Шамиль. Между нами только секс - Екатерина Аверина
Так страшно все это терять. Я не хочу…
Шамиль собирает губами мои слезы. Он берет меня так жадно и сладко, что дрожит каждая клеточка в моем теле. Приподнимаю бедра ему навстречу, не желая, чтобы опустошал, чтобы хоть на секунду контакт между нами разорвался.
Короткие, частые, судорожные вдохи и выдохи заполнили комнату. Шлепки при соприкосновении двух обнажённых тел задают ритм этой ночи. Мы растворяемся друг в друге до рассвета. Встречаем первые лучи утреннего солнца на балконе, завернувшись в простыню и обняв ладонями одну кружку кофе на двоих.
Так просто и так символично.
– Ты должна верить мне, – губы Шамиля касаются обнажённого плеча.
– Я верю. И обещаю беречь нашу дочь, и нашу любовь, пока ты спасаешь для нас целый мир.
Эпилог
Три года спустя.
– Шам, я закончил, – слышу в наушнике. – Он твой. Сделай все красиво.
– Может, я его отсюда грохну? – предлагает Лука. – Он шикарно ловится мне в прицел.
– Нет, – запрещает Воскресенский. – Шамиль, как истинный добытчик, должен принести своей женщине голову мамонта.
– Да заткнитесь вы уже! – рычу на них, пробираясь по коридору старого особняка, мирно доживающего свой век в российской глубинке.
– Сильно не затягивай. Я спецам обещал, что все основные лавры достанутся им, как официальным органам. Удачи, – поддерживает Макс.
Скрипучие деревянные балки вместо пола. Впереди приоткрытая дверь с облупившейся краской. Мне туда.
Ствол наготове. Ещё раз проверяю доступность ножа. Короткими перебежками достигаю цели. Бью ногой по двери. Вхожу в комнату, поймав в прицел огромного мужика с таким же немного безумным взглядом, как у его покойного родственника.
– Ты думаешь, вы победили? – зло усмехается он, перезаряжая автомат.
– Нет. Я думаю, что это ты проиграл, – холодно отвечаю ему.
Падаю на пол. Надо мной в стену летят пули. Перекатываюсь за перевернутый стол. Кидаю нож в бедро последнего представителя империи Исмаиловых.
Чтобы её разрушить нам понадобилось десять лет. Мы потеряли немало людей, но обзавелись новыми, крайне полезными знакомствами. Что тоже очень даже неплохо.
Обдолбанный идиот бесконтрольно тратит патроны. Мне прилетает рикошет в руку.
– Сука! Больно же! – шиплю на Исмаилова.
Мне в ответ звучит пара пробных щелчков и тяжёлое оружие противника без единой пули падает на пол, засыпанный строительным мусором.
Не обращая внимание на боль в руке, я целюсь ему в башку. Представляю себе руки любимой женщины в моих, как было тогда, Дарханом.
– За тебя, мой цветочек, – произношу тихо. Глядя в глаза ублюдка, делаю последний выстрел точно в голову.
Враг моей семьи мешком падает на пол, поднимая вверх облако серой пыли.
– Мы это сделали, – выдыхает Макс. – Теперь мне точно нужен отпуск.
– Он нам всем очень-очень нужен, – смеётся в наушнике Эмиль. – Заберу Сашку и съездим куда-нибудь вдвоём, – вздыхает мечтательно.
– Лука, спасибо, что помог, – благодарю шикарного снайпера и старого знакомого моей Лили.
– Мне было в кайф, – отвечает он.
– Всё. Уходим, парни. Скоро здесь будут официалы и пресса.
Несколько часов в дороге в состоянии полусна, и мы в родной столице. Парни закинули меня домой одним из первых. Сегодня я ночую в своей пустой квартире впервые за прошедшие безумно долгие месяцы, проведенные без своих девчонок. Навожу в ней порядок. Да и себя отмываю, брею, переодеваю.
В шесть утра в дверь звонят.
– Здарова, – крепко жму руку повзрослевшему Ричарду.
Он, правда, не любит, когда его зовут старым именем. С разрешения опекуна при получении паспорта он стал Алексеем Добронравовым.
– Заходи. Через пятнадцать минут едем встречать.
У самого сердце подпрыгивает так, что дышать больно. Руки дрожат. Из них все постоянно валится. То ключи, то зажигалка.
– Я тоже соскучился, – смеётся шестнадцатилетний подросток.
До аэропорта долетаем без пробок. Забиваю на цветы и подарки. Сейчас совсем не до этого. Я потом подарю своим принцессам все, что они захотят.
Быстро идём с Ричи в зону для встречающих. Я смотрю на чёртов эскалатор, выискивая своих родных девочек.
– Папочка!!!
Все с тем же ультразвуком, разрывающим перепонки окружающих, в меня врезается часть моего сердца. Вторая, жмурясь, прижимается губами к щеке. И теперь оно снова целое. Теперь оно снова бьётся.
