Заставь меня остаться - Юлия Гауф
— Мы близко. Вижу вашу машину. Чуть сбавьте скорость, иначе Игнатов засечет слежку, — раздалось по громкой связи.
Сбавил. Всё равно не уйдет, мразь.
Алика… как ты там? Где ты? Почему именно ты?
Я люблю своих братьев, всегда заботился о них, но лучше бы кто угодно из них оказался на месте Али. Они сильные, и почти такие же эмоциональные калеки как я. Их бы не сломало похищение. А Алику — боюсь представить.
И боюсь представить, если всё это уже поздно. Что не успеваю.
Странно, я думал, что полюбил её постепенно. Сначала захотел её как женщину, вдобавок показалось низменно-кайфовым трахать дочь врага. Но она оказалась слишком не такой, как я привык: доброй, ласковой, нежной. И за всё это полюбил, как я думал.
На самом деле — нет. Сейчас я это осознаю. Полюбил я Алику с первого взгляда. Мужчины обычно не помнят таких вещей, но я никогда не забуду, как впервые увидел её: стук каблуков, когда она вошла в мой кабинет; черное платье на тонких бретельках, которые Аля постоянно поправляла; испуганно-возмущенный взгляд на меня…
Помню, да.
Алика могла бы оказаться сукой, стервой. Могла быть психопаткой, и достойной наследницей своего папаши. А я все равно бы её любил.
Просто потому что с первого взгляда. Семейное это. Так отец нашу мать любил: раз и навсегда, намертво.
Но мне повезло вдвойне: Алика оказалась чудом. Не люблю слабых, презираю. Доброта чаще всего слепа и глупа, а хорошие люди скучны. Но в Алике я принимаю любую её слабость, любую инаковость. Именно такая мне и нужна: хрупкая девочка, о которой нужно заботиться, от слабости которой рвёт сердце.
Алика, только держись! Больше не подведу! Я дохера всего упустил и проебал, уверившись в своем всесилии, но теперь понял, что всегда нужно быть настороже. Сколько бы бабок не было, сколько бы власти не отхватил — рука должна быть на пульсе. Просто держись, Аля, и ты никогда не будешь больше в опасности!
Мы уже за городом. Миновали тот самый коттеджный поселок, в котором риэлтор сняла для нас с Алей дом, и в котором скоро начнется ремонт уже в другом, нашем доме. Проехали еще один поселок, классом пониже, и подъехали к умирающей деревне.
Притормозил у машины одного из телохранителей — того, кто выследил Игнатова-старшего. Позади шум машин подъехавших людей — моих.
— В доме ориентировочно пять-семь бойцов. Плюс Игнатов. Точно сказать не могу, времени на слежку нет. Будем брать быстро или осторожно? — услышал я вопрос.
Быстро или осторожно?
Быстро — рискованно. Чувствую, что Аля в доме. Где ей еще быть?
Осторожно — тоже риск. Что не успею. Возможно, что уже поздно.
Со мной… так, сколько нас? Пятеро. Не так уж много, но и немало. Зато все проверенные, и крысы среди них нет.
— Быстро и по возможности осторожно. Приоритет — Алика. Её вытаскиваем живой любой ценой.
— Можно набрать Игнатова и сказать, что мы здесь. Попытаться договориться. Но, сразу говорю, есть риск, что он начнет торговаться, и мы потеряем время.
— Нет. Входим по возможности тихо. Без шума.
— Бескровно?
— Нет, — отрезал я.
Кровно. Похер.
Мои люди ушли вперед, а я вытащил бронежилет. Надел поверх футболки, и отправился с ними. Дом старый, но крепкий, как и забор. Впрочем, никого из нас это не остановило. Все работают слаженно: тихо вошли, я миновал лежащего у стены дома бойца Игнатовых, и усмехнулся — здесь точно не простая встреча Игнатова с бабой. Раз в доме вооруженные, значит, Алику держат именно в этом доме.
Дверь в дом уже открыли. Действуем бесшумно. По молодости я часто участвовал в таких заварушках, знаю, как надо. Тело помнит: захват рукой за шею, удар в солнышко, выстрел.
Глушители хорошие. Выстрелы почти одновременные, шум все равно есть. Один боец лежит на улице, трое на кухне, один в коридоре. Итого — четыре.
В коридоре три двери. Я почти ничего не слышу, так сильно боюсь, что поздно, что нас засекли, и Алики больше нет. Или что она вообще не здесь. Пинком открыл первую же дверь, и увидел…
Её увидел.
В крови. Щека в запекшейся крови. Кровь и на волосах. И из носа. На шее тоже ручейки крови, пачкающие футболку.
Избитая, замученная, заплаканная. На полу, на коленях перед Игнатовыми и еще одним бойцом, прижимающим тряпку к глазу. На её лице не дрогнул ни один мускул при моем появлении.
Сломали? Изнасиловали? Или просто били?
Сука…
Перед глазами красное марево, за спиной мои люди.
— Спокойно… Соколовский, спокойно, это не планировалось! Я собирался набрать тебя, сам только узнал…
Глава 41
МАРАТ
Дмитрий Игнатов говорил что-то, а затем замолчал. По лицу моему понял, что бесполезно. Поздно, блядь! Нужно увести Алю отсюда, чтобы не видела то, что ей видеть нельзя — как все в этой комнате сдохнут за то, что сделали.
Алика ползет ко мне. Василий… вот в какой ты командировке, сука! Наставил пистолет на Алику. Обдолбанный ты ублюдок!
— Аля, — выкрикнул я, и смог загородить.
Выстрел — это больно. Жилет спас, отдача не снесла меня с ног, но больно. Однако, боль — херня, зато Алика цела. Цела ведь?
Обернуться нет времени. В комнате бойня. Игнатова-старшего не видно, свалил? Плевать, добью его.
— Алику охранять! — выкрикнул, хотя все уже знают, кто в приоритете. Давно знают.
Василия я пристрелил сам. С гребаным, ничем не сравнимым удовольствием. С еще одним бойцом справился мой человек. Двое. Игнатов-старший, думаю, где-то в коридоре, тварь.
Крови много. Убитых слишком много для той территории, где мы находимся, но я постепенно скидываю перенапряжение, выходя из этой комнаты. Дверь в другую открыта. Сейчас мне неинтересен Игнатов-старший, мне плевать, как он умер.
Мне не плевать на Алику, которую один из моих людей усадил на кровать.
Живая.
Блядь! Живая она! И уже в безопасности! Надеюсь, не успела увидеть то, что творилось пару минут назад!
— Дмитрий Игнатов смог уйти, за ним приехала его охрана. Нас слишком мало, чтобы было ввязываться в перестрелку. Я был занят охраной Алики Владимировны, вы с Трофимовым и Велесовым зачищали тех двоих, один наш охранял путь отхода, один — осматривал территорию. Потому Игнатов смог вырваться, и…
Мне плевать. Сейчас — плевать.
— Машину подгоните ко входу, — бросил я, и опустился перед
