Ты моя надежда (ЛП) - Уиллоу Винтерс

Мейсон.

У меня перехватывает дыхание, и я чуть не падаю со стула при виде него.

Он не смотрит ни на меня, ни даже в мою сторону, когда закрывает дверь и засовывает ключ-карту в карман. Он легко снимает ботинки, как будто ему здесь самое место, и это вполне естественно.

Словно Мейсон не заставил меня ждать его здесь несколько часов.

Когда он, наконец, поднимает взгляд, во мне что-то ломается. Стены рушатся, и мне хочется побежать к нему. Подняться с табурета и обнять его.

Чтобы поблагодарить за то, что он взял вину на себя. За то, что защищал меня. За то, что любил, даже если принес с собой весь этот ад. Чтобы осмотреть его и убедиться, что с ним все в порядке.

Но я застыла на месте. Парализованная его видом. Он расправляет свои широкие плечи, прежде чем бросить куртку на диван и, наконец, посмотреть на меня.

Его серо-стальной взгляд пронзает меня насквозь, лишь на мгновение в них мелькает вопрос, прежде чем он обращает внимание на двух других женщин.

— Ты хочешь, чтобы мы убрались отсюда? — шепчет Кэт, на мгновение сжав перед этим мою руку.

— Да, — отвечает за меня Мэдди. — Мы увидимся с тобой завтра? — спрашивает Мэдди с широко раскрытыми глазами.

Я киваю головой, но все еще не могу говорить. Не могу ответить ни на один из их вопросов.

Он здесь. Все, что я могу сделать, это быть благодарной за то, что он здесь.

Мейсон стоит прямо там, всего в нескольких шагах от меня. Я все еще чувствую холод с улицы вокруг него. Но это ни в коей мере не относится к нему самому. Его загорелая кожа розовая на щеках и кончике носа. Мои пальцы чешутся дотянуться до него, прикоснуться, ощутить прохладу воздуха и почувствовать его горячую кожу.

Я смутно осознаю, что Кэт и Мэдди уходят, слышу звон ключей, и как они говорит Мейсону сначала «привет», а затем «пока».

Он натянуто улыбается им и кивает, его глубокий голос успокаивающе действует на меня, когда он засовывает руки в карманы и смотрит, как они уходят.

Как только дверь закрывается, Мейсон переводит взгляд на меня, словно поглощая, отдавая мне все свое внимание, когда подходит к бару, близко ко мне. Достаточно близко, чтобы прикоснуться.

Я облизываю губы и двигаюсь вперед на табурете, мое левое колено касается его правого.

— Мейсон, — говорю я, шепча его имя с благоговением, не уверена, что он услышит или поймет, но его взгляд такой же, как и несколько месяцев назад, когда я впервые ушла от него. Искренний и уязвимый.

Эмоциональный.

Он может многое скрыть от меня, и я не буду этого отрицать, потому что это абсолютная правда. Но я вижу боль и любовь в его взгляде, когда он смотрит на меня вот так.

Я знаю, что это реально. Он никогда не сможет скрыть это от меня.

— Джулс, — говорит он, и голос Мейсона звучит тихо. Слишком низко.

Меня охватывает паника. Она наполняет меня, когда он протягивает руку, чтобы провести пальцами по моим волосам, прежде чем положить свою большую руку мне на бедро. Он водит большим пальцем взад и вперед успокаивающими движениями, но есть что-то в том, как он смотрит на меня, что-то не так в языке его тела. То, что мне не нравится.

— Я никогда не должен был заставлять тебя проходить через все это, Джулс.

Мое сердце сжимается, чувствуя себя настолько стесненным в груди, что я не могу понять, какую боль испытываю. Он отпускает меня. Он дал мне надежду, войдя в дверь. Нет! Нет! Возвращайся к надежде. У нас есть надежда. У нас есть не все, но у нас есть надежда, не так ли? Слова сами собой застревают у меня в горле.

— Мне никогда не следовало этого делать, — говорит он, затем сглатывает, прежде чем продолжить. — Я не должен был убивать его. Мне очень жаль.

Все, что я могу сделать, это слегка покачать головой, слушая Мейсона. Это была ошибка, непростительный грех. Поступок, который разрушил мою жизнь. Но у него были на то свои причины. Я не могу отрицать, что это было неправильно, но так много было неправильно. Осколки рассыпались, и у всех на руках была кровь.

— Тогда я был другим человеком. Я еще не знал тебя, и я никогда не смогу вернуть это назад.

Мейсон убирает руку, и тепло и комфорт от его прикосновения исчезают, сменяясь внезапным холодом.

— Я влюбился в тебя и сделал бы все, чтобы удержать тебя, но знаю, что ты этого не хочешь. Я ненавижу себя так же сильно, как ты ненавидишь меня.

Он начинает отворачиваться от меня. Хочет оставить меня, как я хотела с тех пор, как узнала правду, но мое тело оживает, в моей крови смесь тревоги и депрессии. Я хватаю Мейсона за руку, спотыкаясь о табурет, и чертова штука чуть не опрокидывается.

— Не смей бросать меня, — говорю я.

Мой голос срывается, когда слезы угрожают пролиться из глаз. Я отказываюсь отнимать свои руки от его, чтобы вытереть глаза.

Никогда.

Он такой же мой, как и я его. Я отказываюсь отпускать его.

Выражение его лица меняется, когда он осознает мои слова.

— Никогда больше не покидай меня, — говорю я ему с силой, основанной на панике.

Пожалуйста, пожалуйста, Господи, не дай ему отказать мне.

— Ты мне нужен.

Горячие слезы падают на мои губы, и я пытаюсь сглотнуть, но это слишком больно. Все болит, когда я стою перед мужчиной, которого люблю, зная, что это неправильно. Зная, что он сломал меня, разрушил, а затем показал, какой хреновой может быть любовь. Единственная жестокая вещь, которую он мог бы сделать со мной, — это оставить меня в таком состоянии. Чтобы бросить меня после всего, через что мы прошли.

— Есть надежда, не так ли? — спрашиваю я. — Я люблю тебя, — шепчу я с полной убежденностью.

Как только я приоткрываю губы, чтобы признаться ему во всех своих чувствах, он прижимается губами к моим, наполняя мою грудь теплым потоком желания и завершенности. Мои губы сначала твердые, я застигнута врасплох, но быстро прижимаю их к его губам, зарывшись пальцами в волосы Мейсона, когда его рука скользит по моей пояснице, мы оба углубляем поцелуй, оба хотим большего.

— Мейсон, — стону я его имя, когда он прерывает поцелуй, мои глаза все еще закрыты, когда наше горячее дыхание смешивается между собой.

— Просто