Не друзья - Ольга Джокер
— Послушай, мне кажется, это не лучший вариант, — растерянно произношу я. — Не сейчас, когда Эмилия Альбертовна и без того плохо себя чувствует. То, что мы с тобой вместе, будет для неё настоящим ударом.
Тихомиров хмурится. Ему явно не нравится тот факт, что ближайшие часы я буду проводить в семье своего почти бывшего мужа. Но ведь я не к Тимуру еду, как он этого не понимает! Упрямый ревнивый осёл…
Приходится поспорить с Богданом, а затем, успокоившись, объяснить, что я не могу поступить иначе. Это моя семья. Пусть мы не родные по крови, но эти люди многое для меня значат. Богдан сдаётся, но берёт с меня слово, что я не буду задерживаться там слишком долго. Вечером он меня заберёт.
Чуть позже, позвонив Тимуру, я узнаю, что он успел организовать похороны, которые состоятся после обеда. Приняв душ, выпиваю чашку крепкого кофе. Еда в горло не лезет. Меня мутит и тошнит. Так было и в тот день, когда я узнала о смерти отца.
Мы с Богданом молча выходим на улицу, садимся в его машину. Я нахожусь в подавленном состоянии. Не идёт и речи о том, чтобы я села за руль.
За окнами мелькают знакомые улицы и дома. Тихомиров глушит двигатель у кирпичного двухэтажного дома, где живут родители Тимура. Этот особняк больше не будет прежним. Без голоса хозяина, без его поучительных историй и крепкой мужской руки.
— Я постараюсь недолго, — обращаюсь к Богдану. — И сразу же позвоню, чтобы ты меня забрал.
Смотрю на его профиль, осторожно касаюсь плеча. По-моему, одно неверно произнесённое слово, и он вспыхнет словно спичка. Заблокирует двери автомобиля и увезёт отсюда подальше.
Богдан тянется к карману, достаёт оттуда пачку сигарет. Он нечасто курит — только когда сильно волнуется. Вчера Тихомиров признался мне в любви, а уже сегодня я сбежала от него в дом родителей Тимура. Могу представить его противоречивые чувства, но поступить иначе сейчас не могу.
— Закажешь на ужин сочный стейк? — спрашиваю наигранно-весёлым голосом.
— Где? — устало спрашивает Богдан, выпуская тонкую струйку дыма в приоткрытое окно.
— В «Мясо и Рыба».
— Хорошо, — произносит он, немного расслабившись. — Беги, Светлячок.
Я отстёгиваю ремень безопасности, касаюсь дверной ручки, а затем резко разворачиваюсь к Богдану и целую его в губы. Он тут же прижимает меня к себе, не хочет отпускать. Целует долго и чувственно. Обнимает так сильно, что, кажется, начинают хрустеть косточки.
— Я недолго, клянусь.
Тихомиров кивает, наблюдает за тем, как я выхожу из машины, и трогает с места, оставляя после себя облако пыли. Нам нужно обсудить вопрос доверия друг к другу. Я ведь тоже ревную. Особенно к матери его сына. По словам самого Богдана, они часто общаются и видятся.
В доме родителей Тимура творится полнейший хаос. Людей столько, что не протолкнуться! Многочисленные братья и сёстры Руслана Ильнаровича, племянники, тётушки и дяди. Я всех знаю в лицо, но имена подзабыла, зато меня почти все окликают по имени и выражают соболезнования, будто я по-прежнему полноценный член семьи Айдаровых.
— Привет. Соболезную, — произношу, обращаясь к Тимуру.
Он стоит у окна на втором этаже и задумчиво курит. Веки припухли, капилляры красные. Наверное, не спал всю ночь.
— Привет, — здоровается он. — Рад, что ты приехала. Мама спрашивала о тебе.
— Где она?
— В гостевой.
Чувствуя на себе его внимательный взгляд, я иду по коридору. Нахожу нужную дверь, стучу. Эмилия Альбертовна плохо выглядит. Никогда такой её не видела. Волосы растрёпанные, глаза на мокром месте, а лицо «украшают» новые глубокие морщины.
Она бросается меня обнимать и целовать в обе щёки. Насколько я знаю, с родственниками мужа свекровь не очень хорошо ладила, поэтому можно сказать, что я единственная в этом доме, не считая сына, кого она действительно рада видеть.
— Скажи, что я не сошла с ума, Света! Я ведь говорила, что Руслану плохо и не становится лучше.
— Говорили, я точно помню. И мне очень жаль, что так вышло.
Я долго глажу седые пряди спутанных волос, бормочу под нос утешительные слова, хотя прекрасно понимаю, что они ничем не помогут. Вылечит только время.
Траурная процессия проходит на центральном кладбище. Людей, пришедших проститься со свёкром, явно больше пяти сотен. Едва я вижу изменившееся до неузнаваемости лицо Руслана Ильнаровича, как тут же начинаю плакать. Больно, страшно и тяжело на душе, словно я потеряла очень близкого человека.
Свекровь ни на секунду не выпускает мою руку, даже когда приезжает Лина. Просит остаться на поминальный обед, который состоится в особняке. Я соглашаюсь. Периодически пишу сообщения Богдану, отчитываюсь. Спрашиваю, заказал ли он доставку, пытаюсь шутить, хотя улыбаться мне совсем не хочется. Такое ощущение, что нужно разорваться, чтобы всем угодить!
Ближе к вечеру я получаю короткое сообщение от адвоката. Нас с Тимуром развели, но вопрос «Креатива» повис в воздухе до очередного заседания. Сообщение Богдану решаю не пересылать. Мечтаю сказать о разводе лично, при встрече.
За обеденным столом мы с Тимуром многозначительно переглядываемся. Он читает что-то в телефоне и кривит губы. Наверняка получил известие от своего представителя в суде, что брак расторгнут. Десять лет отношений, семь из которых мы состояли в браке. Много тёплых воспоминаний и ярких моментов. Я благодарна мужу за такой бесценный опыт. Но внутри испытываю какое-то облегчение от того, что мы больше не вместе. За достаточно короткий срок место в моём сердце прочно занял другой мужчина.
Гостей в доме не меньше сотни. Я постоянно ношу грязную посуду, достаю из погреба алкоголь, ставлю на стол новые блюда. Лина помогает, но ей приходится отвлекаться, чтобы развлечь и покормить ребёнка. Она так часто благодарит меня за помощь, что даже становится неловко. По-другому и быть не могло. Я бы себя не простила, если бы не приехала.
Посреди застолья, когда стрелки часов переваливают за десять вечера, Эмилия Альбертовна, опухшая от слёз, просит отвести её в комнату. Я измеряю давление, приношу таблетки. Верхний показатель зашкаливает. Молюсь о том, чтобы свекровь не хватил удар.
— Тимур сказал, что вас сегодня развели, — произносит Эмилия Альбертовна, лёжа на кровати.
— Боже, зачем? Зачем он вам об этом сказал?!
Я злюсь и нервно хожу из угла в угол. Ноги гудят, а голова кружится от усталости.
— Для меня лучшим подарком в нынешней ситуации было бы ваше примирение.
— У нас ничего не выйдет, — мотаю головой. — Пусть строит отношения с Олесей.
— Светик, она замуж выходит. У них несерьёзно всё было.
— Я уже слышала об этом.
Свекровь похлопывает по кровати,
