Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Лина Коваль

В лицо ударяет февральский ветер.

Молча наблюдаю, как Мир перекидывает ногу и, придерживаясь за край подоконника, выбирается наружу.

— Здесь достаточно просто вылезти, — говорит спокойно. — Встанешь вот на этот выступ.

Прикрываю глаза, когда он спрыгивает.

— Давай, — тихо зовёт.

Фух. Делаю вдох-выдох.

Никогда бы не думала, что до такого дойдёт, но папа сам виноват. Я сбегаю из собственного дома.

Сбрасываю рюкзак. Выполняю всё по инструкции Громова и прикрываю окно. Зачем-то смотрю под ноги.

— Блин, не смотри, — предупреждает Мирон. — Прыгай давай. Я здесь внизу.

— Боюсь, — шепчу, стискивая посильнее металлическую планку на откосе.

— Закрой глаза и прыгай, — рычит он. — Скоро примёрзнешь там.

Давлю нервный смешок и решаюсь… Делаю всё, как говорит.

Бамс.

Конечно, мы оба в сугроб заваливаемся. В полуметре от злосчастной клумбы.

— Слезай, блин, — хрипит Мирон, сталкивая меня с себя в ту же секунду.

Помогает отряхнуться от снега, хватает за руку и ведёт к забору с обратной стороны дома.

Очутившись в машине, на диком адреналине прижимаюсь к нему. Большому и сильному. Тёплому. В нос проникает запах его туалетной воды.

— Спасибо, — шепчу в тишине.

— Пожалуйста.

Мирон быстро отстраняется и заводит двигатель. Включает печку, датчики. На меня не смотрит.

Пожав плечами, отворачиваюсь.

— Телефон, — выкладывает передо мной на панель.

— Зачем? — удивляюсь.

— Ты же без связи. Демидову позвони. Вдруг волнуется.

Глава 37. Мия, Мирон и оргазм

— Что мы будем делать? — спрашиваю, робко усаживаясь на мягкий диван.

— Спать, — отвечает Мир коротко, скидывая ключи от «БМВ» на барную стойку, разделяющую зону кухни и небольшую гостиную.

— Но надо поскорее всё понять… Узнать откуда…

— Мы будем спать, — повторяет Мирон безапелляционно. — Ты успокоишься, выспишься, завтра будем думать. Поняла?

— Как скажешь, — послушно киваю. — Спасибо.

Ёжусь от холода, натягивая рукава свитшота на ладони.

Мирон, заметив это, подходит к окну, усаживается на корточки и регулирует батарею, но глядя на широкие плечи и узкую талию, у меня внизу живота тоже становится теплее.

— Чья это квартира? — спрашиваю, с любопытством озираясь по сторонам.

Зайдя сюда, Мир сразу указал на дверь, ведущую в спальню, назвав её моей комнатой. Значит, сам он планирует остаться в гостиной.

Здесь красиво. Отделка стен и обстановка в разных оттенках серого явно свежие. Особое внимание привлекают высокие окна и шикарные портьеры, ниспадающие из-под потолка.

— Квартира моя, — отвечает Мирон прямо.

Поглядывает на меня урывками.

Скидывает пуховик на пол. Так, словно он жутко нервничает, вытирает внутреннюю сторону ладоней о спортивные штаны, висящие низко на бёдрах. Открывает створку небольшого шкафа.

— Твоя и Лады? — уточняю. — Ты с ней здесь живёшь? — вдруг пугаюсь.

Вот уж кого-кого, а Ладу я видеть не готова. Никогда.

— Эта квартира только моя.

— А Лада? — упрямо повторяю.

— У неё есть своя… Мы расстались.

— Ясно, — как можно безразличнее произношу, но продолжаю подозрительно озираться и пытаюсь унять трепет от сказанных слов в груди.

Мирон извлекает с верхней полки шкафа стопку с постельным бельём и полотенце. Укладывает всё это на диван рядом со мной.

— В спальне постельное чистое, — сообщает.

— Хорошо.

