Второстепенный: Торг (СИ) - Нельсон Ирина

Глава 17. Змеиный дар

Нет, все-таки мне эльтов не понять. Вот Альвах. Этот прекрасный Трандуил с бабочками буквально на следующий день после моего побега выпорол Мерфина Аунфлая так, что тот лежал пластом двое суток, не приходя в сознание. Причём половину ударов заставил сделать Мэдога. И Мэдог потом ещё кланялся и благодарил за проявленное милосердие. Какое, на хрен, милосердие?

А Злат? Этот милый благородный парень, так очаровательно засматривающийся на мою мокрую грудь и краснеющий при этом, на поверку оказался той ещё кровожадиной. Каждый день, в одно и то же время, он издевался над Корионом всеми способами, которые только выдумало человечество. Учитывая, что магическая медицина могла за сутки срастить переломы, спектр доступных пыток был таким, что в моём мире Корион бы уже лежал на кладбище или осваивался в сумасшедшем доме.

Рассказывая о новой выдумке эльтского Владыки, келпи сам бледнел и зеленел, несмотря на то что мертвый. Что уж говорить обо мне? Ведь я сама, своими собственными руками отправила Кориона на такое! Я должна была уговорить Злата по-другому! Нужно было надавить, напомнить о бабуле, о благодарности. Зачем, ну зачем я согласилась и пошла у них на поводу? Пусть бы Злат с ним подрался, набил морду, раз так душила обида. Я бы тоже набила морду, если бы была на его месте. Но растягивать двадцать четыре часа практически на целый месяц и издеваться над абсолютно покорным человеком? Когда этот человек фактически переступил через себя, лишь бы спасти свой народ от произвола? Да, ошибся, да, чуть не угробил, но зачем так? Ты мудрый эльфийский Владыка, тебе хрен знает сколько лет, ну неужели нельзя как-то иначе разобраться с обидами?!

Дикость. Варварство. От возвращения меня удерживало лишь то, что Злат свято соблюдал договор – ничего непоправимого. Стоило только последней минуте часа истечь, как он сразу останавливался, накладывал пару-тройку заклинаний – и Корион преспокойно уходил на своих двоих. Даже потом с утреца вскакивал бодрым козликом и носился по замку, рявкая на учеников. Кстати, о Корионе. 

Он вообще двинутый на всю голову, потому что после каждого сеанса сиял начищенным медным тазом и каждый вечер бежал к Злату со всех ног, бросая дела на полпути. Ай живописал эти моменты с непередаваемым выражением лица, чуть ли не пальцем у виска крутил. Я была с ним согласна, хотя это ничуть не убавляло ни вины, ни тревоги. Наоборот! Я просто выла и рвала на себе волосы. Хотелось разгромить Фогруф к чёртовой бабушке, вырвать Кориона из лап бессмертного маньяка и утащить его к себе в пещеру, чтобы его больше не смела коснуться никакая тварь. А если без боли ему жизнь не мила, то я сама, блин, выпишу леща! Такого леща, чтоб на других не смотрел больше! И особенно на Златовласа!

Я злилась. Я психовала. Я орала. Но всё равно каждый раз посылала Ая на разведку, допрашивала, а потом пыталась пройти мимо него к выходу. Келпи молодец, ни разу не выпустил. Спасибо Овто, который всё время помогал защитнику и вместе с ним взывал к моему здравому смыслу. Здравый смысл удержал меня от необдуманных поступков, но вот болезненный огонь в груди унять ему оказалось не под силу. На четвёртый день, прооравшись, я обессиленно плюхнулась на укрытое покрывалом бревно возле костра и вздохнула:  

- Боги, угораздило же меня влюбиться в мазохиста…

В груди, прямо над сердцем, всё крутило и сжималось от болючей тоски так, что хоть садись, реви и вой.

- Это точно. Угораздило так угораздило, - поддакнул Ай, высунув голову из-за валуна, который закрывал выход. Рядом с ним стояло и что-то тихо журчало простенькое радио на батарейках. Мы каждый день слушали 104.4 FM, но пока нужного поздравления не объявляли. Впрочем, возможно ли выстроить нужную сеть за четыре дня?

Я подтянула колени к груди, уронила голову на руки, скрывая от келпи лицо. Хов был единственным в этом мире, кто беспокоился обо мне. Заботился даже. Да, ему приказали, но он ведь хотел сделать меня своей семьёй! Он даже у своего обожаемого Владыки просил за меня! Может, всё-таки стоит вернуться? Хотя бы к нему домой. Его дом стоит в мире смертных. В пещере же всю жизнь не просидишь. Рано или поздно придётся выйти элементарно за продуктами. Голову уже сейчас надо мыть. Как бы изловчиться так, чтобы не подхватить простуду? Дрова, спасибо телекинезу, пока добывались легко.

