Ксения Васильева - Теплый пепел надежд
Ребята из школы ничего такого про Соню не знали — хорошая девчонка, своя, заводная, веселая, всегда поможет, развеселит.
Здесь существовал другой критерий: хорошая означало, по-видимому, красивая, а нехорошая — некрасивая… Естественно, в таких условиях Сонечка не задумывалась над своей внешностью.
Смотрелась ли она в зеркало? Конечно, смотрелась, но она не видела себя такой, какой была на самом деле. Видела красивые банты в волосах, ловила взгляд, всегда заряженный весельем…
А на самом деле у нее были приплюснутый нос, почти заячья губа, кривые темные зубки, маленькие глазки без ресниц, серая кожа и жидкие бесцветные волосики.
Сонечка была счастливым человеком и, возможно, прожила бы такой до старости. Вышла бы замуж за самого красивого парня из станицы, потому что была хорошая, родила бы ему детей, которые лицом были бы в отца, а характером в мать…
Короче, такая вот сказочка могла бы приключиться с Соней. Но в жизни всегда есть место случаю. То есть некоей предопределенности.
Когда Сонечке сравнялось тринадцать, мама ее совсем заблажила: подходит девичий возраст, а дочь все дурнеет.
Сама-то Сонечкина мама была прехорошенькой — истая казачка с толстой черной косой, синими глазами и складненькой фигуркой. Да и отец был мужик хоть куда.
И как-то ночью мама в слезах сказала Сонечкиному папе, что терпеть больше нельзя, надо везти дочь в город и показать врачам, может, те что исправят.
На что папа, человек совсем простой, расхохотавшись, заявил, что Капитолина (так звали мать Сонечки) дурью мается и что дочь их хоть и не красавица, но девчонка нормальная.
— Был бы человек хороший, а Сонька наша удалась на диво: работящая, честная, послушная и в школе лучше всех учится.
Вот так сказал папа.
А мама пыталась объяснить ему, что дочка их страшненькая и что не видать ей счастья в жизни…
— Нормальная она! — прикрикнул муж. — Давай-ка спать.
Попробовала поговорить с бабушкой, своей матерью, но та в силу старорежимности запричитала, замахала руками: спаси Господи, ребенка своего отдать под нож! Да пусть такая растет! Может, в девках останется, а может, и такая будет счастливой!
Так жили они неприхотливо, безбедно, пока не началась война в Чечне.
Отцовскую часть в первые же недели отправили туда, на «странный фронт» — так писали газеты. Но странного в нем ничего не было — там убивали, как на обычной войне.
Одним из первых пал Сонечкин папа, капитан Виктор Скоромнов. Рассказывать страшно, как пришла к ним похоронка, как хоронила Виктора вся станица, как остались в большом доме три бабы: старая, молодая и малая.
Жить стали они тихо. Сначала захаживали соседки, ребята забегали, потом перестали, больно уж стыло и темно стало в этом доме.
Капитолина работала (в ларьке, клуб закрылся) спустя рукава, и случилась у нее недостача, которую она выплатила, но не захотели ее больше там держать — рассеянную и мрачную.
Капитолина засела дома. Каждодневные ее слезы и сетования на судьбу довели бабку до того, что отдала она Богу душу.
Совсем стало страшно в доме. Капитолина вдруг распродала все, поменяла их красивый дом на городскую малогабаритку, и уехали они с Сонечкой в дальний большой город, Ростов-на-Дону.
Квартира досталась им неплохая, хотя и маленькая. Две комнаты с отдельными входами, кухня приличная.
Купили они мебель, занавески, ковер на стену… Стало уютно.
Но ничто не радовало их в городе — шумно, пыльно, машины носятся как бешеные, воздух — не продохнуть, знакомых никого.
В школе, куда Капитолина сразу определила дочку, на Сонечку смотрели искоса, странно фыркая — это девчонки; все они были модненькие, подкрашенные… А мальчишки и не заметили, что пришла в класс новенькая.
Никому здесь она была не интересна, никому не надобились ее качества — хорошей девчонки и товарища.
И учиться Сонечка стала много хуже. Выйдя к доске, видела насмешливые физиономии ребят и слова из себя не могла выдавить.
Сонечка понимала, что с ней что-то не то, никто не хочет с ней разговаривать, учителей она почему-то злит, а класс хихикает, когда ее распекают… Почему? Этого разгадать она пока не могла, не умела.
Думала же упорно и однажды пришла к выводу: она, Соня, деревенская, а они все городские. Не хотят они с ней водить знакомство.
Ах, зачем мама уехала из станицы! Там так просторно и такие хорошие люди кругом! А тут они всем чужие. Вон мама ходит-ходит, а никак на работу не устроится. И Соня заплакала и не переставала до тех пор, пока в комнату не заглянула мама и не бросилась к ней с утешениями и любовью.
— Мама, не надо нам было уезжать оттуда. Здесь нас никто не любит. И не полюбит, — вдруг проговорила Соня.
Тут разрыдалась Капитолина. Дочка-то у нее совсем взрослая, все понимает. Конечно, она сделала глупость, что сорвалась из родного села, но теперь назад все не воротишь! Надо пристраиваться здесь.
Капитолина как-то встряхнулась, перестала рыдать.
— Сонюша, не будем плакать, деточка моя. Все будет хорошо, дай срок. Я на работу устроюсь, у тебя подружки появятся… Не могла я там жить, без папани, без бабули, все там их напоминало, — объясняла она дочери.
Назавтра Капитолина решила, что нельзя им куковать, как на хуторе, надо с кем-то знакомиться, ходить куда-то, а то они и в кино не бывают.
Соседка с площадки часто встречается ей днем, не работает, может? И здравствуется с улыбкой… Сходить к ней, что ли, за спичками?..
Соседка оказалась дома, немного удивилась, но улыбнулась и пригласила зайти (Капа пришла именно за спичками).
Капитолина оробела, но зашла, зачем тогда огород городить? Соседка была еще молодая, здоровая, некрасивая баба, с длинным лицом и выступающими вперед зубами. Одета шикарно — стеганый шелковый малиновый халат, на шее цепочка золотая, пальцы в перстнях, тапочки, шитые золотой ниткой. Что у нее было своего хорошего, так это длинные густые рыжие волосы, закрученные на маковке в большой узел.
А какой у нее муж, подумала Капитолина, такой же некрасивый?..
Этот вопрос заинтересовал ее: вот ведь почти уродина, а как разодета, какая квартира, обстановка! И сама не работает! Капитолина как-то приободрилась — может, и Сонечка замуж хорошо выйдет?
Соседку звали Тамара, и она правда не работала.
— Пусть муж работает, деньги приносит, — усмехнулась она. — Он мне не велит работать, говорит, работа пагубно отражается на красоте.
Капитолина чуть со стула не свалилась и кофе не поперхнулась. Испугалась, что Тамара это заметит и обидится…
Но та ничего не заметила, потому что и подумать не могла, что кто-то может назвать ее безобразной замарашкой.
