Мой профессор (ЛП) - Грей Р. С.
Он не появится сегодня.
Я знаю это.
И не задерживаюсь допоздна только для того, чтобы профессор Барклай, выйдя из лифта, застал меня за рабочим столом, послушно работающей. Мне небезразлична эта работа. Мне не все равно, но я была бы очень рада, если бы он вернулся из Цинциннати сегодня.
На следующее утро я попадаю в ловушку, просыпаюсь так рано, что мне кажется, что могу не спеша собраться, но в итоге выбегаю из квартиры позже обычного. Приходится брать Uber, и вот уже 1 минута девятого, когда я захожу в типографию и звоню в звонок на ресепшене. Динь! Из подсобки, где на полную мощность работают промышленные печатные машины, выходит пожилой мужчина. Он вытирает испачканные чернилами руки о зеленое полотенце, улыбается и кивает мне.
— Доброе утро. Я здесь, чтобы забрать заказ для «Бэнкс и Барклай». 40 цветных буклетов, сверстанных и переплетенных. Заказ мог быть оформлен на Льюиса или на «Бэнкс и Барклай». Возможно, они даже оформили его на мое имя, Эмелия Мерсье.
Он хмурится и включает свой компьютер щелчком мыши, хватая очки, которые лежали у него на лбу, и опуская их на кончик носа, чтобы лучше видеть экран.
— Сейчас я проверю свою электронную почту, — говорит он без особой надежды в голосе. — Не помню, что собирал этот заказ сегодня утром.
Я издаю короткий нервный смешок.
— Уверена, что собирали. Я отправила его вчера вечером. И трижды проверила адрес электронной почты, чтобы убедиться, что все сделала правильно и отправила его по электронной почте в 19:26, чтобы успеть к 19:30.
Он вздыхает и бросает на меня сочувственный взгляд из-за очков.
— Вот в чем ваша проблема. Заказы на ночную печать принимаются до 18:30, а не 19:30.
Мое сердце замирает.
— Что вы имеете в виду?
Он возвращает очки на макушку, чтобы его синие глаза могли дать мне хоть какое-то утешение.
— Видите ли, я не могу обеспечить печать заданий, отправленных после 18:30. Я завален работой. Однако вижу ваш электронный адрес и могу доставить эти буклеты сегодня к пяти часам вечера.
Мой голос высокий и пронзительный, когда я отвечаю.
— Это не поможет. У меня встреча через тридцать минут.
Снова этот жалостливый хмурый взгляд. Как будто он знает, что из-за этого на кону моя работа. Сколько тупиц стояло там, где стою я? Достаточно того, что этот парень, похоже, ничуть не удивлен сложившейся ситуацией.
Клянусь, что слышала, как Льюис сказал, что надо успеть до 19:30, но опять же, я не обращала особого внимания. И не знаю наверняка, была ли это моя ошибка или его, и я не могу подойти к своему боссу и обвинить его в том, что он указал мне неправильное время. Это свалится мне на голову, я знаю.
— Мне жаль, — говорит печатник, качая головой. — Я еще не закончил. Хотелось бы. Но я с удовольствием возьмусь за дело, и к пяти часам буклеты точно будут у вас.
Наконец-то мои манеры начинают действовать. Этот человек не несет ответственности за мою ошибку. Сколько бы дерьма я ни поймала, это не его вина.
— Нет. Спасибо… все в порядке. Извините, что перепутала время.
Я могу заплакать. Выплакаться полезно. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо. Я повторяю это заклинание про себя, пытаясь как можно быстрее добраться до офиса. Конечно, пробки просто кошмарные, и в итоге я прерываю поездку в Uber, даю водителю чаевые, извиняюсь, а затем со всех ног пробегаю последние несколько метров до здания «Бэнкс и Барклай».
Чуть не пробегаю мимо охраны, и охраннику приходится кричать, чтобы я вернулась и предъявила свой пропуск. Его укоряющий взгляд никак не помогает обуздать мое беспокойство.
Все время, пока ехала в Uber, я пыталась дозвониться до кого-нибудь в офисе, предупредить о буклетах как можно скорее, но никто не отвечает на звонки, а у меня нет ни одного прямого номера, сохраненного в телефоне. Заходя в лифт, я снова пытаюсь дозвониться по основной линии, но как только двери закрываются, звонок обрывается.
