Ржавчина - Виктория Юрьевна Побединская
Он смотрит мне в глаза, пытаясь отыскать там отголоски взаимности. Может, мы могли бы… Может… Но тут же опускает руки, понимая, нет, не могли. И становится до одури смешно, потому что даже появившийся в моей жизни на столь короткое время парень, видит, дело провальное.
Он беззвучно смеется, опустив голову и качая ей несколько раз.
«Ну да, как я сразу не понял. Ты ведь не выдала только его».
И я шепчу:
–Прости.
Конечно же Эрик знает, что в текущем составе команды исчезли все, кроме Августа, и сложить два плюс два для него совсем не сложно. Но это был мой выбор. Который буквально кричит за меня ту самую правду, которую я никогда не произнесу вслух. За который до сих пор несу ответственность, и я говорю, смущенно улыбаясь:
«Может, однажды. В какой-нибудь другой жизни…»
И Эрик, закинув на плечо сумку, по-доброму хмыкает в ответ.
– Я не буду спрашивать, за какую команду ты сегодня болеешь, – говорит он, да я сама не уверена, что знаю ответ на этот вопрос. А потом добавляет: – Он тебя не заслуживает.
Я едва заметно жму плечом.
– И знаешь, я его ненавижу за это.
«Имеешь на это полное право».
– Потому что каждый ты раз будешь выбирать его, – последнее, что произносит он тихим шепотом перед тем, как уйти. А я еще долго стою на стоянке одна, пока она полностью не пустеет, думая, что ошибся он лишь в одном: у меня никогда не было выбора.
Когда я вхожу в зал, трибуны заполнены лишь наполовину. Это не тот матч, который ждут. Не тот, о котором волнуются, потому что одни из сильнейших соперников уже оставлены позади, а Хай Уиком – просто очередная ступенька турнирной таблицы. Середнячок без претензий на победу.
Игра не началась, но команды уже выстроены по разные стороны центральной линии. Я смотрю на Эрика. Он напряжен и сосредоточен. Это его день. Когда ему придется переступить через унижение и идти дальше. Чтобы доказать это остальным. Хотя для меня он уже победитель. Потому что приехать сюда – взглянуть своему страху в глаза – это уже самая большая в мире смелость.
Август на другой стороне поля ловит мой взгляд. Под ребрами тихо ноет, ведь я не слепая и не глупая, понимаю, каково ему сейчас.
«Я не знаю, что мне делать», – говорят его глаза.
«Ты знаешь, – улыбнувшись, отвечаю я. – Делай то, что у тебя получается лучше всего. Просто играй. Просто будь собой». А затем, понимая, что больше здесь не нужна, молча покидаю зал.
– Еще немного и ты бы опоздала, – едва не сносит меня мама прямиком у дверей, хватая за локоть и таща наверх переодеваться, потому что «гости почти на пороге». Я выбираю небесно-голубое платье без рукавов и зачесываю волосы в высокий хвост. А дальше события вечера сливаются в один бесконечный хоровод улыбок, комплиментов, напускного гостеприимства и добродушия.
«Очень приятно познакомиться», – киваю я, слишком долго рассматривая девушку брата, как картинку на обложке. Она азиатка, и мне нравится, как уложены волосы на ее голове. В слегка небрежный колосок на одну сторону. Нравится сарафан, что она выбрала для этой встречи. Я бы такой же надела, чтобы произвести впечатление. Ее крошечные губы бантиком растягиваются в улыбке.
– Лин, – протягивает она хрупкую руку, на которую надеты сразу три крупных кольца. Старинных, изысканных, так не подходящих этой эпохе и ее образу. И тогда я понимаю, откуда она кажется мне знакомой. Ее семья держит антикварную лавку в Колониальном Вильямсбурге. Мы бывали там много раз, потому что на каждый праздник Джулс просила в подарок что-то особенное. То, чего не найти в простых магазинах. И тогда мы ехали туда, часами бродя между узкими полками, рассматривая разные безделушки. А Лин, еще девчонкой всегда так внимательно глядела на нас. Вот только теперь я понимаю, она смотрела вовсе не в нашу с Августом сторону, и перевожу изумленный взгляд на брата. Он лишь молча пожимает плечами.
– Проходите, – распинается мама, пропуская гостей вперед.
– Молчи, ради Бога, – шепчет Тобиас, бросая в мою сторону неодобрительный взгляд. – Это всего лишь совпадение. Мы в колледже встретились.
А я и так молчу.
Вечер тянется, как старая безвкусная жвачка, я скучаю за столом, находясь мыслями за несколько миль от происходящего. И когда, наконец, позволяю себе расслабиться, на телефон приходит сообщение от Ив. Три слова, от которых внутри все переворачивается.
«Август слил игру».
Глава 28. Август
Я сижу на шатающемся металлическом стуле в школьном офисе, сложив руки на груди и уставившись на носы собственных кроссовок.
– Ты идиот, О’Доннел! – Тренер орет, как пожарная сирена. – Какого черта с тобой происходит?
В раздевалке не осталось ни души. Только тренер и я, как капитан команды, теперь несу ответственность. Так это, кажется, называется.
– Это худшая игра из всех, что я в жизни видел!
Ну или просто делаю вид, что мне жаль, пока на мою голову выливаются тонны словесных помоев.
– Чтобы я еще хоть раз доверился салагам из Ржавого города!
Я пытаюсь изо всех сил сдерживать улыбку.
– Крысы помойные!
Просто из тех крыс, кто привык долги отдавать.
А потом открывается дверь, и в кабинет входит мужчина. Долговязый и седоволосый. В его руках папка с бумагами, а во взгляде… не то что бы недовольство, скорее презрение, будто он наступил в собачье дерьмо. Это не местный, иначе я бы точно узнал его. Но ни нашивок, ни каких-то других признаков, определяющих его положение или профессию, на одежде нет.
– Август О’Доннел, что ж, – произносит незнакомец, словно пробуя имя на вкус. – Много о тебе наслышан.
А я о вас нет.
– Вот, приехал лично познакомиться, но… признаться, разочарован.
– Нечего было очаровываться, – цежу я сквозь зубы, однако интересуюсь: – А вы вообще кто?
– Адам Зузак, – но руку не протягивает.
– Он из Университета Вирджинии, идиот, – поясняет тренер. – Приехал специально на тебя посмотреть. Я не стал говорить, чтобы ты на нервах не напортачил. – А дальше за него договаривают глаза: «Лучше бы уж сказал».
Вот же черт!
– Виржиния Кавальерс? – испуганно шепчу я.
Тренер кивает.
Черт! Черт! Черт!
Одна из лучших команд атлантического побережья.
Я прикрываю глаза, откидывая назад голову.
– Что, просрал сезон, Август?
«Какой же у этого мужика из университета неприятный голос», – думаю я. Вслух же отвечаю:
– Почему просрал? Если команда продолжит побеждать, мы и за первое место поборемся. Одна игра не проблема. Сами же знаете.
Он прищурился.
– Тренер Уайт, можем мы
