Янина Логвин - Гордая птичка Воробышек
Ох, что-то тут не так, настораживаюсь я. Пытаюсь разглядеть выражение глаз ссутулившегося в двух шагах мужчины, но вдруг тихий голос Люкова окликает меня, и я послушно поворачиваю голову. Смотрю в его напряженное лицо, отметив странно блестящий взгляд и обозначившиеся на скулах желваки.
– Воробышек?
– Да, Илья?
– Попроси, – неожиданно выдыхает парень, глядя в меня колко с надеждой. – Еще раз попроси меня.
Я сразу же догадываюсь, о чем речь. Шагаю к нему и с улыбкой касаюсь пальцами запястья, наткнувшись на металлический ремешок часов. Говорю, чувствуя себя сейчас кем-то важным для него, и плевать, что обо мне думает какая-то расфуфыренная незнакомая Ирка.
– Ты сказал, что умеешь, как они. Покажи! Очень хочется посмотреть!
Мне действительно очень хочется увидеть, как держится в седле Илья. Вряд ли кто-то из знакомых мне людей способен запросто продемонстрировать подобное умение, и прочитав интерес в моих глазах, на лице парня появляется облегчение. Как будто я, пусть и на время, своим нескромным любопытством снимаю с его плеч непомерный груз.
– Хорошо, – чуть заметно кивает Люков и отворачивается. Порывается сделать шаг, но вдруг оглядывается через плечо и смотрит как-то уж слишком сурово. – Стой здесь, Воробышек. Никуда не отходи!
Парень ловко перепрыгивает через ограду и широко шагает к паддоку, игнорируя пытливые взгляды проезжающих по кругу всадников и знакомых его отца. Входит в высокие, распахнутые настежь ворота крытого манежа и исчезает внутри. Мне мало что видно из занятой мной позиции (у боковой стороны площадки), лишь кусок взрытого копытами песчаного грунта и забранной светлой доской стены, и я невольно наклоняюсь вперед, пытаясь рассмотреть пятно света, в котором растворился Люков.
– Странная ты девушка, Евгения. Что он еще готов сделать для тебя?
Его отец стоит рядом, опустив руки на перила и глядя вслед сыну. Пепельная красотка Ирина тоже не спешит уходить, картинно пуская в небо ажурные кольца дыма, я поворачиваю голову и с заминкой отвечаю, не вполне понимая, что мужчина имеет в виду:
– Простите, не поняла. По-моему, самая обыкновенная.
– Верно, – легко соглашается он. Отвечает пытливым взглядом – слишком въедливым, слишком оценивающим. – Воробышек? Хм, – задумчиво вздыхает, – неожиданно звучит. Не думал, что Илье присущи сантименты. Впрочем, много ли я знаю о нем?
Отец Люкова не первый, кто попадается на уловку с двусмысленным звучанием моей фамилии. Не знаю, должна ли я что-либо объяснять ему, но ставить Илью в неудобное положение мне не хочется. Парню действительно не свойственна сентиментальность, я бы сказала, что он, напротив, излишне лаконичен и скуп в словах, и если быть перед хозяином дома хоть немного честной…
– Все-то вы, Роман Сергеевич, ищете тайну там, где ее нет и в помине, – опережает Ирина пренебрежительным смешком мою правдивую речь. – У девчонки фамилия птичья, Яшка говорил, так что не стоит надумывать лишнего. Зачем сюда приехал Илья – это его дело, в конце концов он ваш сын, и я рада семейному примирению. Но вот зачем притащил с собой этот невнятный подростковый довесок в очёчках? Что решил мне доказать?.. Непонятно. Раньше хоть его девицы не вызывали недоумения. А эта… Ну чисто тебе «Вам и не снилось», новая версия.
Мои вспыхнувшие щеки говорят сами за себя. Я медленно отцепляю пальцы от перекладины ограды, поворачиваюсь к девушке и встречаю злой взгляд не менее сердитым и сверкающим. Первый раз в жизни мне хочется чисто по-женски вцепиться ногтями в крашеную шевелюру незнакомого человека и подобно варвару прерий снять скальп.
– Ирина, замолчи! – приходит мне на помощь мужчина. – Я смотрю, ты слишком увлеклась пристальным отслеживанием жизни моего младшего сына! Пора тебе вспомнить о своем месте, а не вертеть хвостом перед партнерами и гостями – никто из них на тебя не клюнет после Яшки, даже не мечтай! Это Яков привез Евгению в мой дом, без ведома Ильи, и по поводу его дикого поступка у нас предстоит с ним серьезный разговор. А вот кто его на это надоумил – еще вопрос. Иногда мне кажется, Ира, что ты слишком задержалась в моем доме!
Ого, вот теперь я понимаю, от кого Люков унаследовал характер. Мне самой становится холодно и неуютно от прозвучавших в чужой адрес слов.
Губы красотки испуганно дергаются, щеки бледнеют, и в отличие от моих – пунцово-красных и пылающих, приобретают такой же серый оттенок, как ее волосы.
