Алекс Джиллиан - Бумажные цветы
Он не заметил, что через небольшое поселковое кладбище, петляя между могил, к нему направляется мужская фигура. А когда поднял глаза, то сразу узнал его. На расстоянии протянутой руки стоял его отец. Постаревший и неожиданно родной. В глазах мужчины блестели слезы.
— Здравствуй, мальчик. — тихо произнес он.
И все слова, заготавливаемые годами, в ожесточенном обиженном сердце брошенного сына, все обвинения и злость, негодование и желание мести… ушли, погасли, растворились в отчаянном желании быть любимым, нужным, не одиноким. Он много раз представлял эту встречу, и видел себя сильным, уверенным, полным презрения. Он думал, что скажет отцу, что не нуждается в нем, не помнит. Он боялся, что смог бы даже ударить его.
И вот он здесь. Его отец. Обидчик. Предатель. Тот, кто отвернулся от него, от матери. Трус, испугавшийся диагноза собственной дочери. Стоит перед ним. Раскаявшийся, несчастный, убитый горем. Его глаза умоляют о прощении.
И обиженный мальчик, брошенный сын, уже мужчина, прислоняется лбом к плечу своего блудного отца и плачет. Боль вытекает вместе с влагой, но не приносит облегчения. Нет. Пока еще нет.
Ярославль.
Записи из дневника Маргариты Казанцевой:
Третье декабря.
«Я совсем не помню лица своей матери, и не знаю, как она умерла. Мне никто не сказал правду, а я была слишком маленькой, чтобы задавать вопросы, а потом, став старше, боялась получить ответ. Наверно, лет в шестнадцать я начала догадываться, но все равно не спросила, не попыталась докопаться до истинных причин внезапной болезни моей матери, так рано оборвавшей ее жизнь. Двадцать три года. Боже мой, такая молодая. Мне было пять, когда я стала сиротой. Диана, младшая сестра мамы, воспитывала меня. Отца никогда не было, о чем я, честно говоря, никогда и не жалела. Бабушка умерла еще до моего рождения, о дедушке мне тоже никто ничего не рассказал.
Что я помню из детства?
Много всего. Детский сад, и мальчика по имени Ваня. Он показывал мне свой писун в туалете, а я смеялась. Действительно, его писун выглядел очень смешно. Бледный червяк…
Утренники и белые банты, которые неумело завязывала Диана. И нелепые платья с оборками. У тети всегда было плохо со вкусом. Чувство неловкости, потому что Ди являлась на утренники с опозданием и в неизменном мини и ураганом на голове. Облегчение, когда праздник кончался, и она уходила, оставляя шлейф сладковатого аромата. Тетя не знала меры в духах и еде, что ни в коей мере не отражалось на ее фигуре. Стройная миниатюрная блондинка. Крашеная. От природы мы обе темноволосые. Сейчас я понимаю, что Диана очень красивая молодая женщина. И добрая. Очень храбрая. И терпеливая. Для воспитания маленькой племянницы требуется много смелости и доброты, если тебе самой только двадцать лет. Она все делала правильно, но по-своему. Диана любит меня, а я ее. Самозабвенно. Мне больше некого любить.
Еще я помню вереницу мужских лиц. Красивых и не очень. Ни один не задержался в нашей маленькой двухкомнатной квартирке надолго. Диана была магнитом для неудачников и козлов. Была и есть. Потому что даже в тридцать четыре года она разбирается в своих любовниках так же плохо, как и пять, и десять лет назад. Поэтому до сих пор не вышла замуж.
Последнее увлечение Ди чуть не стоило мне невинности. Не велика потеря, я скажу. И сама давно подумываю, как избавиться от надоевшего ярма девственницы, но не таким же путем! Тетя вернулась с работы в самый ответственный момент. Я кричала и отбивалась, и с меня сразу были сняты все подозрения. Незадачливого мачо мы выгнали в тот же день. А потом напились и долго разговаривали по душам. Ди жаловалась на жизнь. Что меня всегда удивляло в ней — непреклонная вера в людей, слепая наивная надежда и жажда любви. И бесстрашие, с которым она окуналась в новые неперспективные отношения. Обжигаясь снова и снова, Диана не переставала лететь на огонь. Она никогда не сгорит. Рано или поздно тетя найдет своего принца и проживет с ним остаток жизни. Ее целеустремленная чувственная натура не допустит иного варианта.