Делаю глубокие прерывистые вдохи, пытаясь справиться со своими эмоциями в меру возможностей. Выйдя из лифта на седьмом этаже, я обнаруживаю, что моя команда столпилась вокруг конференц-зала, явно ожидая меня.
Льюис подбегает с облегчением на лице.
— Покажи мне буклеты, — говорит он, махая рукой, чтобы я передала их.
— Я пыталась вам дозвониться…
Он смотрит на мои пустые руки и сумку, которая слишком мала, чтобы вместить 40 переплетенных буклетов.
— Я… я не отправила файл в типографию вовремя. Вы же сказали, что у меня есть время до 19:30, но…
— У вас нет буклетов?
Его глаза расширяются в панике, что только заставляет меня паниковать еще больше.
— Они не были готовы.
Он подходит на дюйм ближе и понижает голос.
— Все ждут в конференц-зале, Эмелия.
— Я могу пойти и распечатать их прямо сейчас. Просто… Я могла бы воспользоваться принтером, а потом быстро скрепить все степлером…
Мой голос затихает, когда он сжимает переносицу и качает головой. Я вздрагиваю, когда он ругается.
— Нет времени. Пошли.
Он уходит, оставляя меня, в то время как остальная часть моей команды смотрит на него. Хьюго и Мира бросают на меня сочувственные взгляды, но это все. Все остальные следуют примеру Льюиса. Раздраженные взгляды трудно игнорировать, когда я быстро складываю вещи на стол и следую за всеми в конференц-зал, где, конечно же, сидит и ждет вся команда «Белл-Хейвен». Я прихожу на совещание последней.
Бросаю взгляд в сторону длинного стола для совещаний, зная, что там найду. Профессор Барклай вернулся. Он сидит рядом с мистером Бэнксом, и, хотя они тихо разговаривают, он не пропускает моего появления. Наши глаза встречаются на долю секунды, мое сердце готово разорваться, а затем я отвожу взгляд, осознавая тот факт, что едва держу себя в руках. Уверена, что у меня слезятся глаза и покраснело лицо. Мои руки сжаты в кулаки по бокам. Не хочу быть здесь. Не хочу терпеть эту встречу, и больше всего я хочу, чтобы его здесь не было, и он не стал свидетелем моего провала.
Пока Льюис начинает говорить, команда специалистов по охране архитектуры сгруппировалась в углу у входа. Он не теряет времени, чтобы бросить меня под автобус. Поблагодарив всех за участие, он извиняется за то, что мы будем работать только с цифровой составляющей презентации, выведенной на монитор за его спиной.
— Один из членов нашей команды не успел вовремя получить распечатанные буклеты, и, хотя это не удобно, если вы будете следить за презентацией, мы справимся.
Не упускаю из виду, что Инес отступает от меня на полшага, словно пытаясь дистанцироваться от моего недоразумения.
Тонкие уколы не прекращаются. В течение пятнадцати минут Льюис заставляет меня чувствовать себя только хуже.
— Вы могли бы лучше разглядеть это, если бы буклет был перед вами, но я говорю об этих окнах, и в буклете у нас была фотография, которой здесь нет, и на которой вы могли бы увидеть детали этой части наружного камня.
Все это время моя голова опущена от стыда.
Затем начинается самое интересное: каждый член команды по сохранению архитектуры по очереди выходит на сцену, чтобы рассказать о своей части презентации. Например, Хьюго назначен ответственным за атриум в передней части дома. Он рассказывает о некоторых проблемах, с которыми мы сталкиваемся при работе со стеклянным потолком и железными конструкциями. Мира рассказывает о парадной лестнице и фойе. Я освещаю стеклянные окна от Тиффани и ужасно нервничаю, когда Мира отходит в сторону и позволяет мне протиснуться вперед, так что все взгляды устремлены на меня. Даже в хороший день я бы нервничала, выступая перед залом, заполненным таким количеством важных людей. Сегодня же меня почти парализовало.
— Далее я буду говорить об окнах в комнате для завтрака.
— Говорите громче, пожалуйста, — говорит кто-то.
— Эм…
Мое горло сжимается так сильно, что мне приходится выдавливать каждое слово, пока я продолжаю. Эмоции видны в каждом дрожащем слоге.
