Наталья Порошина - Василиса Прекрасная
— Только вякни матери — и я приведу своих дружков полюбоваться твоими прелестями.
И ушел. У Василисы потянулась черная полоса. Вольдемар боялся, что Анастасия почувствует неладное: ему не хотелось попасться, жаль было терять такое удобное устройство своей жизни, но образ обнаженного девичьего тела преследовал его. А искушение было так близко! На правах родственника он теперь часто обнимал девушку, шлепал ее по попке, иногда грубовато целовал, оставляя на ее щеке слюнявый след.
Недальновидная Анастасия только радовалась, полагая, что у мужа с Васей — наконец-то — наладились отношения. А для Василисы жизнь превратилась в кошмар. Она, как могла, избегала отчима, но тот умудрялся постоянно настигать ее. И если поблизости не оказывалось жены, он начинал тискать падчерицу, мять, щупать, при этом часто и прерывисто дыша.
И Василиса каждый раз цепенела. Она зажмуривалась, не смела вздохнуть и безропотно сносила это лапанье, морщась от омерзения, особенно в те мгновения, когда возбужденная его плоть слепо тыкалась в ее тело.
Сон ее пропал. Когда мать уходила на ночное дежурство, Василиса, широко открыв глаза в темноту, чутко прислушивалась к страшным шагам. И они раздавались. Отчим прокрадывался в ее комнату (она тут же делала вид, что спит) и начинал гладить ее. Руки его тряслись, он что-то слюняво шептал, склоняясь к ней, иногда прикладывался губами к ее обнаженному телу. На большее Вольдемар не шел. К счастью для Василисы, он был трусом, боялся, что если изнасилует ее, то правда рано или поздно выйдет наружу и — кто знает, каковы могут быть последствия? Ведь девочке в ту пору было всего пятнадцать лет.
Вася же молчала не потому, что боялась угроз. Она не хотела расстраивать мать. Девочка прекрасно понимала, каким ударом для нее будет подобное признание. Переживая весь этот ужас в одиночестве, Вася постепенно замыкалась в себе. Она стала угрюмой, растеряла подруг; ее влюбленность, так и не раскрывшись, увяла, так как она бежала от нее, опасаясь, что прикосновения юноши напомнят ей руки отчима. Василиса стала носить мешковатую серую одежду и избегать любого общества, особенно мужского.
Так тянулось время. Анастасия, казалось, ничего не хотела видеть. Но как долго можно дергать Судьбу за хвост?
Однажды, зайдя к Василисе (Вольдемар думал, что жена крепко спит после ночного дежурства) и увидев отвратительную сцену: дочь, как каменная, на стуле, муж на коленях на полу, гладящий ей ноги, — Анастасия преобразилась. Куда девалась ее вечная спутница — Молчаливая Покорность? Она так кричала, что тряслись стены:
— Уродина! Шлюха! Ты разбила мне жизнь!
А Василиса все так же неподвижно сидела и, устало глядя на яростную мать, на виновато сконфуженного отчима, спокойно повторяла про себя одно лишь слово: предательство.
Много позже она поняла: в душе ее матери жила мечта о вечной и страстной любви, и воплощение она нашла в вульгарном Вольдемаре. Что поделать? Смириться с утратой своей мечты Анастасия не могла.
Потом она просила у дочери прощения, лила слезы и путано пыталась объясниться. И Василиса, у которой больше никого не было на этом свете, конечно, простила ее.
Девушка тряхнула головой и с радостным удивлением обнаружила, что призраки прошлого, съеживаясь, отползают в тень. Они больше не потревожат ее: «Я жива, а они мертвы». Та часть ее сознания, за счет которой они паразитировали в Василисе, ушла в небытие вместе с ними, и она поняла, что отныне воспоминания не причинят ей боли.
Василиса решила немного пройтись, потом вернуться домой и позвонить Виталику. Отменять встречу ей не хотелось, может, только перенести ее. Она все ему скажет: что не выйдет за него замуж и не станет с ним встречаться. Зная о его прижимистости, Василиса предполагала, что ужин состоится не в самом шикарном ресторане Москвы. Что-нибудь типа «Макдональдса». На это его, пожалуй, хватит. А в такой обстановке объясниться легче легкого…
«И мы оба от этого только выиграем», — подумала Василиса.
4
— Алло, Виталик? Марина говорит. Как съездил? Как Лондон?.. Да что ты! Явно идешь в гору. Очень рада за тебя! Теперь самое время создавать семью… Конечно, не стоит откладывать… Да хочет Васька, уверяю тебя, сама мне говорила… И замуж хочет, и тебя хочет… Да брось ты! Это все ее провинциальная скромность. Хочешь, совет дам? На правах ее лучшей подруги?.. Устрой ей романтический вечер. Свечи, вино, красивые слова, все как полагается, обязательно купи дорогой подарок, она у нас такая щепетильная, что это ее обяжет. А дальше сам знаешь, пусть выпьет побольше, пить-то она не умеет, а когда проснется в твоих объятиях, считай — твоя навеки… Да, у меня все в порядке…
Поговорив для приличия на общие темы, Марина положила трубку. Теперь — Игорь. Здесь, конечно, сложнее. Он не такой самовлюбленный болван, как Виталик. Немного поколебавшись, она снова подняла трубку. Мысленно прокрутила возможный разговор в голове, проигрывая несколько вариантов.
— «Гарант-банк», добрый день, — ответили на другом конце провода. — Чем могу помочь? — приятный женский голос.
— Мне нужен господин Марков.
— Кто его спрашивает?
— Розова Марина.
— Одну минуту.
Последовала недолгая пауза, и знакомый, чуть с хрипотцой голос произнес:
— Марина? Как приятно и неожиданно слышать тебя. Что-нибудь стряслось?
Марина вдруг позабыла заготовленные речи. Ну почему он так действует на нее? Первый мужчина, в обществе которого она теряется, о котором втайне даже от самой себя мечтает и который, похоже, не собирается ползать перед ней на коленях. Марина крепко сжала трубку и промурлыкала:
— Привет, Игорь. Извини, что отвлекаю тебя посреди рабочего дня, но меня очень беспокоит, как ты управился со всем тем безобразием, которое наша свора оставила после набега на твою квартиру. Может, стоит прийти к тебе сегодня и помочь убраться?
Игорь рассмеялся. Он представил себе как Марина нежными ручками с длинными яркими ногтями, брезгливо морща свой аккуратный носик, тащит мусорное ведро. Нет, лучше — елозит тряпкой по грязному полу.
— Не думаю, что это твоя стихия. Расскажи, как вы живете.
«Вы» сорвалось у Игоря с языка случайно, он даже не успел подумать о Василисе, но, произнеся это «вы», понял, почему так искренне обрадовался звонку. С Мариной можно поговорить о Лягушонке. Игорь улыбнулся, его настроение заметно улучшилось.
Чего нельзя было сказать о девушке.
— У меня-то все в порядке, — жестким голосом ответила она. — А вот Васька страдает, все утро ее тошнит…
— Она отравилась? — встревоженно спросил Игорь, перебив Марину.
