Диана Блейн - Неторопливая игра
- Николас взглянул на нее потемневшими глазами. На его лице все явственнее читалась неясная ей душевная борьба. Кина прежде никогда не чувствовала подобного напряжения при их совместных беседах.
- Дворец, сэр! - Учтивый голос Джимсона предал их затянувшееся молчание.
Автомобиль остановился перед шикарным рестораном Кина с облегчением перевела дух, недоумевая что же это на нее нашло и как она осмелилась задать подобный вопрос. «Должно быть, это у меня, издержки возраста», - почему-то подумала она, дожидаясь, пока Николас подойдет и откроет дверцу с ее стороны.
- Думаю, нам предстоит кое о чем побеседовать, когда я вернусь из Парижа, - заметил он по дороге к ресторану. - Это пойдет на пользу нам обоим.
- Вы, должно быть, хотите, чтобы я сделала несколько моделей для вашего гардероба, — предположила Кина с шутливым энтузиазмом. — Что-нибудь шикарное, но изящное, что подошло бы к этому автомобилю. Честно говоря, боюсь, такая работа не для меня, но...
- Черт бы вас побрал! — Николас против воли расхохотался. — Пойдемте, съедим что-нибудь, иначе примусь за вас!
Пока они расправлялись с омаром, булочками с маслом и густым красным вином, Николас явно уделял Кине куда больше внимания, чем ужину. Поднося ко рту кусок бифштекса, она внезапно застыла и взглянула на него через стол, накрытый белой скатертью.
- Почему… почему вы так пристально на меня смотрите? – спросила она, как-то странно хихивнув. – Боитесь, что я попытаюсь вынести столовое серебро?
- Вы похожи на фею, - задумчиво пробормотал он в ответ. - Это озорное личико, дразнящие, чуть раскосые глаза, маленький ротик! Вы совершенно не вписываетесь во всю эту обстановку, но я заметил это только что.
- Мне двадцать семь лет, - напомнила ему Кина, - и едва ли я буду лучше выглядеть где-нибудь в лесу под кусточком.
- Двадцать семь, — ровным тоном повторил Николас и сощурил темные глаза. - А на вид вам можно дать вполовину меньше.
- Это вам кажется, потому что вы сами слишком стары, - объяснила Кина с деланной серьезностью. - Вы вступаете в тот золотой период, когда кости начинают скрипеть, а глаза туманит пелена воспоминаний...
- Черт побери! - рявкнул Николас. - Заткнитесь! - Его голос, всегда безупречно хладнокровный, внезапно задрожал от гнева.
- Это было так неожиданно, что Кина немедленно умолкла. Она с самого начала постоянно поддразнивала Николаса и нередко шутила насчет его возраста. И он всегда смеялся. Но сегодня вечером она впервые задела его этим за живое, и он моментально напрягся и замкнулся. Только широко раскрытые глаза угрожающе сверкали на лице, застывшем в гримасе гнева. В такой ярости Кина прежде видела Николаса только однажды – когда один из ее сотрудников обозлился на то, что она отвергла его ухаживания. В тот день Николас вошел в ее кабинет неожиданно. Кина не сомневалась, что смогла бы справится с молодым наглецом без всякой посторонней помощи. Но Николас, мгновенно оценив ситуацию, бросился спасать ее, не дожидаясь приглашения. Позже Кина узнала, что он сломал незадачливому ухажеру челюсть. И с тех пор она тщательно избегала посвящать во всевозможные конфликты своего вспыльчивого босса.
И сейчас Кина поняла, что допустила ошибку.
- Николас, я просто пошутила, - мягко сказала она.
Но это ничуть не успокоило его. Он стиснул бокал в руке с такой силой, что тот едва не хрустнул под его пальцами, затем осушил его одним огромным глотком.
- Николас, пожалуйста… - прошептала Кина, побледнев. – Не сердитесь на меня.
Николас поставил бокал на стол намеренно медленным движением и уставился ей в лицо тяжелым взглядом.
- Мне сорок лет, а не восемьдесят, и я в отличной форме. Если не верите, спросите Марию, - сказал он ледяным тоном.
Кина прикусила губу. Она вовсе не собиралась дергать льва за хвост, но кто мог ожидать от Николаса такой бурной реакции? С удивлением Кина почувствовала. Как на глаза ей наворачиваются слезы. Она не плакала уже много лет. Но теперь слезы готовы были брызнуть ручьями. Кина положила салфетку на стол и опустила глаза, спасаясь от пристального, горящего взгляда разъяренного Николаса.
- Мне завтра рано вставать. Если вы не возражаете... - выдавила она.
- Не желаете ли десерт? - осведомился Николас с безупречной любезностью айсберга.
Кина храбро подняла на него глаза, хотя подбородок ее дрожал от обиды.
- Разве только затем, чтобы вылить его вам на голову! - заявила она, справившись с приступом слез.
- Какое-то мгновение в душе Николаса гнев боролся со смехом, но первый взял верх.
- Тогда пойдемте, - коротко бросил он.
Кина вышла из ресторана первой. Николас оплатил чек и быстро догнал ее, невольно залюбовавшись ее стройными ногами и царственно поднятой, как у принцессы, головой.
- Не напрягайте так шею, иначе заработаете невралгию, - проворчал он.
- Сами не выпячивайте челюсть, а то заклинит, и будете так ходить всю жизнь, - парировала Кина. - Если вы не перестанете дуться, я поеду домой на такси, - добавила она. - У меня сегодня был препаршивый день, и вечер получается не лучше.
з, а
- Бросьте, - проворчал Николас, кивая Джимсону. Он распахнул перед Киной дверцу автомобиля, а Джимсон стал заводить мотор.
- Не я начала, - возразила Кина, усаживаясь и стараясь не коснуться при этом Николаса.
Когда он сел рядом и захлопнул дверцу, Кина отодвинулась от него как можно дальше, почти забившись в угол салона.
- Прекратите злиться, Бога ради! - бросил Николас, смерив ее угрюмым взглядом.
Кина выдержала этот взгляд с некоторым вызовом. Это была первая более или менее серьезная размолвка между ними.
- Я буду злиться столько, сколько захочу, черт побери! - воскликнула она из своего угла. - Если вам нужен спарринг-партнер, почему бы не разыскать Марию? Я-то вовсе не пыталась заманить вас в постель, а потом висеть на вашей шее мертвым грузом.
- Если бы вы даже заманили меня в свою постель, то все равно не знали бы, что со мной делать, - огрызнулся Николас.
Кина хотела было съехидничать в ответ, но внезапно поняла, насколько она сегодня устала. День был действительно совершенно ужасен, и чем дальше -тем хуже. Дошло до того, что она поссорилась со своим единственным другом, и Кине уже буквально хотелось вопить от отчаяния. Они ехали молча. Наконец Джимсон затормозил на обочине перед ее домом и застыл, глядя, как всегда, прямо перед собой. Кина потянулась к ручке. Но ее руку накрыла большая теплая ладонь.
- Нет, так не годится, - с видимым усилием проговорил Николас. – Я не могу уехать в Европу, вдрызг с вами разругавшись.