– Роман Сергеевич, как вы только могли подумать такое про меня? Я не вернусь к Илье, – неуверенно лопочет девушка. – Вы же знаете, как я люблю Яшу! Я просто хотела составить компанию вам! Вы в последнее время неважно себя чувствуете – все эти визиты в клиники, дежурства врачей, посещения юристов, слишком утомляют и нервируют. Мой долг, как невесты Якова, всегда быть рядом! Я не виновата, что вместо заботы вы настроены видеть во мне лишь плохое…
– Ира, прекрати свой дешевый спич, я слышу его от тебя не впервые. Нормально я себя чувствую, последний раз повторяю! Любишь Якова – иди к нему. Вот кого тебе надо баловать вниманием и заботой, а здесь тебе делать нечего! Я хочу побыть с Евгенией и сыном наедине!
– Спасибо, – говорю я мужчине, когда девушка, гордо тряхнув подолом норки, удаляется в сторону дома, и поправляю очки. – Моя фамилия действительно Воробышек, Роман Сергеевич, так что в Илье вы не ошиблись.
Люков-старший устало выдыхает из груди облачко пара и проводит ладонью по лицу.
– Как знать, – произносит неопределенно себе под нос и тут же спрашивает, скосив на меня осторожный взгляд: – Надеюсь, Женя, ты не взяла в голову всю ту чушь, что наговорила девчонка? Ирина с Ильей когда-то были очень близки, но все давно в прошлом. Не знаю, упоминал ли тебе об их отношениях Илья, но сейчас Ирина с Яковом, так что не стоит слишком остро переживать по этому поводу.
Значит, я оказалась права, женская интуиция не подвела, и Люкова с этой девицей действительно связывали чувства. Но если так, если между ними все было серьезно, я бы не была на месте отца так уверена в устойчивости сегодняшних отношений его старшего сына. Будь я Ириной, близко зная сегодняшнего Илью, я бы однозначно предпочла его старшему брату. Совершенно точно.
Господи, о чем я думаю?
– Все хорошо, не переживайте, Роман Сергеевич. Прошлая жизнь Ильи меня не касается, а обидные слова я как-нибудь переживу. Не маленькая.
Мы вместе поворачиваемся к манежу и смотрим, как к хозяину дома тренер подводит гнедого Ахилла и осторожно знакомит, позволив дать коню гостинец и потрепать по холке. Мужчина доволен подарком, он останавливает проезд и просит передать лошадь конюху, после чего отмашкой дает команду увести Филомену и Икара. Сантьяго вновь подбегает к нам, и я уже смело даю жеребенку с руки еще один кусочек сахара. Смотрю, как он смешно взбрыкивает ногами, погнавшись за матерью.
Когда из ворот показывается Илья – манеж пуст и тих. Он выезжает в него спокойным шагом, аккуратно правит рукой великолепного коня – высокого, вороного, с белым носком на левой ноге и длинной шелковой гривой, и я так и ахаю от зрелищности этой картины. Вмиг дорисовываю в своем воображении Люкову рыцарские латы, вымпел и копье, и встречаю своего средневекового рыцаря радостным взмахом руки.
– Валдай, – произносит мужчина рядом со мной. – Красавец-жеребец. Потомок самого Эклипса Бабочки, любимого коня шейха Абдаллы аль-Хабтура. Пять лет назад он стоил мне немалых денег на торгах в Дубаи, сейчас же его цена как минимум возросла вдвое. Надежда моей конюшни. Я подарил его Илье, когда он только вернулся из Китая и не желал знать меня, а затем отнял. Из-за никчемной прихоти лишил сына единственной привязанности.
– Зачем? – изумленно спрашиваю я, удивляясь внезапно сказанному едва знакомым мне человеком откровению.
– Ревность и бессилие, замешанные на эгоизме и упрямстве, страшные чувства, девочка. Не дай тебе Бог испытать их на себе.
Мне не совсем понятно, что хочет сказать своим странным признанием отец Ильи, зачем он мне все это говорит, и я только неловко пожимаю плечом и отворачиваюсь. Прижимаю к щекам шарф, взятый в кулаки. Долго стою с ним бок о бок, глядя, как умело Люков ведет красавца коня по кругу – пробуя аллюры, переходя с шага на рысь и на иноходь, выполняя повороты и незнакомые мне фигуры, – нескромно любуясь гибкой посадкой всадника. Когда Илья пускает жеребца по кругу в резвый галоп, бросив на меня колючий взгляд, седоволосый хозяин поместья, кашлянув в кулак, вдруг неожиданно спрашивает, потуже запахнув на груди куртку:
– Ты видела когда-нибудь белую канадскую ель, Женя? В китайских фонариках и гирляндах горящих драконов? С вложенными в сладости предсказаниями судьбы?
– Что? – на миг отвлекаюсь я от манежа, но услышав вопрос, улыбаюсь. – Нет. Но представить картину могу. Эдакая замечательная новогодняя композиция в восточном стиле.
