Роковое пари - Наталья Семенова
Я сглатываю и киваю, глаза печёт от назревающих слёз, но я их сдерживаю и, поддавшись порыву, крепко обнимаю маму Маргарет.
— Больше нет необходимости заниматься чем-то незаконным, — продолжает отец Коллинз. — Это наша прямая обязанность, как твоих родителей, оплатить обучение там, где ты желаешь учиться. Хорошо, Мелисса?
— И вы не против того, что это искусство? — отстраняюсь я от мамы. — Что это не то, что будет помогать людям?
— А с чего ты взяла, что искусство не помогает людям? — улыбается отец. — Именно оно во все временна придавало смысл в жизнях людей.
Я стираю с глаз непослушные слёзы и по очереди смотрю на собравшихся:
— Спасибо вам большое. За всё, что вы для меня сделали.
— И тебе спасибо за то, что ты есть в нашей жизни, — со слезами в глазах улыбается мама.
Мы вновь обнимаемся, а через секунду я слышу, как Хьюго тактично откашливается, прежде чем сказать:
— А теперь перейдём к тому, что может тебя расстроить, Мел. Но ты должна об этом знать.
Мама мгновенно напрягается, я из-за этого тоже, она отстраняется и заботливо касается ладонью моей щеки, улыбается с грустью:
— Будет тяжело, милая. Но я уверена, что ты справишься. Он тоже.
— Он? Кто?
— Помни, что здесь нет твоей вины, хорошо?
— О чём ты? Что случилось? — не на шутку волнуюсь я.
— Мел, — привлекает моё внимание Хьюго. — Я хочу рассказать тебе о причине, по которой был против ваших с Ронни Лейном отношений.
А вот это интересно... Но почему у всех настолько траурные лица? Что за причина такая ужасная?
— Говори, — жадно предлагаю я, выпрямив спину от напряжения.
Хьюго на секунду прикрывает глаза, а затем выдыхает и опирается локтями на колени. Сплетает пальцы в замок. Опускает голову, но через мгновение вновь поднимает, глядя в пространство:
— Я узнал об этом семь лет назад. Подруга попросила разузнать о семье мисс Лейн, бабушке Ронни и Бонни...
— Да, Ро рассказывал мне, что именно так ты стал за ним приглядывать.
— А он рассказывал, как погиб его отец? — с жалостью во взгляде смотрит на меня Хьюго.
— Автокатастрофа. Им с Бонни тогда было по восемь лет.
Помню, что почувствовала, когда поняла, насколько схожи наши с Ронни судьбы...
— Как и тебе, Мел, когда разбилась ваша машина.
Хьюго продолжает смотреть на меня с таким выражением, словно я сама знаю, что он имеет ввиду. Словно наш с Ронни возраст, в котором мы потеряли родных людей, не простое совпадение. Словно автокатастрофы — не частое явление на дорогах, и эти две связаны между собой...
Связаны... между собой.
— Нет... — выдыхаю я.
По позвоночнику прокатывается озноб, страх и отчаяние наполняют сердце до краёв. Расширяют его так, что ему становится тесно в груди, а мне — больно. Ещё немного, и я услышу, как трещат рёбра...
— Нет... — повторяю я и с надеждой заглядываю в лица родителей. — Этого не может быть. Умоляю, скажите, что это не правда...
— Прости, милая, — едва не плачет мама, сжимая мои пальцы своими.
Я вырываю руки, подскакиваю с места и бегу вон из дома.
— Мелисса!
— Не держите её. Она должна и может справиться с этим сама.
Могу?.. Как я могу справиться с таким?!
Я выбегаю из дома, хватаю велик и, выйдя за ворота, еду туда, куда глаза глядят. Ошеломление настолько сильное, что я с трудом могу соображать, потому действую на автомате. Ноги сами крутят педали, руки — выбирают направление, сердце болезненно и глухо бьётся в рёбра. Рассудок напрочь отказывается принимать участие во всём этом.
Я словно попала в бредовый сон, от которого всё никак не могу очнуться.
Но очнуться придётся, и пробуждение не будет легким.
Нога соскакивает с педали, меня ведёт вперёд, и я чудом не кувыркаюсь носом о землю, сумев сохранить равновесие. Отбрасываю от себя велик, падаю на траву под ногами и ползу по ней к кустам, в которых хочу спрятаться. Словно возможно спрятаться от правды, ага.
Обнимаю колени руками, закрываю глаза и признаю:
— Мой папа виновен в смерти папы Ронни...
Тогда у него был сложный период в жизни. Его уволили с хорошей работы, повышения на которой он долго и упорно добивался. Но финансовому кризису в стране плевать на старания отдельно взятых людей... В то время он часто пил и ругался с мамой. И в тот роковой день тоже. Пара бокалов вина, ссора во время движения и как итог: авария, унёсшая жизни трёх человек.
Мы ужинали в нашем любимом ресторане, мама умоляла папу вызвать такси, потому что сама не умела водить машину, но папа настоял на том, что поведёт сам.
Господи, как мне теперь смотреть в глаза Ронни?
Как нам теперь общаться? Как любить друг друга?
Почему судьба так жестока?
Не знаю сколько времени я провожу под кустами, но в какой-то момент пробуждаюсь, осознав, что прошлого не изменить. С ним можно попытаться жить дальше, но не исправить. Нет такой функции.
Я выбираюсь из кустов, сажусь на велосипед и еду в свой заброшенный домик. Мне нужно ещё немного времени. Совсем капельку. И я придумаю, как быть. Обязательно.
Я оставляю велик у прогнившей в некоторых местах стены и через окно забираюсь в дом. Иду в гостиную, но на её пороге оторопело замираю. Сердце болезненно сжимается.
Ронни.
Мой Ронни.
Он здесь.
Ронни сидит на полу у спинки старенького дивана, медленно поднимает голову на звук моих шагов и просто смотрит мне в глаза. Его взгляд... Застывшие в глазах слёзы...
Он тоже знает.
Я на ощупь продвигаюсь по стене вбок и сползаю по ней на пол. Не прерывая зрительного контакта ни на секунду. Хочу, чтобы он увидел в ответном взгляде всё то, что я чувствую: искреннее сочувствие и сожаление. Хочу, чтобы он понял, что и я вижу его боль, принимаю её и не осуждаю. Он имеет на неё право.
Так мы и сидим, глядя друг на друга, пока пространство вокруг не заполняет мелодия входящего на телефон вызова.
Ронни словно просыпается, шмыгает носом и хрипло отвечает на вызов:
— Бо?.. Что с твоим... Откуда тебя забрать?! Какого чёрта ты там делаешь?.. Ладно, скоро
