Кристин Ханна - Ради любви

Лорен повернулась и направилась к гимнастическому залу. У самой двери кто-то окликнул ее.

Это был Дэвид.

Выйдя из кабины нового черного «кадиллака-эскалада», Дэвид бедром захлопнул дверцу. Он был в синем пиджаке и желтом кашемировом свитере. Несмотря на прилипшие к голове мокрые волосы, он все равно оставался самым красивым парнем в школе.

— Я думал, ты уже в зале.

— Мама так и не пришла.

— Опять?

На глаза Лорен навернулись непрошеные слезы.

— Ничего страшного.

Он неуклюже обнял ее, и в эти несколько мгновений мир вокруг стал прекрасным.

— А твой отец? — осторожно спросила она, надеясь, что на этот раз мистер Хейнс сумел найти время для Дэвида.

— Не придет.

Услышав горечь в его голосе, она собралась сказать, что любит его, но стук высоких каблуков остановил ее.

— Здравствуй, Лорен.

Освободившись от объятий Дэвида, она ответила:

— Здравствуйте, миссис Хейнс.

— Где твоя мать?

Перед глазами Лорен возник образ ее матери: она, скорее всего, сидит у стойки бара «Тайдс» и курит чужую сигарету.

— Сегодня она работает допоздна.

— В твой выпускной вечер?

Лорен не понравилось, как посмотрела на нее миссис Хейнс. С жалостью, словно говоря: «Бедняжка Лорен!» Так она смотрела на нее всегда.

— Она ничего не могла поделать, — сказала Лорен.

— В отличие от моего отца, — заметил Дэвид.

— Дэвид, — проговорила миссис Хейнс с тяжелым вздохом, — ты же знаешь, твой отец был бы здесь, если б мог.

— Да, конечно. — Дэвид обнял Лорен за плечи.

По пути в гимнастический зал Лорен старалась думать о хорошем. Она — выпускница лучшей частной школы штата Вашингтон на полной стипендии. Она сделала свой выбор в четвертом классе, когда переехала в Уэст-Энд из Лос-Анджелеса. Тогда она была застенчивой девчонкой, стыдящейся своей поношенной одежды. Однажды она сделала ошибку, сказав своей матери: я не могу носить эти туфли, ма. Они дырявые и промокают в дождь.

Если ты такая же, как я, ты к этому привыкнешь, ответила мать. Этих шести слов — «если ты такая же, как я» — было достаточно, чтобы изменить жизнь Лорен.

Она решила начать со следующего дня. Она помогала всем соседям по обшарпанному многоквартирному дому. Кормила кошек старой миссис Тибоди в квартире 4А, убиралась на кухне у миссис Мок. Откладывая по доллару, Лорен скопила на новую одежду. И когда она стала выглядеть как все, она решила стать вежливой. Улыбаться, махать рукой, здороваться. Она везде предлагала свою помощь. В седьмом классе она уже училась на казенный счет в католической школе Академия Феркреста. В девятом классе ее выбрали секретарем, а с десятого она была организатором всех танцевальных вечеров и руководила всем школьным коллективом как президент выпускного класса. Она влюбилась в Дэвида с первого взгляда почти четыре года назад. С тех пор они были неразлучны.

Лорен обвела глазами зал. Ей показалось, только у нее здесь нет родителей. Несмотря на то что она уже привыкла к этому чувству, она ощутила неуверенность.

Дэвид сжал ее руку:

— Ну, Трикси, готова?

Это прозвище заставило ее улыбнуться. Дэвид знал, как она нервничает. Она прижалась к нему:

— Вперед, Гонщик Спиди.

Миссис Хейнс шла впереди. Они оказались в самой гуще толпы. Как всегда, перед ними расступились. Их признали «выпускной парой», той, у которой больше шансов сохранить любовь.

Они переходили от стенда к стенду, беседуя с представителями разных учебных заведений. Как всегда, Дэвид всеми силами старался ей помочь. Рассказывал о достижениях Лорен и ее блестящих оценках. Он был уверен, что ей предложат множество стипендий. В его мире все доставалось легко и так же легко было поверить в хеппи-энд.

Наконец они приблизились к святая святых — стенду Стэнфордского университета.

Лорен услышала взволнованный голос миссис Хейнс, идущей впереди: «…это крыло названо в честь твоего деда…» Чтобы сохранить улыбку, ей потребовалась вся сила воли.

Дэвид, вероятно, поступит в Стэнфорд, где учились его родители и дед, в единственное учебное заведение на Западном побережье, способное сравниться с Гарвардом или Йелем. Блестящих оценок для этого недостаточно. Высокие показатели теста на проверку способностей тоже не гарантируют поступления.

Ей ни за что не дадут стипендию в Стэнфорде.

Дэвид крепко держал ее за руку. Улыбался, глядя на нее. Поверь, говорила его улыбка.

— Это мой сын, Дэвид Ройерсон-Хейнс, — сказала миссис Хейнс.

— Конечно, из компании «Ройерсон-Хейнс»?

— А это Лорен Рибидо, — сказал Дэвид, сжимая руку Лорен. — Она будет настоящей находкой для Стэнфордского университета.

Представитель университета улыбнулся Дэвиду:

— Итак, Дэвид, ты решил пойти по стопам своих родителей. Чудесно. В Стэнфорде мы гордимся…

Лорен стояла рядом, держа Дэвида за руку. Она терпеливо ждала, пока представитель обратит на нее внимание. Но он не обратил.

Автобус дернулся и остановился на углу. Схватив рюкзак, Лорен заторопилась к выходу.

— Приятного вечера, — сказала Луэлла, водитель автобуса.

Лорен помахала в ответ и направилась к Главной улице. Здесь, в самом центре Уэст-Энда, все сверкало и радовало глаз. Несколько лет назад в город хлынули толпы туристов, привлеченных соревнованиями по изготовлению песчаных скульптур и спортивным рыболовством. Но, как и во всех городах, в Уэст-Энде были свои забытые Богом уголки, их не видели туристы и не посещали местные жители. В таком районе и жила Лорен.

Свернув с Главной улицы, она продолжала путь. С каждым новым кварталом вокруг становилось все запущеннее. Темноту разгоняла только неоновая реклама спиртного.

Лорен быстро шагала вперед. Она замечала каждое движение, каждый шорох, но не чувствовала страха. На этой улице она прожила шесть лет. Хотя ее соседями были неудачники, они умели заботиться друг о друге.

Серый шестиэтажный дом, в котором она жила, стоял на заброшенном пустыре. Лорен толкнула входную дверь (из-за того, что в прошлом году замок ломали пять раз, управляющая миссис Мок отказалась его чинить) и направилась к лестнице.

Проходя мимо дверей миссис Мок, она затаила дыхание.

— Лорен? Это ты?

Она повернулась и постаралась улыбнуться:

— Здравствуйте, миссис Мок.

Миссис Мок вышла на темную лестничную клетку. В свете, падавшем из дверного проема, она казалась бледной. Как всегда, она была в цветастом домашнем платье.

— Сегодня я была в салоне. Твоя мать не вышла на работу.

— Она больна.

Миссис Мок сочувственно заохала: