Навсегда моя - Инна Инфинити
Вот чего я не люблю - так это мечтать о Западе. Поэтому довольно резко обрываю Яна:
- Кого мне играть на Западе? Русских шпионок? Или русских проституток?
- Да хоть кого!
- Вот уж вершина успеха - сыграть в Голливуде русскую проститутку, - хмыкаю.
- Смотря у кого сыграть. Если у Тарантино, то чем не успех?
С Яном можно спорить об этом вечно. Порой мне кажется, у него есть несбывшаяся мечта о Голливуде. Я возвращаюсь обратно к фильму.
- Ты сказал, я в лонг-листе.
- Да, пять моих девочек, включая тебя, попали в лонг-лист. Всего вас там двадцать.
Большая конкуренция. Чтобы не выдать Яну своего расстройства, отправляю в рот кусочек теплой говядины из салата. Интересно, кто еще из актрис Яна в лонг-листе. Но он не скажет. У него среди нас есть любимицы. Я пока не поняла, нахожусь ли я в их числе. Вроде сценарии предлагает мне неплохие. Но с другой стороны, Елене Гусевой достаются сценарии лучше. И Вере Потаповой тоже.
- Хорошо, мне интересно. Что дальше?
- Я пришлю тебе сценарий, ознакомься. Когда вызовут на пробы, сообщу.
Киваю. Мы еще час говорим об этом фильме. О киностудии, которая снимает, о режиссере, сценаристе, продюсерах. Это правда будет серьёзная картина с прицелом на Запад. Но я запрещаю себе мечтать, что роль достанется мне.
Глава 5. Галлюцинации
Вечеринка в честь помолвки дочки известного продюсера проходит в ресторане в центре. Заведение закрыто под мероприятие, вход только по приглашениям. Я приезжаю ровно к началу, хотя на такого рода вечеринки принято опаздывать. Но мне нужно как можно быстрее пообщаться со всеми полезными людьми и поехать домой. Няня просила отпустить ее не позднее часа ночи.
Я появляюсь первой, когда в ресторане еще нет никого, кроме виновников торжества.
- Элла Меркулова! - приветствует меня продюсер Игорь Петрович. - Как обычно, самая пунктуальная и дисциплинированная. Очень рад, что у нас еще остались такие актрисы.
Звучит как комплимент.
Я поздравляю Игоря Петровича, его дочку и жениха с помолвкой. Вручаю жениху и невесте подарок. Мы перекидываемся несколькими фразами и шутками, выпиваем по бокальчику. Они - шампанского, я - апельсинового сока.
Я продолжаю придерживаться своего железного правила - не пить на работе. Порой мне кажется, я единственная актриса, которая соблюдает такое правило. Остальные актеры не гнушаются опрокидывать в себя бокалы чего покрепче. Особенно зажравшиеся могут выйти под градусом на съемочную площадку.
Я общаюсь с продюсером как ни в чем не бывало. Он со мной тоже. Но сейчас я смотрю на него иначе, чем смотрела бы еще вчера. Ведь он будет продюсировать фильм про сумасшедшую мать-одиночку. И, вероятно, он включил меня в лонг-лист претенденток на главную роль. Меня распирает эмоциями, я хочу поговорить с ним о фильме, но раз он сам не начинает, то мне нельзя лезть на рожон. Хотя я чувствую: он тоже смотрит на меня иначе. Оценивающе. Или мне мерещится?
Кажется, у меня самой уже начались галлюцинации.
Зал постепенно наполняется гостями. Музыка и смех становятся громче. Я знаю здесь почти каждого. Но друзей среди присутствующих у меня нет. Киноиндустрия слишком конкурентная среда, чтобы можно было найти настоящих друзей до гроба. Я общаюсь, с кем мне надо, периодически поглядывая то на продюсера, то на вход.
Появляется мама Ильи. Она известная актриса. Я мечусь между желанием спрятаться и желанием подойти поздороваться. У меня с ней такие отношения, когда оба человека понимают, что не очень друг другу нравятся, но слишком воспитанные, чтобы говорить об этом вслух.
Ирина Александровна не в восторге от выбора своего сына, в частности, что он выбрал разведенную девушку с ребёнком. Мне, конечно же, ничего по этому поводу не говорили, а сам Илья категорически отрицает, что я не нравлюсь его семье, но я-то чувствую фальшь в их лучезарных улыбках.
Мама Ильи замечает меня первой. Слегка удивленно приподнимает аккуратно выщипанные брови. Я растягиваю губы в самой сладкой улыбке, какой могу, и подхожу к ней.
- Здравствуйте, Ирина Александровна! Как приятно вас видеть, - я тянусь слегка обнять её.
Вокруг Ирины Александровны облако её несменного парфюма - «Шанель №5». Она покупает туалетную воду только во Франции. В свои пятьдесят с небольшим мама Ильи выглядит на сорок. У нее модное шоколадное каре, свои пухлые губы, большие голубые глаза и идеально красивое лицо без единой морщинки.
- Взаимно, Эллочка, прелестно выглядишь. - Бегло проходится по моему коктейльному платью и прическе.
Но глаза ее не радуются от встречи со мной. Мы перекидываемся парой ничего не значащих фраз. Чувствуется, что между нами сквозит холодность. И это такой контраст по сравнению с тем, как ко мне относилась мама Севастьяна. Я часто вспоминаю ее с того момента, как Илья познакомил меня со своими родителями. Свекровь относилась ко мне не хуже, чем к родной дочке. Возможно, потому что в браке с Севастьяном у меня не было детей от других мужчин. Но все же мне кажется, моя бывшая свекровь была более доброй, чуткой и человечной. Она приняла бы меня даже с детьми от других браков. А самое главное - мама Севастьяна была простой женщиной.
Чего не скажешь об Ирине Александровне. Она коренная москвичка в каком-то там поколении, ее отец был министром. Ирина Александровна с детства живет в одной квартире - пятикомнатной на Кутузовском проспекте. Она никогда не знала, что такое дефицит продуктов и вещей, поскольку в их семье всегда было всего в достатке.
Иногда я пытаюсь поставить себя на место Ирины Александровны и представить, что мой сын через двадцать-тридцать лет полюбит девушку с ребёнком от другого брака. Как я к этому отнесусь? Мне кажется, это не будет для меня причиной плохо относиться к избраннице Оскара. Или я так говорю, потому что сама являюсь девушкой с ребёнком, а значит, мое суждение необъективно?
Короче, я решила не терзаться переживаниями по поводу мамы Ильи. Какая разница, как она ко мне относится? Главное, Илья меня любит.
- Приятного тебе вечера, Элла, - Ирина Александровна натягивает улыбку, словно на съемочной площадке. Она не спросила ни как мои дела, ни что у меня нового. Само собой, не поинтересовалась жизнью Оскара. - Пойду поздороваюсь со своим другом.
Друг - это Игорь Петрович. А ведь они
