Третий шанс - Татьяна Рябинина
- Утопия, - усмехнулся он. – Ладно, это все лирика. Давайте ближе к делу. Я вам рекомендую прямо сейчас подать иск к газете и к вашей жене о защите чести, достоинства и деловой репутации. То есть за клевету. Если только к газете, то они отбрешутся, что материал подготовлен на основе ее слов. Сделайте это сами, через Госуслуги, так будет проще и быстрее. Я вам пришлю рыбу.
- Что пришлете? – не понял я.
- Текст иска.
- И что это даст? Даже если я выиграю?
- Скорее всего, не выиграете. В лучшем случае иск удовлетворят частично: опровержение самым мелким шрифтом и немного денег. Но вряд ли. У вас нет доказательств, что вы всего этого не делали, а она может подогнать кучу свидетелей, что вот прямо каждый день пили-били-развратничали. И любовница, которую, как я понял, вы особо не прятали, тоже не в вашу пользу.
- Тогда какой смысл подавать иск? – каменным одеялом навалилась усталость. От всего. От себя самого и от жизни. – Тем более до суда по разводу его в лучшем случае успеют только принять.
- Ой, не скажите, - рассмеялся Олег. – Сам по себе факт его подачи значит лишь то, что вы его подали. Но судьи обычно такие вещи берут на заметочку. Да и в целом, никак не реагируя на подобные выпады, вы косвенно подтверждаете, что это правда. Давайте откровенно, Дмитрий Максимович. Развести вас разведут без вопросов и проволочек, если, конечно, мадам не будет искусственно все затягивать, не являясь в суд. А вот опеку мы с первого захода, скорее всего, проиграем. Опираясь на мой опыт. Но это не конец света. Сразу подадим апелляцию. Не прокатит - кассационную жалобу, по инстанциям, вплоть до Верховного суда. Только учтите, это может тянуться так долго, что быстрее ваша дочь станет совершеннолетней.
- Понял, - буркнул я, попрощался и полез на сайт бронирования билетов.
- Ну, наверно, так будет лучше, - вздохнул отец, когда я сказал ему, что вечером улетаю к Полине и вернусь только перед судом.
Ночью в самолете я снова думал о том, что сказал Олег. А еще – о том, как на все это отреагировала Юля. Разумеется, договор с Ларисой она не разорвет, и все же? Но тут я мог лишь гадать.
Главврач центра встретил меня не слишком приветливо.
- У девочки со вчерашнего вечера ухудшение состояния. Мы, конечно, подкорректировали терапию, но если сегодня улучшения не будет, переведем в клиническое отделение. Постарайтесь не волновать ее.
По дороге к Полининой комнате я пытался собрать всю свою ярость в кулак. И приколотить на лицо улыбку. Но она все равно отвалилась, когда я увидел ее – бледную, с синяками под глазами и почти белыми губами. Она лежала на кровати с книжкой и хотела встать, но я не дал.
- Лежи, малыш, - я наклонился, поцеловал ее и спросил, подтащив стул: - Что с тобой случилось?
- Ничего страшного, пап, мне уже лучше, - она взяла телефон, что-то там поискала и протянула мне. – Прислал кто-то в воцап.
Даже не надо было открывать ссылку, все понял по адресу.
- Пап, сейчас скину тебе номер, - набрав отца, я даже не поздоровался. – Пусть Марутин пробьет, чей.
Через пятнадцать минут прилетел ответ:
«Дим, номер оформлен на тебя».
Юля
Она появилась ровно через час. Все это время я общалась с другой клиенткой, несчастной бабой, которой искренне сочувствовала. У них с мужем не было никакого брачного контракта, и он пытался общипать ее до нитки, хотя женился на ней абсолютным голодранцем. Я объясняла, какие нужно собрать документы, а где-то в дальнем углу головы тихо пищало: а может, я чего-то не знаю? Может, все тоже не так, как кажется?
Если бы я оказалась рядом с Ларисой сразу, как прочитала статью, возможно, сорвалась бы. Но у меня было время сконцентрироваться и включить все того же сцуко-робота. Немигающий ледяной взгляд и замогильный голос без интонаций.
- Ну и? – она села передо мной и попыталась приподнять брови.
Какой-то херовый у тебя ботокс, красотка. Сменила бы ты мастера, а то ведь так и до полного паралича лицевых мышц недалеко.
- Это был твой последний контакт с прессой, Лариса.
- Что? – фыркнула она. – И мы как, снова на ты?
- Я сейчас с тобой разговариваю не как с клиенткой, а как с той сукой, которая мне должна. Которая приперла пузом к стене моего парня.
- Чего? – она расхохоталась, но как-то не слишком уверенно. – С х... ли он вдруг твоим парнем стал? Мы с ним всю жизнь вместе, а тебя он потрахал пару недель и обратно вернулся. Как бобик на поводке.
- Нет, дорогая. Он сам мне говорил, что ты интересовала его не больше, чем прочая живая и неживая природа. И если бы не сперла мое письмо, он бы на тебя и не посмотрел – как на е…абельный объект. Потому что был бы со мной.
Я говорила наугад, но по тому, как дрогнули ее ноздри и расширились зрачки, поняла: вслепую – и в десятку.
Бинго!
- А то, что он вернулся… Так он не хотел. Пришел ко мне ночью и сказал, что тебя не любит и останется со мной. Но я его выгнала. К тебе. Где гулял – там и ночуй. Зачем мне чужие объедки?
Логики во всем этом было ноль. И Димку я выставляла в самом неприглядном свете, но сейчас все это не имело значения. Мне надо было выбить ее из колеи, как она выбила его моим появлением. На войне все средства хороши. Нужно быть сукой? Буду сукой.
- Ты знаешь, Лариса, сколько раз за все это время он звонил мне, приходил ко мне домой? Одно мое слово – и он бы от тебя ушел.
- Да че ты врешь? – опомнилась она.
- Можешь не верить, - я пожала плечами. – Последний раз – год назад. Ты все это время думала, что он тебя любит? Тебе нравилось дергать его за ниточки? Какая ты смешная. Он женился на тебе только потому, что ты залетела. И потому, что я его выгнала. И если бы ваша дочь не была так больна, он ушел бы от тебя
