Джил Шелвис - Маргаритки в раю

Она сбросила туфли, трусики, блузку… Ах, черт! Ханна резко остановилась, уже готовая стянуть короткую кружевную сорочку, которую носила под блузкой.

Стирка…

Опять она про нее забыла, и, значит, в ящике комода нет чистых ночных рубашек и даже спортивных маек, придется оставить на себе шелковую сорочку. Впрочем, кажется, она выглядит достаточно сексуально. Ханна сделала глубокий, прерывистый вдох и, стараясь унять дрожь, сняла бюстгальтер. Сквозь полумрак она посмотрела на свое неясное отражение в зеркале над комодом.

Вообще-то Ханна никогда не походила на доску. То есть у нее всегда была соблазнительная фигура. «Не обижена бюстом», как любила говорить Алекс. Но с русыми волосами всегда была проблема. В лучшем случае их можно было назвать непослушными. В обычное время она стягивала их сзади резинкой, но сейчас позволила им свободно ниспадать. Ведь парни любят, чтобы у девушки были длинные волосы.

Во всяком случае, так она слышала.

Стоя в полумраке перед зеркалом, девушка пробежала ладонями по рукам до самых плеч, унимая легкий трепет. Даже это легкое прикосновение показалось ей чувственным, и все тело напряглось. Соски на грудях задеревенели и наморщились, стянулись, как от холода.

Зак лежал на боку, лицом к ней, спокойно и неподвижно, погруженный в сладкий сон. Крепко спал, усталый и измученный. Чувство внезапной вины вспыхнуло в Ханне. Не дать ли ему поспать подольше?

Нет. Тогда она растеряет всю свою решимость.

В темноте было невозможно рассмотреть его как следует. Может, это и к лучшему. Глубоко вдохнув, Ханна приподняла одеяло и юркнула внутрь. О… боже… Ощущение прикосновения к нему было совершенно восхитительным!

Но в этот миг все мысли разом улетучились, потому что две больших руки вдруг схватили ее и притянули к себе так, что она оказалась прямо под ним, лишенная всякой возможности двинуться.

Глава третья

Глухой рык вырвался из груди Зака и громыхнул прямо над ухом Ханны.

— Какого чер… — Его голова нависала прямо над ее лицом, он опирался на ладони по обе стороны ее головы, а тело всей длиной прижималось к ее телу. Потом одна рука приподнялась и отвела волосы с ее лица. Наклонившись ближе, Зак напряженно вглядывался сквозь мрак, старался рассмотреть ее лицо.

— Ханна?!

Господи, что же там дальше? Ах, да, обнажиться! Ханна заерзала, пытаясь освободиться от сорочки, но Зак надежно держал ее в плену.

Одной рукой он запрокинул ей лицо.

— Почему ты в моей постели?

— Это моя постель.

— Нет, моя. — Он говорил медленно, хриплым со сна голосом. — Во всяком случае, та, что ты мне предложила. Я что, ошибся номером?

Ничего он не ошибся. Теперь, когда первоначальный шок миновал, Ханна с приятным удивлением сделала для себя несколько открытий.

Во-первых, от него вкусно пахло. Действительно вкусно — как только может пахнуть чисто вымытое и теплое со сна мужское тело.

Во-вторых, его было приятно ощущать. Да, да, очень приятно. Гладкая кожа, твердые мышцы.

И еще… о!.. Насколько она могла судить, он был совсем голый. Ханна изогнулась, чтобы проверить, и — ух ты! — нащупала рукой все ту же гладкую кожу и стальные мышцы.

Одежды не было.

При этом ее движении молодой человек вдруг замер. Ханна почувствовала, что его тело все больше и больше… просыпается!

Внезапно он резким движением скатился с нее.

Ах, чтоб тебя! Она же не успела плавно перейти к пункту номер два: обнажиться, потом целовать.

Ей совершенно необходимо было начать его целовать, чтобы превратить в один большой, ходячий и говорящий, сексуальный гормон!

Зак щелкнул выключателем лампы.

— Ханна? — Он возмущенно сверкнул глазами.

Как будто они еще этого не установили!

Девушка открыла было рот, чтобы сказать: да, это все еще она, — но вдруг заметила, что он схватился за бок.

— Господи, я сделала тебе больно? — Ханна подалась к нему ближе.

— Да нет, просто неловко повернулся. — Зак осторожно выпрямился, давая ей возможность разглядеть шрам, дюймов шести в длину. При этом он был весь красный от смущения и злости.

Сердце у Ханны сжалось.

— Ох, Зак! Прости, пожалуйста.

— Все в порядке, — резко оборвал он.

Внешне он действительно был в абсолютном порядке. Точнее, все так же потрясающее хорош. Плечи, так восхитившие Ханну, больше не сутулились, они были совершенно прямыми и весьма впечатляющими.

Руки — длинными, загорелыми, мускулистыми.

Но что ее особенно поразило, так это живот: твердый как камень, он волнообразно вздымался и опадал, волны прокатывались вверх и вниз — туда, к скрытым простыней частям тела…

С низким нечленораздельным звуком Зак подтянул простыню выше и хмуро воззрился на Ханну.

Она покраснела и поспешно отвернулась. Кажется, ее бездарная судьба не слишком изменилась со школьных времен.

Зак метнул взгляд на часы, удивленно вскинул брови и тихонько выругался, потирая лицо.

— Что происходит?

Что, что… Пытаюсь тебя соблазнить, черт побери.

— Я… Дело в том, что вообще-то это моя спальня, — пролепетала Ханна вслух.

Зак все еще чувствовал себя смущенным.

— Это потому что у вас нет мест, а тебе не захотелось мне отказывать? — догадался он.

— Ну… не совсем.

— Я видел надпись «Нет мест», когда подъехал, но не предполагал… — Он опять чертыхнулся. — Извини. — Мотнув головой с отвращением, он встал с постели.

Ханна в ужасе вскрикнула и прикрыла глаза руками. Он был совершенно голым.

— Ханна!

Она крепко сжимала веки, пока он быстро и энергично шуршал одеждой.

— Что?

— Путь свободен, можешь смотреть.

Н-да, хороша обольстительница, нечего сказать! Девушка глянула в просвет между пальцами. Зак уже натянул джинсы, хотя еще и не застегнул. Он стоял неподалеку от кровати — взъерошенный, измученный, раздосадованный. И такой ослепительный, что у нее перехватило дыхание.

Вдруг до нее дошло, что он тоже пялится на нее, именно пялится, да таким взглядом, от которого у Ханны закололо все тело.

В суматохе она напрочь позабыла о собственной наготе.

— Ты бы тоже что-нибудь накинула, — несколько смущенно бросил он.

С нервным смешком Ханна потянула на себя простыню и завернулась в нее. Интересно, не упущен ли момент и можно ли ей вновь приступить к намеченной задаче? Как бы подобраться к нему поближе, чтобы поцеловать?

— Я заберу свои вещи, — сказал он. — Посплю до утра где-нибудь внизу.

— Нет, зачем же…

— Да. — Голос у него как-то странно охрип. Потемневшие глаза, упрямо сжатый рот и старательно отводимый от нее взгляд. — Мне правда лучше уйти. А, Ханна? — Она встала с кровати, и ему как будто стало труднее дышать. — У тебя простыня съехала…