Прекрасная маленькая принцесса - Айви Торн
— Ммм, — продолжает высокий русский, нащупывая разрез на моем платье. — Похоже, наша маленькая шлюшка подготовилась к этому случаю, — дразнит он, раздвигая разрез, чтобы продемонстрировать мою ногу.
Затем он берет в руки мерцающую ткань по обе стороны от прорези и дергает. От ужасного звука разрыва у меня замирает сердце.
А потом мое платье падает.
Бородатый русский с шипением втягивает воздух сквозь зубы, разминая мою грудь уже более настойчиво.
— На ней не было нижнего белья? — Замечает он, его голос наполнен плотской потребностью.
— Потому что она хотела этого. Она, наверное, изголодалась по толстому русскому члену, да, Шлюха?
Я сжимаю бедра, пытаясь скрестить ноги, потому что знаю, что последует дальше. Но бездушный мужчина просовывает между ними колено, с силой раздвигая мои ноги.
— Отпустите меня! — Кричу я, борясь изо всех сил.
Но у мужчины за моей спиной сильная железная хватка.
— Пожалуйста! — Всхлипываю я, обмякая в его объятиях, когда не могу вырваться.
— Не нужно играть с нами в жеманство, — промурлыкал темноглазый мужчина. — Нам нравятся такие маленькие шлюшки, как ты. На самом деле мы не против поделиться тобой, Игрушка. У тебя полно дырочек, которые мы можем заполнить.
Он подходит достаточно близко, чтобы прошептать мне на ухо, и я беспомощно всхлипываю, когда его грубая рука опускается по моему телу к моей киске.
— Ммм, — простонал он с удовлетворением. — Похоже, что она вся мокрая для нас, мальчики. Я не удивлюсь, если кто-то уже вскрыл ее сегодня ночью. Но ничего страшного, любимая. Я достаточно большой, чтобы ты снова почувствовала себя девственницей.
Двое других мрачно смеются.
Затем бездушный мужчина проводит пальцами между моих складок. Я все еще слизистая от времени, проведенного с Петром. Я чувствую это, и от этого у меня сводит живот. Отвратительное ощущение его руки на мне — совершенно непохожее на то, что я чувствовала с Петром, заставляет меня вылезти из кожи. Я содрогаюсь, пытаясь найти в своем сознании убежище для того, что должно произойти.
Тогда мужчина с глазами цвета оникса поднимает пальцы, мокрые от остатков моего возбуждения, чтобы двое других увидели. Они свистят и издеваются, теснясь к моему телу.
Закрыв глаза, я тяжело сглатываю и молюсь.
— Положите ее на стол, — приказывает худой мужчина, его лицо все еще неловко близко.
Я чувствую запах водки в его дыхании, и это почти заставляет меня задыхаться.
— Как только я ее трахну, вы, мальчики, решите, кто получит ее следующим.
— Нет! — Кричу я, когда мужчина позади меня передает одну мою руку другому мужчине, лапающему мою грудь.
Они поднимают меня на ноги, как будто я ничего не вешу, и хотя я бьюсь и сопротивляюсь изо всех сил, ничто не дает мне свободы. Холодный грубый войлок карточного стола упирается мне в бедра, и мое сердце пытается вырваться наружу, поскольку тело не в силах это сделать.
— Пожалуйста, нет, — всхлипываю я, слабо сопротивляясь, когда они опускают меня на холодную твердую поверхность.
Они мрачно хихикают, совершенно не испытывая жалости.
Двое бородатых русских сжимают мои руки и ласкают грудь, а бездушный мужчина с усмешкой смотрит на меня сверху вниз. И тут я слышу звук опускающейся молнии. Слезы ослепляют меня, и я безудержно рыдаю. Колени грубо впиваются в мои бедра, заставляя их раздвинуть, несмотря на все мои усилия. Боже, пожалуйста, пусть я потеряю сознание, — беззвучно молюсь я. Потому что это единственная слабая защита, которую я могу сейчас получить.
Громкий удар заставляет трех чудовищных русских приостановить свое нападение. На их лицах мелькает испуганное замешательство, но их железная хватка не ослабевает.
Треск эхом разносится по комнате. Он настолько громкий, что у меня кружится голова и звенит в ушах. Приглушенные шаги раздаются одновременно с тем, как бочкообразный мужчина отпускает мою руку, и на мгновение мне кажется, что он собирается уходить. Затем он рушится на землю с глухим стуком.
Я пытаюсь сесть, но голова кружится, а темно-бородатый русский все еще держит мою руку и грудь в мощном захвате. Всего на секунду. Затем крошечное пространство заполняет еще один оглушительный взрыв. Темнобородый мужчина дергается, и его руки отпускают меня.
Я вскарабкиваюсь на ноги, мои глаза расширяются, когда я вижу кровь, сочащуюся из его плеча. И пока я смотрю, третий выстрел рассекает воздух, заставляя мои барабанные перепонки болезненно пульсировать. На лбу раненого русского появляется маленькая черная дырочка.
Меня охватывает паника.
Крик разрывает горло, и я инстинктивно бросаюсь на пол. Я не могу понять, что происходит. Все, что я знаю, — это то, что мне нужно найти укрытие. И когда бездушный русский поворачивается лицом к двери, я сворачиваюсь под карточным столом, прижимаясь к нему как можно меньше.
Тошнотворный влажный звук привлекает мое внимание где-то над головой, и мой желудок сворачивается. Затем последний из нападавших падает на пол.
20
ПЕТР
Ефрем и Вэл появляются из темноты, когда я снова направляюсь к дому. Мой светловолосый телохранитель молча протягивает мне пистолет и перочинный нож, и его челюсть складывается в мрачную линию. Я знаю, что ему не нравится, что я приказал им оставаться в бальном зале, когда уводил Сильвию наверх, особенно теперь, когда я брожу по территории в кромешной темноте.
Но я не могу заставить себя беспокоиться. Где, черт возьми, Сильвия?
Моя тревога начинает нарастать, поглощая чувство вины и беспокойства. Хотя это мой дом, в такое время суток здесь небезопасно. У нас слишком много гостей с сомнительным прошлым, которые, вероятно, переборщили с алкоголем и планировали остаться на ночь.
Если она столкнется не с тем человеком…
Я отбросил эту мысль. Это слишком ужасно, чтобы даже думать об этом.
Войдя в фойе, я приостанавливаюсь, чтобы все переосмыслить. Но я понятия не имею, с чего начать ее поиски. Вэл и Ефрем молча обходят меня с флангов, ожидая, куда я пойду.
Затем раздается испуганный крик, от которого мое тело становится ледяным.
— Отпустите меня! — Слышу я, приглушенные слова. И даже в этом ужасе безошибочно узнается повелительный тон. Точно такой же использовала Сильвия, когда я ударил ее друга в колледже.
Еще не приняв решения, я двигаюсь через вход, и ноги сами несут меня на звук с такой стремительностью, какой я еще никогда не испытывал. Темный смех направляет
