Вера Копейко - Вернусь к тебе
— Да, бабушка говорила, что из старых строений остался только дом управляющего, — кивнула Анна. Надо же, они нашли общего знакомого по имени Форт Росс. И она уже более свободно спросила его: — Значит, вы просто издаете книги?
— Вы почти правы.
— Почему почти?
— Потому что нельзя просто издавать книги. Их все равно читаешь и что-то вычитываешь.
— Неужели в ваших книгах есть что-то такое, что можно читать тем, кто не…
— Все можно читать всем. А восприятие зависит от знаний, которыми вы запаслись до того, как открыли книгу.
— Тогда скажите, — Анна подалась вперед, — что вас удивило больше всего. — Она поморщилась. — Нет, погодите, я задам вопрос иначе. Есть ли в них что-то такое, чего вам жаль, что вы не знали раньше? Что, может быть, изменило бы вашу жизнь? — Анна чувствовала, как горят щеки.
Мужчина откинулся на подголовник и сложил руки на груди. Они были сильные, Анна заметила, как напряглась ткань пиджака на боках и на рукавах. Ей понравилось то, что она увидела.
— Скажу. Охотно. Я понял одну очень важную ошибку, которую допустил в своей семейной жизни, — сказал он. Анна почувствовала, как натянулась ее собственная кожа. Ничуть не слабее, чем ткань его пиджака. — Оказывается, я никогда не хвалил жену так, как надо. И она меня тоже.
Анна фыркнула и разочарованно расслабилась. Она быстро выпрямилась, отодвинулась, давая понять, что не хочет, чтобы ей морочили голову.
Но мужчина продолжал:
— Понимаете, нам иногда кажется, что если мы кого-то хвалим, то поступаем неискренне. Мы стесняемся выразить свои чувства. Похвала может быть завышенной, но она человеку нужна. Я теперь это знаю и хвалю.
— Свою жену? И она вас тоже? — насмешливо спросила Анна.
— Нет, — ответил он. — Мне жаль, но жену я могу похвалить только мысленно. Ее больше нет.
— Она… ушла от вас?
— Она ушла… да. Сначала не поехала со мной, потом умерла.
— Простите. — Анна почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Вы ни в чем не виноваты, — бросил он. — Но у меня есть человек, которого я хвалю. — Он многозначительно посмотрел на нее, а она промолчала. — Я рад этому. Что еще я понял, оказавшись в новой для себя жизни? — продолжал он. — Я поверил, что мало кому из нас удается встретить человека, который был бы тем идеалом, который мы рисовали себе в мечтах.
— Я никогда никого себе не рисовала. — Анна энергично покачала головой.
— Рисовали, втайне, — настаивал он. — Обычно человек отрицает, ему не хочется винить себя, если что-то не удалось. Легче сказать: так вышло. — Он вздохнул. — Неправда. Правда заключается в том, что надо убедить себя: твой брак — это то, что вы создали своими руками. Оба, вместе с партнером. Вы приняли его в свою жизнь. Я говорю это о себе, — добавил он тихо.
Анна молчала, но чувствовала, как печаль сжимает сердце. Конечно, она сама приняла Витечку в свою жизнь. Он бегал за ней с шестого класса. Он готов был носить ее портфель. Она насыпала ему снега за шиворот, большая девочка — тощему пареньку, который был на два класса моложе ее. Он лазил для нее за яблоками на самую верхушку дерева. Оно росло во дворе дома, в котором они оба жили. Потому что дерево могло выдержать его, а ее — нет. Но яблок хотелось…
— Счастливый брак не союз двух совершенных личностей, — продолжал он. — Это два человека, которым хватило мудрости не делать трагедии из того, что у них разные характеры, взгляды и вкусы. Они примиряют их, как бы не было трудно. Я понял наконец одну, нет, две тайны за последние восемь лет. Да, две, их не стоит соединять, — сказал он.
— Какие? — В глазах Анны светился интерес.
— Мужчина жаждет, чтобы жена им восхищалась, одобряла его поступки. Абсолютно любой мужчина, заметьте. Если вы хотите, чтобы он продолжал вас любить всю жизнь, восхищайтесь им. Но не тайно, а вслух. Пустяк, да? Попробуйте. Но это спасает брак. — Анна фыркнула. — Похвала необходима мужу.
— А вторая тайна, как я понимаю, касается женщины? — усмехнулась Анна.
— Да. Вторая тайна о женщине.
— Что нужно ей? — В голосе звучали любопытство и нетерпение. — Вы это тоже знаете?
— Женщине надо чувствовать, причем каждый день, что ее любят.
— Вам пора стать проповедником, — засмеялась Анна.
— Нет, это мне не грозит. Чтобы стать им, нужно быть воцерковленным. Я — нет. Я вам уже говорил — я менеджер, не более того.
— Но вы можете…
— Для всего надо созреть. Незрелый плод кислит. — Он поморщился.
В дверь купе постучали, звук был такой, словно по ней колотили чем-то металлическим, а не костяшками пальцев. Проводница, ключом.
— Чаек, кофеек? — ласково спросила она. Теперь женщина была в розовом переднике с вышивкой гладью на подоле. В тон занавескам. Суходольск и прежде, и сейчас славился вышивкой.
— Кофе, — сказала Анна.
— И мне кофе, — поддержал попутчик. — Без сахара, лимона и сливок.
— Мне тоже без всего, — добавила Анна. — Голенький.
Кофе вплыл в купе на сером металлическом подносе, он дымился, запах от него шел на удивление кофейный.
— К ночи всех тянет на голенькое, — бросила проводница и засмеялась. — Пейте свой голенький.
Анна хмыкнула. Хорошо же они выглядят, если хозяйка вагона не удержалась от скользкого намека. Но странное дело, от этой мысли ей стало весело. А на самом деле, ей мог бы понравиться такой мужчина, как этот, напротив? Иногда она играла в тайную игру с собой. Смотрела на кого-то и спрашивала: вот с этим она могла бы оказаться в постели?
Чаще всего отвечала «нет».
А с этим? Спросила она себя, утыкаясь носом в чашку с дымящимся кофе. Нос щекотало кофейным паром.
Ох, с э-этим…
Анна почувствовала, как заколотилось сердце. Это от того, что она пьет кофе, напомнила она себе. Только поэтому.
— Этого нельзя делать, — подал голос мужчина, отпив глоток.
Анна вздрогнула и покраснела. Он… о чем? Он что, на своих церковно-нравственных книгах выучился читать чужие мысли?
— Что именно? — спросила Анна, пытаясь говорить как можно спокойнее.
— Пить кофе на ночь.
Как хорошо, что футболка, надетая под мохеровый свитер, не успела прилипнуть к спине.
— По-моему, в дороге что день, что ночь… — она махнула рукой, — одинаковы.
— Согласен. Но если мы не заснем из-за кофе, тогда придется говорить, верно?
— Можно читать, — заметила Анна. — Включить ночник, — она кивнула на узкую лампочку в изголовье, — и читать. — Потянулась к ней рукой, щелкнула выключателем. Свет зажегся. Она снова щелкнула. Погас. — Работает.
— Не люблю. — Он покачал головой.
— Не любите читать? — изумилась Анна. — Но вы только что сказали…
