могу понять направлена ли половина его гнева на Аарона, или она вся специально для меня.
— На вечеринке Хэллоуина, — сказал Аарон, взяв у Оскара розовую одноразовую бритву и проводит ею по мои костяшкам, чтобы избавиться от маленьких блондинистых волосиков. Затем он взял другую антисептическую салфетку, последний раз протирая меня, прежде чем сесть в кресло, принесенное Оскаром. — Я хотел, чтобы ты надела Кевлар, Вик думал, это будет слишком очевидно.
— Очевидно для чего? — спросила я, делая резкий вдох, когда я приготовилась к острой игле.
Вот в чем дело с татуировками, от них всегда больно. Но это хороший вид боли, когда чернила смешиваются с кровью, а боль превращаться в болезненный, садистский вид наслаждения. Эта боль не должна чувствоваться хорошо, но так и есть. Это напоминает мне о том, что Каллум сказал снаружи дома директора Ванна, что боль может быть красивой для тех, кто много ее испытал.
— Если мы войдем туда с надетым на тебе Кевларом, прикрывающим твой сексуальный маленький животик, то команда Картера знала бы, что мы следим за их дерьмом, — Вик отвернулся лицом к дороге и отдаленному гулу машин. Железнодорожные были через дорогу от нас, и мы находились в трех кварталах от шоссе. — Это было тактическим решением.
— Рисковым тактическим решением, — сказал Аарон, снова возвращая ко мне свое внимание. — Готова? — я кивнула, бисеринки пота текли по моей спине. Как только сделаю это, стану одной из них. После этого единственным способом стереть Хавок с моего тела станет дорогая операция лазаром. Дело в том, что после того, через что я прошла с ними, я сомневаюсь, что когда-нибудь стереть их из своего сердца и своей души. — Ты подвергаешь жизни Бернадетт опасности, — Аарон включил машинку с приятным жужжанием, пробегая языком по нижней губе, а затем посмотрел мне в глаза. Он прижимает конец иголки к моему большому пальцу, и дыхание быстро покидает меня. — И ты ее даже не спрашивал.
— Правильно, да, нам сложно приспособиться. Но мы дойдем до этого, так, Берни? — я не смотрела на Вика, пока он говорил, вместо этого я была сосредоточена на Аароне, когда он вырезал букву Х в мою кожу. Это пиздец, как больно, врать не буду. Это прожигает меня, и моя рука трясется от вибрации машинки, словно движение передается мне в кости. Эта татуировка формирует меня так, как не делала ни одна раньше.
Сначала я думала, что произнеся слово «Хавок», я начинаю новую главу своей жизни, переворачиваю страницу, чтобы мчаться на встречу захватывающему дух концу, который либо переживу, либо нет. Но нет. Это был, мать его, гребаный пролог. Когда я посмотрела вниз и увидел, что буквы на моих пальцах начинают обретать форму, я знала, что это оно. Мое новое начало.
Я перевела взгляд на Оскара и обнаружила, что он смотрит на меня, а не на тату-машинку. Хаэль и Каллум все еще были в процессе демонтажа старой машины, но я могла сказать, что они тоже слушали. Оскар думал, что, позволив мне увидеть запись Пенелопы и Тинга, я убегу.
Вместо этого, она лишь укрепила мое желание отомстить.
— Не принимай таких решений, не сказав мне, — тихо пошутила я, мой голос пронизан стальной нитью. Я продолжала наблюдать за пальцами Аарона, пока она двигал иголкой по моим костяшкам. — Особенно тех, которые касаются моей жизни, — я прикусила язык. Не уверена, приятно ил мне, что Вик был готов зайти так далеко, чтобы достичь своих целей…или я зла. Меня могли застрелить. Если бы Аароне не поймал пулю за меня, то могли бы. Я могла умереть.
И Виктор Чаннинг был готов пойти на такой риск.
— Она в чем-то права, — сказал Хаэль, подойдя и остановившись между Виком и машиной. — Если она — одна из нас, то она одна — из нас. Если ее подстрелят, то… — он пожал плечами и указывает тряпкой, покрытой смазкой, на мою свежую татуировку. — Ты собираешь жениться на ней. Не считаешь, что у нее есть право быть посвященной во все?
Каллум появился по другую сторону от меня, засовывая свои руки в передние карманы своей толстовки без рукавов. Он ничего не говорил, но ему и не надо. Его улыбка сказала все. Он знал о Кевларе, о видео, и ни черта мне не рассказал. Потому что, каким бы милым он не был, каким дружелюбным не притворялся, он все еще в первую очередь буква «К» В Хавок.
— О, между прочим, нам не хватает несколько деталей, — Кэл указал большим пальцем на старую машину. — Но я знаю, где мы можем достать все необходимое. В ОАК Парк живет банкир по инвестициям, у которого полностью отреставрированный Эльдорадо. Мы вломимся туда на этих выходных и возьмем то, что нам нужно.
