Галина Врублевская - Поцелуев мост
Мне бы обрадоваться, что объявился такой опытный в коммерции помощник. Но что тогда останется на мою долю? И главное сопротивление вызывало имя спонсора – Игорь Князев. Не хотелось, чтобы его тело из мавзолея моей памяти опять оживало: встречалось со мной, разговаривало, спорило. Я корила себя, что сразу, еще находясь в Англии, решительно не отказала Игорю в ответ на его предложение о помощи. Но я была слишком растерянна после смерти мужа. Сегодня мне предстояло поблагодарить Игоря и объясниться с ним.
– Наши партнеры уже здесь.
Гальчик показала рукой на красную «ауди», вероятно принадлежащую Игорю. В ней сидел и читал книжку водитель.
Машина стояла у покосившегося заборчика. В палисаднике ничего, кроме фиолетовых одичавших люпинов, не росло. Мы припарковались рядом, на развороте пыльной дороги.
Нас высыпали встречать всей компанией. Я жадно разглядывала Игоря. Он поседел и слега погрузнел за эти годы. Однако дорогой, безупречно сидящий на нем костюм скрадывал и годы, и легкие изъяны фигуры. Волосы, преждевременно поседевшие, по-прежнему густые и хорошо уложены. Их серебристый блеск выгодно оттенял карие глаза Игоря. Они все так же светились лукавинкой. Однако импозантность Игоря была для меня чужой. Игорь, которого я когда-то любила, очень изменился. Денис, его сын, для меня в большей степени был Игорем, чем сам Игорь. Стройный, с темной шевелюрой, уложенной идеально, как у отца, дорогой костюм. И еще не просматривался тот налет начальственного холодка, который характерен для людей, поднявшихся на верхние ступеньки лестницы успеха. Денис был непосредствен в общении и обладал природной живостью. Он первый подбежал к нашей машине, помог мне выйти. Гальчик выскочила сама. Я приветливо поздоровалась с обоими. Однако смотреть в глаза Игорю избегала.
Тут же, поодаль, прислонясь спиной к косяку открытой двери, стояла хозяйка дома, видимо, та самая Рената. На ее губах почему-то блуждала усмешка, подбородок был гордо вздернут, а взгляд, надменно-отсутствующий, скользил поверх наших голов. На Ренате была длинная юбка с рваными краями, сшитая из кусочков трикотажа: розового, голубого, коричневого, и что-то многослойное сверху – короткое на длинном. Игорь подвел меня к ней и представил нас друг другу. Хозяйка улыбнулась и предложила:
– Пойдемте в мастерскую. Здесь мухи, солнце печет, а там пока прохладно. У меня солнца утром не бывает.
Мы обошли дом. Навстречу нам попался неряшливый старик, со всклоченной бородой и в надетой наизнанку рубахе, расстегнутой на животе. Он что-то бормотал, не обращая на нас внимания.
– Папа, иди в дом. Я поесть тебе приготовила. Извините, – повернулась к нам Рената. – Отец немного не в себе.
Рената подвела нас к покосившейся лесенке – отдельному входу на чердак. Мы гуськом поднялись по скрипучим ступенькам и вошли в довольно просторное помещение – мастерскую Ренаты. Я ожидала увидеть картины, но, кроме двух пейзажей, в рамах на полу, других полотен не было. Зато на видном месте красовалась инсталляция – тарелка, склеенная из разномастных осколков фарфора, с муляжом надкушенного яблока в центре. Остальное попадало под определение просто хлам. Под самой крышей висели два старых этюдника и мотки проволоки. Часть чердака была скрыта от глаз половиками, перекинутыми через веревку, как белье, вывешенное для сушки. В середине помещения стоял сколоченный из длинных досок стол, а на нем лежали бесформенные куски воска, какие-то формочки и шпатели, обрезки проволоки и кусочки кожи. Я поняла, что перед нами скорее скульптор, а не художник.
– Присаживайтесь, где удобнее, – предложила Рената, махнув рукой в сторону узкой скамьи, приставленной к столу, и на старый тюфяк на полу.
Мы вчетвером присели на скамью. Рената осталась стоять, прислонясь к чердачной балке бедром.
– Мне сказали, Елена Павловна, что вы здесь главное действующее лицо, владелица будущей галереи.
– Можно просто Елена.
– Галя, ваша помощница, отрекомендовала мне вас как знатока актуального искусства. – Рената вновь достаточно откровенно усмехнулась. – Что же вас привлекает в современных инсталляциях и перформансах?
Я укоризненно взглянула на Гальчика: ни знатоком, ни специалистом я себя не считала. Просто интересовалась этим направлением.
– Даже не знаю, что сказать, Рената…
– Разговоры потом, – выручил меня Игорь. – Мы кое-что прихватили с собой.
Гальчик поняла его с полуслова, быстро расчистила край рабочего стола от инструментов скульпторши и выставила две бутылки приличного французского вина. Следом на столе появилось несколько упаковок готовых салатиков, пластиковые стаканчики и комплекты одноразовых приборов для еды. В движениях Ренаты появилась азартная поспешность, одобряющая это самовольство. Она обежала стол, пока Денис раскупоривал и разливал вино. Мы выпили за искусство.
– Значит, вы хотите организовать галерею современного искусства. – Взгляд Ренаты после выпитого стаканчика еще больше затуманился, но один глаз будто оставался трезвым – светился лучезарно и ясно. Зато усмешка неожиданно превратилась в грустную улыбку. – Неужели вы думаете, что сможете на этом заработать?
– А почему бы и нет? – ввернула Гальчик. – При умелом маркетинге деньги можно сделать из всего.
– Я тут прикинул… могу огласить, если, конечно, Елена Павловна не возражает. – Игорь достал из кармана пиджака сложенный вчетверо листок.
Вижу, он всерьез заинтересовался галереей и подготовился к встрече. Мне очень хотелось воспротивиться напору Игоря, но я промолчала и только кивнула. Посмотрим, что будет дальше.
Игорь высказал свои соображения о галерее, о работе с антикварами и коллекционерами и назвал сумму первоначальных затрат.
И тут я не выдержала:
– Дорогой Игорь Дмитриевич, твои планы весьма остроумны, но они противоречат моим представлениям о галерее. Не знаю, что тебе наговорила моя юная помощница, но я, в память об Олеге Нечаеве, собираюсь выстроить Совсем другое учреждение. Это будет галерея – культурный центр. Непременно кружок эстетического развития для детей, читальный зал по искусству, выставки современных работ.
– Узнаю мечтательницу Елку, – усмехнулся Игорь. – Надолго ли хватит твоих денег при таком хозяйствовании, не знаю. Я не против благотворительности, но она должна сочетаться с коммерцией.
– Не обижайся, Игорь, нам не по пути.
Рената заинтересованно слушала наш спор.
Даже в странных ее, каких-то разных глазах, кажется, вспыхнул огонек. Он усилился после второго тоста, за светлую память Олега Нечаева. Этот тост провозгласила Гальчик.
– Деньги Олега должны работать для людей, а не выкачивать из них финансы, – заключила я наш спор.
