В объятьях врага - Лилия Райт
— Какая сумма нужна? — спросила Ада, сев на край кровати.
— Максим сказал, что для начала нужно двести тысяч…
— Рублей? — уточнила девушка.
— Конечно, рублей, дочка…
— Скажи Максиму, что я дам деньги. Я сниму эту сумму в банке и отдам ему, чтобы он заказал лекарство.
— Ада, спасибо тебе.
— Это для Идиль, я это делаю только ради неё, это не значит, что я когда-нибудь смогу простить тебя или Максима. — сдерживая пламя гнева, которое пылало в ней, говорила Адель.
— Может, поговорим, пока ждём, когда Иду привезут после операции? Мы не виделись почти шесть лет, нам есть что обсудить, дочка.
— Пять лет и восемь месяцев, если быть точнее…
— Я не хочу, чтобы ты всю жизнь ненавидела меня за то, что я сделала! Ада, я ведь не вечная… Наступит день, когда я покину этот мир и я не хочу предстовать перед богом с таким грехом за спиной. Давай хотя бы поговорим, пожалуйста. — умоляла она дочь.
— Об этом нужно было думать, когда ты этот грех совершала, а не тогда, когда тебе это выгодно. Ты выбрала из двух своих детей, одного. Ты решила, что Идиль должна жить как в раю, в то время, когда бросала меня в огонь! — говорила Адель, впиваясь ногтями в одеяло.
— Ида страдала, она влюбилась… Я боялась потерять её, боялась, что она что-то с собой сделает! Если бы у тебя был ребёнок, ты бы могла меня понять…
— Но у меня нет ребёнка! А знаешь почему? Потому что мужчина, которого я любила, за которого собиралась выйти замуж сделал ребёнка моей сестре. — выкрикнула она.
— Адель, я…
— Ты хотела поговорить? Тогда слушай! Я умирала, я задыхалась от боли, когда увидела Максима и Иду вместе… Ты помнишь это? Нет! Потому что тебе было всё равно, ты переживала только из-за Идиль. Когда Максим пришёл ко мне после всего того, что было у него Идой, когда он извинялся и просил принять его, просил уехать с ним и забыть обо всем, помнишь, что ты мне сказала? Ты просила меня бросить его, уступить моего любимого моей сестре… Почему она заслуживала любви, а я нет? — вытирая слезы, говорила Адель.
Сердце сжималось в груди, заставляя Ады испытывать невыносимую боль. Задыхаясь от боли и гнева, она впивалась ногтями в постель сестры ещё сильнее. Время не притупило её боль, не затянуло её душевные раны, не залечило дыру в сердце от потери сестры и любимого мужчины.
— Доченька моя. — потянувшись к Адель, чтобы обнять её, произнесла женщина.
— Не смей меня трогать, мама… Не смей! — убирая от себя руки матери, говорила девушка. — Всё могло бы быть иначе, если бы я послушала Максима, а не тебя. У меня могла бы быть семья, был бы ребёнок, меня бы любили…
— Но тогда Идиль была бы несчастна, она не смогла бы жить.
— А сейчас она счастлива? Максим любит её? — спросила Ада.
— Он хотя бы просто рядом с ней, она живёт тем, что любит его.
— Но любит ли он её? Любит?
Адель все эти годы интересовал этот вопрос, с этим вопросом она засыпала по ночам и просыпалась по утрам. Её сердце до сих пор учащенно билось при виде Максима и влечение спирало грудь, не давая дышать.
— Они счастливы, дочка. Живут как обычная семья, работают, воспитывают ребёнка.
— Значит, они те, кто не относятся к поговорке на чужом несчастье, счастья не построить. У них по всей видимости получилось стать счастливыми на пепелище моей любви. За что вы так со мной, мам?
— Прости меня, родная моя… Прости…
— Ты считаешь, что это возможно? Возможно ли простить предательство? Ты же не простила! Мам, ты не смогла простить отца за то, что он сделал, выгнала его из дома, а меня просишь простить. Как это возможно, скажи мне… — напоминая матери о её боли, когда ей изменил отец, спрашивала Ада.
Адель не хотела причинять ей боль, она лишь хотела достучаться до её совести напоминая ей о боли предательства, которую пережила и она в прошлом. Смотря на накатившие на глаза слезы матери, она понимала, что её сердечная рана ещё кровоточит.
— Не простила… Не смогла простить твоего отца… — сквозь слезы, отвечала женщина.
— Тогда как ты просишь меня простить тебя? Как ты осмелилась просить у меня прощение? Меня предал любимый, меня предала родная сестра, но и этого было мало, меня предала и мать. Единственный человек в этой ситуации, к которому я пришла в слезах, с которой поделилась болью, надеясь, что меня поймут, но нет… И ты меня предала! Вместо того, чтобы отчитаться Идиль, прогнать Максима из нашей жизни, ты прогнала меня! Прогналa родную дочь и оставила в вашей жизни этого предателя… Неужели тебе ни разу не было стыдно? Неужели ты не просыпалась ночью в слезах? Не спрашивала у тишины где и как сейчас твоя дочь? Ты вообще меня любила? — не в силах больше сдерживать рвущуюся из груди истерику и крик, спрашивала Адель.
— Прости меня… — стонала женщина, падая перед дочерью на колени, моля её о прощении.
— Что ты за мать такая? Как можно выбирать между своими детьми? — продолжала спрашивать девушка.
— Я тебя умоляю… Прости меня, дочка…
— Проси прощение не у меня! За свои грехи ты будешь отвечать перед богом…
Ада обхватила мать за плечи, поднимая с колен. Она не хотела, чтобы перед ней извинялись, только чтобы поняли её боль. Смотря в глаза матери, Адель видела боль, видела раскаяние, но от этого ей не было легче, от этого её боль не прошла.
— Я так виновата перед тобой! Я даже звонить тебе боялась всё это время… Только молила бога, чтобы у тебя всё было хорошо, чтобы ты была здорова. — говорила женщина, вытирая слезы.
— Ты тогда испугалась за Идиль, я это понимаю… И я боялась, что она с собой что-то сделает, но ведь и мне было больно. Ты даже не представляешь как больно мне тогда было… Уезжала из Озерного, я пообещала себе, что никогда сюда не вернусь, что ни за что на свете не приеду домой… — Адель больше не могла держать в себе боль, которая рвалась наружу потоком слов.
— Почему вернулась? — смотря на дочь, спросила женщина.
— Потому что люблю свою сестру… Не смотря ни на что люблю её. Помнишь, в детстве я защищала её от всех, дралась с мальчишками во дворе,