— Ты голодная? — внимательно изучает моё лицо, нависая сверху.

Мотаю головой отрицательно.

Прозрачные глаза словно сквозь меня смотрят. Это, между прочим, обидно. И неважно, что отчасти я виновата сама.

— А в ванную пойдёшь?

— Пойду, — киваю.

Мирон проходит к двери, которую практически незаметно на фоне ровной стены. Зажигает в ванной свет.

— Полотенце на водонагревателе.

Прижимаю рюкзак к груди и закрываюсь изнутри. Скидываю одежду и аккуратно складываю её на полку, рядом с мужскими принадлежностями для бритья.

Внутренности потрясывает оттого, что за стенкой он, а я здесь абсолютно голая. Желание, чтобы Мирон сейчас пришёл — моё заветное, но по его реакциям сегодня вечером, понимаю, что не придёт. Слишком много всего произошло и сказано…

Принимаю душ, быстро натягиваю чистое бельё и короткую ночнушку пыльно — розового цвета. Чищу зубы и ставлю свою щётку рядом с черной зубной щёткой хозяина квартиры.

Любуюсь этой картинкой.

Боже, о чём я думаю вообще?..

Уже собираюсь выскочить из ванной, как слышу чуть повышенные интонации в голосе Мирона.

— Что значит «быстро», Руслан?.. Я мог вообще тебе не говорить, где она. Надеялся, что ты оценишь, но как вижу напрасно… Блядь… Мне не двенадцать лет, не надо так со мной разговаривать… А мне нужно было оставить её одну в таком состоянии? Не делай меня крайним… Хм, может, стоит порадоваться, что она сбежала со мной, а не одна ночью из посёлка на загородном тракте?

— Всё хорошо? — спрашиваю, когда всё стихает и я покидаю своё убежище.

Осознание, что папа может приехать сюда и силой отвезти обратно под замок, пугает до коликов животе.

— Лучше не бывает, — заверяет Мирон, даже носа не повернув в мою сторону.

Проходит к кухонному гарнитуру и открывает навесной шкафчик, заслоняя дверцей лицо.

Задеваю взглядом косые мышцы на плоском животе и небольшой участок ушиба, который крайне меня беспокоит. Вообще, в мире нет ни единой детали, которая касалась бы жизни Громова, и была бы мне безразличной.

Ни одной. Клянусь.

Я даже слепки его детских ручек и ножек рассматривала как что-то великое. Я — его главный фанат, а он — мой. Я знаю.

— Спокойной ночи, — проговариваю отчётливо.

— Спокойной ночи.

Прохожу в небольшую спальню и незамедлительно откидываю покрывало с кровати. Чувствую себя не вполне уютно, но укладываюсь на спину и утепляюсь с помощью одеяла.

Надо как-то отвлекаться. Резко поворачиваю голову и упираюсь носом в мягкую подушку.

Вдохнув аромат знакомой туалетной воды, во-первых, понимаю, что он здесь спал. Может быть, вчера или до этого…

Во-вторых, до меня доходит, что я окончательно и бесповоротно пропала. Я люблю его… и одной мне с этой любовью, увы, не справиться.

В этом доме столько же этажей, сколько мне лет — девятнадцать. И ровно столько лет я люблю одного-единственного человека на земле. Ничего не могу с собой поделать.

И никто не сможет.

Снова тычусь носом в подушку. Дышу его запахом, как ненормальная… Пока с губ не слетает протяжный стон.

Грудь становится тяжелее и будто бы больше, между ног чувствуется начинающийся зуд, который непременно хочется потрогать и потереть. Тяну руку к трусам, но тут же отдёргиваю…

Чёрт…

Прикрываю глаза. Наркотики, мастурбация… Что дальше, Карамелина?..

Небинарной личностью себя объявишь?..

Резко поднимаюсь и опрокидываю ноги на пол. Прикладываю ладони к горящим щекам, пульс частит. Периодически сверлю взглядом плотно прикрытую дверь.

Злость поднимается во мне волнами…

Снова мне самой к