Вернуться к Кориону. От этой мысли к тоске в груди прибавилась жаркая сладость. Я зажмурилась, смакуя её, представляя. Перейти защитный контур, коснуться двери, потревожить охранные чары. Корион тут же придёт, грозно сложит руки, нависнет надо мной, сурово отчитывая за безголовую выходку. И отобьёт у опекунов, которые отправят меня на двадцать минут в Комнату Испытаний. Кажется, именно такое наказание дают здоровым ученикам за побег из Фогруфа. А я буду улыбаться и кивать китайским болванчиком, соглашаясь мыть все колбы и реторты, какие только найдутся в его лаборатории. Владыка Златовлас поможет разобраться со Змеем, Корион, конечно, тоже будет рядом. Потом будет работа с пациентами, регулярные слияния, ведь магическое поле никто не отменит… И всё. Это всё, что светит подростку мужского пола от Кориона Хова и ситуации в целом.

Разочарование впилось в сердце острой иглой. Из глаз брызнули слёзы. Я согнулась, схватив воздух ртом, точно выброшенная на берег рыба, и тут до меня дошло – боль не метафорическая, а вполне себе физическая. Неужели сердечный приступ?!

- Эй, ты чего?

Испуганный голос Ая донесся до меня словно сквозь вату. Я, скованная разливающейся в груди, в животе жаркой болючей судорогой, протянула руку к палатке, где лежали припасённые лекарства, и невнятно прохрипела что-то в ответ. В ушах загрохотали тамтамы, кажется, что-то хрустело. Почему-то повеяло яблоками, и во рту разлился кисло-сладкий привкус. Схватившись за грудь, я сползла с бревна на спину…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И вдруг поняла, что ладони нащупали вовсе не плоскую мальчишескую грудь, а джинсы стали трындец какими узкими в бёдрах. Я моргнула в тёмные своды пещеры, пощупала грудь ещё раз. На ощупь – точь-в-точь мой родной второй размер. На взгляд – я посмотрела на себя – тоже. Футболка вполне себе так нормально оттопырилась. Как раз в соответствии с ощущениями.

Чтобы окончательно убедиться, я залезла в джинсы. Ничего. В смысле, ничего из того, что было там с момента моего пробуждения в этом мире.

- Розочка! Родненькая! – радостно всхлипнула я и возликовала ещё больше. Голос стал глубже, приобрёл характерные грудные нотки. Боги, какое у меня, оказывается, красивое колоратурное сопрано!

Боль убиралась неторопливо, впитывалась в кости, в каждый пальчик и гасла. Мозги постепенно прочистились, и я сообразила, что лежу на холодных камнях с рукой в штанах, задрав ноги, и радостно хохочу во всё горло. Поразительно, что Ай ещё ничего не прокомментировал – видок ещё тот.

Я перевернулась, ползком добралась до палатки и вытащила из почтальонки зеркальце. Круглые стёкла отразили родное лицо. Человеческое! С хохолком на левой брови! С родинкой на левой щеке! Вернулись даже волосы, выпрямившись в удлинённое каре и потускнев до невнятного русого оттенка. Да, чудный золотой цвет я носила всего лишь первые лет девять. Более того – возраст! Я выглядела на свои честно нажитые двадцать семь годиков!  

- Да! Ура! Ура!

Я подскочила и, не обращая внимания на узкие в бедрах джинсы, исполнила вокруг костра танец пещерного человека. Я снова я! Женщина! Валентина! Валентина, а не загадочный неудачник Вадим!

- Йеху-у-у!

Напрыгавшись, я снова залезла в палатку. Если футболка была мне вполне впору, то джинсы стали узкими в ляжках. А я ещё когда-то переживала за свою худощавую фигуру, низкорослость и сорок второй размер одежды. Фигня! Я нагло себя принижала! Всё есть - и там, где надо! Джинсы слезли с трудом и вместе со всем бельём!

Подштанники и плавочки, конечно, пришлось вернуть. В плавочках образовалась пустота, но подштанники сели неожиданно нормально, всего лишь стоило посильнее затянуть завязки. Ляжкам даже не стало туго. А вот со штанами пришлось повозиться. Своей двадцатисемилетней попой я не влезала в большую часть нижней одежды. А просто в подштанниках ходить нельзя – январь, холодно! Да и как я в них в город спущусь, такая красивая?