Искра - Алеата Ромиг
Каждый из семи столов был заполнен шестью игроками и одним крупье. В комнате было еще несколько посетителей, без сомнения, чикагская элита. Никто другой не смог бы подняться на этот этаж, тем более через дверь. Большинство игроков казались озабоченными. Это была первая ночь турнира, и было слишком много столов и игроков, чтобы быть интересными наблюдателям.
К завтрашнему вечеру турнир сократится до пяти столов и тридцати участников. В субботу днем пять столов будут сокращены до трех. Наступит субботний вечер, останется один стол и шесть игроков. Вот почему я здесь, чтобы быть среди шестерых элитных игроков, шестерых, соперничающих за куш в миллион долларов.
– Мисс Миллер, ваше место будет ждать, – сказал джентльмен, который наблюдал за нашим столиком.
Я протянула ему одну из своих фишек.
– Спасибо. Это вам за беспокойство. Я сейчас вернусь.
От фишки в руке его улыбка стала шире, он кивнул.
Молодая девушка, которая когда-то жила на этих улицах, никогда бы не поняла, что такое чаевые в 1000 долларов. Та девушка исчезла.
Чаевые в размере 1000 долларов гарантировали, что мои фишки останутся нетронутыми до моего возвращения.
Хотя я никогда раньше не была в клубе «Регал», я бывала во многих подобных заведениях. Нельзя отрицать окружавшую меня атмосферу. Атмосфера была пропитана богатством. По моему опыту, многие подобные клубы утратили свое прежнее очарование, уступив место более современному внешнему виду и атмосфере. По сравнению с этим местом, остальные были стерильны. Клуб «Регал» славился удобствами на первом этаже: эксклюзивным стейк-хаусом, баром «Регал» и сигарной комнатой «Регал». Для членов клуба было припасено всё самое лучшее. Эти элитные члены клуба «Регал», без сомнения, считали себя выше других в этом городе; однако, даже с таким статусом, не каждый член добирался до верхнего уровня и до этой комнаты. Конференц-зал, в котором проходил турнир по покеру, был украшен кинозвездами и членами королевской семьи, а также ворами в законе.
Это было заведение, где говорили старые деньги, и новые деньги тоже были услышаны.
Чтобы оказаться здесь, требовались связи и/или репутация.
Моя репутация стала моим билетом.
Я играла на турнирах, прокладывая себе путь к элитным турнирам по покеру. На протяжении многих лет я сидела за столом напротив некоторых из лучших игроков мира. Короли и шейхи сдались под моим блефом. Конечно, они этого не знают.
Девушка не блефует и не болает.
Пробираясь между широко расставленными столами, мои высокие каблуки погружались в плюшевый ковер, я обнаружила, что восхищаюсь богатыми темными панелями, изготовленной на заказ лепниной и тяжелыми декоративными светильниками. Если бы кто-то из них был еще жив, я бы не удивилась, увидев Аль Капоне или Джона Диллинджера за одним из столов.
Я бы поставила свою жизнь на то, что они когда-то украсили эту комнату и заведение своим присутствием.
И я делала ставки – вот что я делала.
Выигрыш в этих ставках был моим средством к существованию, моим погашением долга.
С каждым шагом я осматривала комнату в поисках знакомых лиц за разными столами. В том, что пути пересекались, не было ничего необычного. Дерек Дэниелс и Линдси Болтон были двумя, кого я узнала. Если бы тщеславие было угрозой, я бы забеспокоилась.
Но это было не так.
В другом конце комнаты я мельком увидела Джулиуса Данна. Мужчине нравилась его фотография на обложках журналов. Ему было наплевать, это «Форбс» или «Сан». Он был убежден, что любая реклама – хорошая. В большинстве статей рассказывалось о его вечеринках и сексуальных подвигах. Если я правильно помню, он был шестой раз женат или, может быть, ждал седьмой.
Я выпрямилась при виде Мариона Эллиота. Почти вдвое старше меня, он был частью элиты еще до того, как я нашла свое призвание. Его деньги поступали от большой нефти, и, как бездонный колодец, он всегда приходил на турнир с неограниченным запасом капитала. Судьба была великодушна, не позволив нам когда-либо столкнуться лицом к лицу. Если бы я выиграла джек-пот, всё пришлось бы менять. Из всех присутствующих в комнате он был моей самой большой заботой.
Я кивнула джентльмену у выхода, и он ответил на мой кивок, открыв дверь для прохода. Обе стороны входа охранялись, впуская внутрь только соответствующую клиентуру. Даже то, что ты добрался до этого этажа, не гарантировало вход в зал для больших игроков.
Несмотря на мою репутацию и успех, всегда был небольшой укол иррационального страха, что по возвращении мое членство будет аннулировано — мир увидит во мне бездомную уличную бродяжку, которой я когда-то была в тени этого города.
Так же быстро я отогнала эту мысль. Выпрямившись и расправив плечи, я напомнила себе, а также всему миру, что та девушка ушла.
С тех пор я прошла долгий путь.
Чикаго был для меня всем: тут я родилась, жила, потерялась, выжила и тут моя жизнь сделала неожиданный поворот.
Сказать, что я сбежала, было не совсем точно. Однако каждая победа и каждый выигрыш приближали меня к этой мечте. Выйдя на просторную лестничную площадку, я глубоко вдохнула прохладный воздух. Шаг за шагом я пробиралась по лабиринту менее людных коридоров по пути к месту назначения. Было очевидно, что мало кто из женщин добрался до этого этажа; дамская комната была вдалеке.
Я начала думать о картах. Возможно, именно возвращение в Чикаго выбило меня из колеи. Я не должна была проигрывать последнюю партию, и я это знала. Город и его некогда знакомые достопримечательности действовали на меня так, как я не могла описать.
Мои мысли были заняты последней раздачей – одним бубновым валетом от внутреннего стрит–флеша. Последнее повышение было неучтенным риском. У меня было больше рук для игры и больше возможностей.
Рассеянность была ошибкой новичка, и я редко её совершала.
Я не видела его, пока не стало слишком поздно, пока я не завернула за последний угол в изолированный коридор, в котором находилась моя цель.
Большая рука обхватила мое горло, плечами я ударилась о стену. Я боролась за дыхание, когда меня подняли, пока только носки моих туфель на высоких каблуках не соприкоснулись с землей. Запах спиртного, без сомнения дорогого, предварял его слова, пока его темные, злобные глаза уставились в мои, а его хриплый голос зарычал.
– Ты проиграла тридцать штук.
Это не было случайным нападением. Я хорошо знала нападавшего.
Неспособная говорить, я моргнула, слезы наполнили мои глаза. Борясь за воздух, я подняла руки к его руке на шее.
Митчелл Леонардо был прав; я проиграла. Хотя
