Мария Акулова - Залечишь мои раны?
— Снежка, — она поймала свое имя на выдохе поцелуем, прильнула ближе, готовясь доверять и доверяться.
В один момент она перестала чувствовать землю под ногами, свет гостиной сменила темнота спальни, скрип двери стал последних звуком, связующим их с реальным миром.
Ее бережно опустили на кровать, не отрываясь, продолжая целовать, нависли сверху, освобождая от одежды ее, а потом и себя.
Тишину вокруг разрывали прерывистые вздохи, а из темноты на Снежану смотрели одни только глаза. Губы, покрывающие поцелуями лицо, шею, плечи оставались невидимыми, руки, ласкающие так нежно, будто мерещились, а глаза были реальны. Они неотрывно следили за ней, заставляя сердце биться еще быстрее, а дыхание то и дело сбиваться.
— Боишься? — голос из ниоткуда и отовсюду сразу прозвучал совсем близко.
— Нет, — страха не было. Странно, но одних его слов было достаточно, чтобы она поняла — ему можно верить, ему можно довериться. Он не предаст, не уйдет, не обманет. Не предпочтет другую, не поставит себя выше ее. Он будет другим, он будет с ней.
От его взгляда, его рук, губ, горячего тела, тяжелого дыхания и тихого шепота над самым ухом было безумно хорошо. Она даже толком не понимала, что ей говорят, что‑то очень важное, но такое бессмысленное.
Марк сделал больше, чем она могла надеяться. Время пропало, пространство тоже. Он стал и первым и вторым, а еще стал немного ей, а она стала им.
— Снежинки тают в марте? — много позже, когда за стеной снова слышно было тиканье часов, а по потолку время от времени проносились полосы света от фар проезжающих внизу машин, Снежана повернулась в кольце сильных рук, подставляя поцелуям губы, скулу, шею, плечо…
— Тают, — дунув на чувствительную к его прикосновения кожу, Марк улыбнулся, следя за тем, как девушка улыбается в ответ.
— И что с ними происходит?
Снежана сама потянулась навстречу, в десятый, сотый или тысячный раз за ночь накрывая его губы своими.
— Перестают быть холодными и колючими.
— И им не страшно?
— Нет.
— Почему?
— Так они лечат свои раны, — объяснять Снежана не спешила, сначала вдоволь насладилась его вопросительным взглядом, дождалась, пока он снова улыбнется, приблизится к ее лицу, коснется своим носом кончика ее, а потом отстранится, давая возможность продолжить. — Таков цикл — снежинки падают с неба, тают, преодолевают расстояние в тысячи километров, оказываются в лужах, под землей, в сантехнике, канализациях, а потом в мировом океане. Израненные и больные, а там с ними случается волшебство — они испаряются, чтобы снова подняться на небо. Чтобы подняться чистыми, новыми, свежими, забывшими обо всем, что пережили на земле. Они оказываются высоко — высоко, а потом…
— Снова летят на землю.
— Да.
— Снова ранятся.
— Да. И стремятся к океану.
— Чтобы он залечил их раны?
— Для этого. И он никогда не подводит.
— Я тоже не подведу.
— Я знаю.
Устроившись в теплых объятьях удобней, Снежана закрыла глаза. Когда ей было так хорошо, спокойно и уютно? Когда в последний раз ей казалось, что проблем не существует? Очень давно. А сейчас было именно так. К нему хотелось прижиматься во сне, знать, что он рядом сейчас, а еще будет рядом утром, что когда‑то она обязательно сможет поделиться своими сомненьями, а он возьмет их на себя.
Засыпала девушка под тихое ровное дыхание за спиной, мерный стук сердца и собственные мысли. Впервые она засыпала предчувствуя утро, а не опасаясь, что оно наступит, принося с собой новый виток проблем.
* * *А просыпаться жутко не хотелось. Тело приятно ныло, стоило только потянуться, как мышцы тут же отзывались, солнце светило в окно, давая понять, что погода сегодня тоже считает, что день должен быть неплохим.
Очень долго Снежа боролась с желанием провести так весь день. Лежа в собственной кровати, под теплым ватным одеялом, в объятьях…
Резко распахнув глаза, девушка обернулась. Объятий не было. Будто не до конца веря в это, она провела рукой по смятой простыни, доказывающей, что все это ей не приснилось, но слишком холодной, чтобы подумать, что Марк встал только что.
Чувствуя непонятную тревогу, Снежана поднялась с кровати, набросила на обнаженные плечи махровый халат, завязывая узел потуже.
Мало ли… Он мог пойти в душ, мог отправиться на поиски кофе… Снежана посмотрела на часы… Мог уехать на работу. Окинув внимательным взглядом комнату, она не нашла видимых следов пребывания в ней мужчины.
Такой же пустотой и тишиной встретила ее гостиная.
— Марк? — она окликнула пропавшего, надеясь, что он ответит. Что подкрадется сзади, заключит в объятья, вроде как разыгрывая, или что сама услышит жуткое пение в душе. Но ответа не последовало.
На диване не было отброшенных туда вчера часов, зато ее сумка и телефон лежали на месте.
— Марк? — Снежана заглянула в кухню, надеясь услышать аромат свежесваренного кофе, увидеть наполовину полную чашку, оставленную мужчиной на время, но и здесь не было ничего.
Не было на кухне, в ванной, в прихожей не было ни обуви, ни верхней одежды. Зато стоял пакет. Тот самый, который вчера она дважды разметала по лестничной клетке. Он стоял на трюмо, немного покосившись. Будто его собирали впопыхах, а бросили, не удосуживаясь убедиться, что он устоит.
Когда‑то Снежана была мастером делать поспешные выводы. Но сейчас повторять свои ошибки не хотелось. Хотелось поступить правильно. Ведь у его отсутствия должно быть рациональное объяснение. Она же не сошла с ума, он был тут вчера, они были вместе, он говорил о доверии, о будущем, а оставил после себя только вмятину на подушке.
Подойдя к телефону, Снежана взяла его в руки, разблокировала. Несколько секунд она колебалась, но, в конце концов, отбросив глупые суетные мысли, набрала номер Самойлова. Монотонные гудки сменяли один другой. Она сосчитала до десяти, а потом скинула сама, прикладывая трубку ко лбу.
Если раньше тревога занимала место маленькой червоточинки, то теперь все мысли шли определенно не туда. Закрыв глаза, Снежана попыталась понять. Понять, вспомнить… Вспомнить…
* * *Солнце еще не встало, когда девушка почувствовала мягкие поцелуи в волосы, плечи, шею, когда теплые подушечки пальцев прошлись вдоль по телу, обвили талию, притянули ближе к горячему телу, когда тихий шепот над самым ухом заставил улыбаться, предвкушая и предчувствуя.
Ей было так хорошо… Так хорошо, как не было миллион лет.
— Яр…
* * *— Идиотка, — резко открыв глаза, Снежана вдруг перестала дышать.
Она… Она сказала это вслух. Она…
