Теперь ты моя - Анастасия Сова
За этими отвлекающими маневрами я и не замечаю, как его член полностью оказывается во мне.
Зато теперь отчетливо чувствую, как он сильно растянул меня и наполнил собой.
Мне на секунду даже захотелось, чтобы Демьян вышел, но когда он начал двигаться в обратном направлении, я поняла, как мне хочется ощутить эту наполненность снова.
Я стону, как ненормальная, совсем забыв про то, где нахожусь и какое сейчас время суток, особенно, когда муж начинает дразнить набухший клитор.
Демьян рычит от удовольствия.
Сначала он двигается осторожно и нежно, а потом ускоряется, насаживая меня уверенными резкими толчками.
– Какая же ты узкая, Аля… Я уже хочу кончить…
Мужчина сильнее надавливает на чувствительную горошину, еще немного увеличивает скорость толчков, доводя меня до беспамятства.
Оргазм наступает очень быстро. Мощный. Яркий. Уносящий разум из тела.
В этот же момент и Демьян начинает дергаться во мне, кончая прямо мне в попку. От этого перед глазами окончательно плывет.
Мужчина сначала обрушивает на мое тело свое, тяжело дыша, а потом поднимается. Выходит из меня, пряча все еще стоящее достоинство в штанах.
– Ты можешь встретиться с отцом, – ни с того, ни с сего выдает он.
ГЛАВА 31
Аля
– Можешь ехать прямо сегодня. Я дам тебе машину. Через час ее подгонят к воротам. Если голодна – я попрошу Марию Петровну снова накрыть на стол.
– Ты… Ты так просто отпускаешь меня? – даже не знаю чего во мне сейчас больше: облегчения или разочарования.
– Держать тебя здесь бесполезно. Твой папаша продолжает беспределить на моей территории. Я терплю довольно крупные убытки.
Становится горько оттого, что, получается, ничего этот человек ко мне не чувствует. Он так же расчетлив и грешен, как мой отец. Правда потом он добавляет еще одну фразу:
– Если захочешь, можешь вернуться. Если нет – машину заберут мои парни.
Демьян выходит из кухни. Я не бегу за ним и ничего не отвечаю. Просто не знаю, что сказать. Вернуться – это признать его правоту во всем, к чему я пока не готова.
Я вообще считаю, что Демьян сильно преувеличивает. А разговор с папой многое объяснит мне.
Я тоже выхожу из кухни. Как бы мне не хотелось есть, после всего, что тут произошло, я просто не смогу смотреть в глаза домработнице.
Минут сорок неподвижно лежу на кровати размышляя. Обо всем. Представляю, что будет, когда я приеду домой. С чего начать разговор, например. Что ответить в той или иной ситуации.
Пока еще во мне живет надежда на счастливый финал, где все счастливы. Папа признается, что блефовал, просит прощения, а мама… Мама просто радуется тому, что я теперь дома.
Есть и другой вариант, тот, где отец обрушивает на меня злость вселенского масштаба, сажает под домашний арест, а потом и вовсе отправляет туда, куда в гневе обещал сослать по телефону.
Оставшиеся двадцать минут даю себе на сборы. После чего спускаюсь на первый этаж.
Там, очень некстати, встречаюсь с Марией Петровной.
Меня заливает краской густого стыда, а женщина ведет себя так, будто и не знает, чем мы с Демьяном занимались на кухне.
– Пирожные так и не попробовала, – журит она. – Завтрак не съела. Куда голодная собралась?
– Кусок в горло не лезет, – признаюсь ей.
– Здесь стой, вернусь через минуту, – распоряжается женщина, и я послушно останавливаюсь на месте.
– На вот, – протягивает она мне бумажный пакет, когда возвращается, – пирожных тебе хотя бы положила. Проголодаешься – хоть поешь.
– Спасибо, – благодарю я, принимая гостинец. – Но не стоило. Я, правда, не хочу.
– Ничего не буду слушать! – возмущается кухарка. – Чтобы съела все!
После этих слов она быстро удаляется. На секунду мне даже кажется, что она просто не хочет расставаться со мной, потому что понимает, что я не вернусь. Я же не вернусь?
У ворот меня ждет черный блестящий мерседес-купе. Довольно небольшой обтекаемый кузов, но все равно гораздо крупнее моего купера.
На улицу выходить было страшно, если честно. Я то и дело оглядывалась, опасаясь того, что на меня вот-вот нападут.
Облегчение чувствую только когда оказываюсь в салоне авто.
Запускаю двигатель.
Вкус свободы, что я чувствую первые за последние дни, отдается в груди страхом неизвестности.
Охранник помогает мне включить встроенный навигатор, чтобы я могла добраться до дома.
Автомобиль оказывается легким в управлении и очень маневренным. Быстро разгоняется, стоит только коснуться педали газа.
Я же стараюсь не ехать быстро, поэтому испытываю некоторый дискомфорт, но и он заглушается другими достоинствами этой машины.
На подъезде к родному району сердце рвется из груди. Начинает трепыхаться под ребрами, как бешеный зверь в клетке.
Кажется, я вот-вот задохнусь от сковавшего меня напряжения.
Странно возвращаться домой с такими чувствами. Раньше мне казалось, что я рвану сюда с огромной радостью, освободившись, наконец, от гнета Демьяна, но все идет совсем не так.
Я паркуюсь у ворот. У меня нет ключа, чтобы открыть их. От калитки ключа тоже нет, но, к моему удивлению, она оказывается открытой.
Во дворе, на том месте, где обычно я оставляю свой купер, если пока не собираюсь ставить его в гараж, припаркована красная Ауди.
Странно…
Может, отец решил так загладить передо мной свою вину за то, что так жестоко обошелся со мной? И купил вот эту машину, о которой давно втирал мне.
Правда, поравнявшись с авто, я понимаю, что она не новая. И не старая, конечно, но явно кому-то принадлежит.
Уверяю себя не расстраиваться раньше времени, и не накручивать. Это ни к чему хорошему не приведет, только сделает мой эмоциональный фон еще более нестабильным.
Только вот уверения не срабатывают, когда я оказываюсь в доме, а из гостиной отчетливо слышится женский смех. Я бы могла подумать, что это мама, если бы мама смеялась совсем не так.
Эти звуки заглушаются в ушах ударами моего сердца. Я ускоряю шаг. Должна понять, что тут происходит. Разобраться.
Достигнув своей цели, замираю на пороге гостиной. То, что я вижу перед собой не лезет ни в какие ворота.
Мой отец сидит на диване в расслабленной позе. Сверху на нем восседает молодая девушка, которую он пошло удерживает за талию.
Господи! Спасибо
