Джоанна Кингсли - Любовные прикосновения
– Тогда как же можно стать актрисой в Длемо? Вы что, разыгрывали спектакли перед коровами и свиньями? Играли «Ромео и Джульетту» на скотном дворе, чтобы петух знал, что ему делать с курицей?
Насмехаться над ее мечтой – было не менее жестоко, чем задушить ее. Не в силах больше терпеть этот издевательский тон, Катарина оттолкнула незнакомца с такой силой, что он выронил трость.
– Идите к черту! – выкрикнула она. – Я – актриса, и мне не нужна никакая публика, чтобы доказать это.
Она ударила себя кулачком в грудь.
– Это у меня вот здесь, внутри, я знаю! Когда Петрак увидит меня, он тоже поймет. А если вы думаете, что сможете помешать мне, я покажу вам, как мы в Длемо поступаем с петухами, если они начинают вести себя с курицами слишком грубо!
Человек онемел, сраженный словами Катарины, а потом разразился громким смехом, который эхом отдавался по пустынной улице, угрожая разбудить обитателей соседних домов. Посмотрев на свой узел, девушка подумала, удастся ли ей убежать, если она возьмет его с собой. Но не успела Катарина пошевелиться, как человек нагнулся, подобрал трость и сказал:
– Я отведу тебя к Петраку.
Теперь он стоял ближе к фонарю, и девушка смогла разглядеть его лицо. «А он довольно красивый», – подумала она. Незнакомец показался ей достойным и благородным господином и совсем не походил на вора.
– А вы действительно знаете его?
– Настолько, насколько это вообще возможно. Он странный человек.
Казалось, мужчина говорил искренне.
– Я не могу тратить попусту время. Пожалуй, я останусь здесь до утра, чтобы не пропустить мэтра.
– Нет, девушка с фермы, зачем ждать завтра! Ты встретишься с ним сейчас!
Подозрения Катарины относительно намерений незнакомца усилились опять. Сейчас, среди ночи? Это, несомненно, уловка, чтобы завлечь ее в какое-нибудь уединенное место.
– И где же я увижу его?
– Здесь, где же еще?
– Театр закрыт. Петрак ушел…
– Нет, он живет здесь. Входи! – И господин жестом показал на дверь.
– Но она заперта!
– Неважно. Я сторож.
Мужчина достал из кармана небольшое кольцо с ключами, вставил один из них в замок и толчком распахнул дверь.
Катарина не сдвинулась с места. Действительно ли этот человек ведет ее к Петраку?
– А я думал, ты спешишь. Или это всего лишь… игра?
Насмешливый тон разозлил девушку. Катарина схватила свой узел и прошла в дверь, он направился следом. Внезапно она остановилась, резко повернулась и взглянула на него.
– Снимите шляпу!
– Что?
– Вашу шляпу. Снимите ее!
Господин вздохнул, потом сорвал с себя шляпу. Волосы у него оказались седыми и чрезвычайно густыми – непокорная грива, напоминающая львиную. И ни малейших признаков помады. Катарина с облегчением вздохнула и решительным шагом вошла в вестибюль, освещенный светом уличного фонаря, просачивающимся сквозь стекло входной двери.
– Проходи сюда! – Сторож указал на одну из дверей. Когда она заколебалась, он приказал:
– Иди… иди же, девушка с фермы! Это ведь театр, ей-Богу! Катарина взялась за латунную ручку. Мужчина снова остановил ее.
– А что ты собираешься играть?
– Я знаю только одну роль. Это из пасхального страстного представления, которое мы каждый год даем в Длемо. Последние три года я исполняла роль Марии.
Послышалось едва различимое раздраженное шипение.
– Хорошо. Иди! Поднимайся на сцену! Я приведу Петрака. Катарина прошла через дверь и вся похолодела, увидев большой зрительный зал. В центре сцены на треножнике горела тусклая лампочка. В ее призрачном свете было нетрудно вообразить, что все это похожее на пещеру пространство заполнено зрителями. Театр! Она еще никогда не бывала в театре. Представления в Длемо проходили во дворе монастыря или, если шел дождь, в амбаре старого Фолворика, который вмещал всех жителей села. Но здесь хватило бы места для населения двух сел!
Катарина положила на пол свой узел и медленно пошла по центральному проходу. Погруженная в мечты, она приблизилась к деревянным ступенькам, ведущим на сцену, поднялась по ним и повернулась лицом к залу.
О Господи! Там был еще и балкон!
Вглядываясь в огромное темное пространство, Катарина мысленно перенеслась в будущее, когда Петрак сделает из нее лучшую актрису в мире. Девушка поклонилась под гром аплодисментов, приподнимая пальчиками поношенную домотканую юбку, словно на ней надето бархатное платье. Затем сделала глубокий реверанс в знак признательности за высокую оценку ее игры.
Вдруг откуда-то послышался слабый скрип, более громкий, чем овации в ее воображении. Открылась дверь. Катарина выпрямилась и стала всматриваться во мрак, но ничего не видела дальше пятого или шестого ряда.
– Мне сказали, что вы хотите прослушаться у меня, – послышался издалека хриплый, сопящий голос очень старого человека. Разве Петрак старый? Сестра Амброзина ничего не говорила о возрасте режиссера. Возможно, она и не знала.
О Боже! В каком он, должно быть, скверном настроении! Ведь сторож поднял его с постели.
И все же Петрак согласился встретиться с ней. Оказав любезность своему старому другу… Или они решили немного позабавиться? «Вставай, Янош, у меня тут в театре девушка с фермы, которая считает…»
– Да… да… Я хочу играть, – запинаясь, пробормотала Катарина.
– Вы готовы?
– Да, пан Петрак.
Снова с задних рядов послышался скрип. Петрак сел. Катарина опять напрягла зрение, пытаясь отыскать его в темноте, но мрак был непроницаем.
– Начинать? – спросила она.
Молчание. Она восприняла это как утвердительный ответ.
Девушка повернулась спиной к темному залу. Как всегда перед началом пасхального спектакля, она плотно закрыла глаза и заставила себя поверить, что она – Дева. Этой ночью Мария поняла, что носит в себе дитя Господа и ей надо сообщить об этом Иосифу. Наступил момент, когда Катарина почувствовала, что она готова – словно в ее тело вошла какая-то высшая сила.
Она повернулась к зрительному залу и начала. Но не играть, а жить. Слова так и лились из нее – и вдруг иссякли, будто могучий поток, образовавшийся весной от таяния снегов, пересох с наступлением лета. На сцене снова стояла молоденькая деревенская девушка.
Катарина заглянула в темноту. Хорошо ли она играла?
Из пустоты послышался голос старика:
– Вы должны еще что-нибудь исполнить для меня! Значит, она не понравилась… Слава Богу, что он не выбросил ее сразу на улицу.
– Я больше ничего не знаю, пан Петрак.
– На столе на сцене лежит несколько сценариев. Возьмите один и просмотрите монолог на странице семьдесят четыре. Надеюсь, вы умеете читать…
– Конечно, умею, – выпалила Катарина, хотя ее возмущение было всего лишь игрой. Действительно, немногие женщины в Длемо умели читать, и она сама так и осталась бы неграмотной, не обрати на нее внимание сестра Амброзина. Оглядевшись вокруг, Катарина не увидела на сцене ничего, кроме треножника с лампочкой.