И все же сейчас мы обе одиноки. Одни в недружелюбном и жестоком мире, где порядочных мужчин с каждым днем становиться все меньше. В отличие от Дианы я не верю в любовь на всю жизнь. Не верю в Бога. Я — материалистка до кончиков ногтей. Никакой загробной жизни, никаких чудес. Рождение, взросление, неловкие попытки стать человеком, создание ячейки общества, воспитание детей, которые редко оправдывают ожидания, дряхление и смерть, а дальше ничего, червяки, поедающие тело.
Ди работает в педагогическом университете, она декан на факультете филологии. И в этом году я стала ее студенткой. Не случайно, конечно, но бесплатно. Спасибо Ди. Она уговаривала меня поступить на психологию, но я со школы терпеть не могу биологию, анатомию и все, что с ними связано. Наверно, из меня получился бы хороший менеджер по туризму. Я всегда интересовалась дальними странами. Но Ди работает на филфаке. А мне нравится стиль ее преподавания. Именно лекции тетки приносят удовлетворение от учебы в универе. Наверно, я боюсь самостоятельности. Рядом с Ди мне спокойно. С ней я могу быть сама собой. Она никогда не осуждает, не читает нотаций. Поддерживает и успокаивает, когда я выхожу из себя. И достает рецепты для успокоительных таблеток, которые я пью с шестнадцати лет. Понятия не имею, как ей удается их раздобыть. Не задавать лишних вопросов — главный девиз. Только один раз Диана проявила несгибаемую настойчивость. Два года назад она уговорила меня записаться к психотерапевту. Но я не пошла. Не хочу, чтобы и мне задавали вопросы, ковырялись в голове. Ди смирилась и просто принесла таблетки. Стало легче. Гораздо легче. Срывы случались, когда я пропускала прием. Но это бывало крайне редко. Я боялась своего неконтролируемого гнева, направленного на все, что окружает меня, на всех, кто окружает меня и на меня саму. И старалась не пропускать.
Я не шизофреничка, хотя психотерапевт заявил бы обратное, пойди я на ту дурацкую встречу.
Человек — это вовсе не то, что думают о нем другие. Человек — это то, что он сам представляет о себе. Мне плевать на чужое мнение. У меня — свое. И пусть оно отличается, зато принадлежит только мне. Диана согласна. Она живой пример вызова. Мы похожи. Одна кровь. Как же я люблю ее.
Именно она посоветовала мне вести дневник. Чтобы навести порядок в мыслях. Это моя первая запись. Честно? Я понятия не имею, о чем еще написать…»
«Двадцать пятое января.»
Вот он и настал — день моего совершеннолетия. Плюс — я стала старше, Ди подарила мне новый ноутбук и упорхнула на очередное свидание с очередным неудачником, предоставив две тысячи рублей в мое распоряжение, свой пестрый гардероб и полную свободу действий. Минус — постарела на год и до сих пор не спала с мужчиной. Собираюсь исправить последний недостаток сегодня же. Если повезет. И причина имеется. Я влюбилась. В самого красивого парня в университете. Старшекурсник, без пяти минут дипломированный журналист и настоящий бабник. Вадим Смирнов. Сплетни донесли, что он считает личным долгом опробовать каждую смазливую мордашку из свежего потока, но никогда не имеет дела с неопытными девицами. Я собираюсь покорить его, и именно с ним создать ячейку общества и родить детей. У меня есть все шансы. Я красивая, зеленоглазая блондинка (крашеная), высокая, стройная и не глупая. Осталось только набраться определенного опыта, чтобы было чем покорять. Слюнявые однокурсники, витающие в облаках и мечтательно вздыхающие мне в след, на столь сложную и ответственную роль никак не подойдут. Необходим парень постарше, без пунктика насчет девственниц. Незнакомец, которому не придется ничего объяснять и смотреть в глаза… после всего.
