Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина
— Да не переживай. Просто подпёр мою машину. Попросил сказать, как мы поедем, чтобы дать нам проезд, — сообщает он равнодушным тоном.
— И всё?
— Ну да, — говорит он, заставив меня нервно кивнуть головой.
Дура! Какая же ты дура, Катя! Думаешь он о тебе вообще вспоминает?! Да плевать ему на тебя! У него там невеста с идеальными формами и покладистым характером, готовая ему пятки лизать и ползать на коленях, а ты ещё, идиотка, напрашиваешься! Фу! Тошно от себя самой.
Сыта по горло.
— Знаешь, мы, пожалуй, можем ехать…Я не особо хочу тут оставаться…
— По правде говоря, я тоже…Оденешься пока? Я погрею машину и поедем…
— Хорошо, — соглашаюсь и иду к гардеробной. Там уже будучи одетой принимаю вызов от матери. Немного говорим с ней, но я не разглагольствую, потому что хочу нормально поболтать, когда останусь одна.
Когда Паша возвращается с улицы, вид у него такой, словно он на меня злится, но ничего не говорит, просто провожает до машины.
— Меня расстроила мысль о том, что ты вновь уезжаешь куда-то…Я искал тебя, — добавляет он, пока мы возвращаемся в общежитие.
— Зачем искал?
— Потому что всегда был влюблен в тебя, — сообщает он без заминок, а у меня сейчас случится обморок. Что ещё за глупости?
— Паш…Это всё лишнее…
Не успеваю что-то объяснить, как он бьёт по тормозам, заруливая в какой-то кармашек возле магазина.
— Это не лишнее, блин, Катя! Да я влюблен! Влюблен с десятого класса! И можно сказать всего этого я добился только ради того, чтобы отыскать тебя! Чтоб добиться расположения! А ты бегаешь от меня, как ужаленная! Связалась с каким-то криминальным выродком! И теперь…
— Не смей, слышишь, — агрессивно выдавливаю я, сцепив зубы. — Только продолжи его оскорблять, и я больше никогда с тобой не заговорю!
На его лице вдруг появляется защитная болезненная ухмылка.
— Вот как…Значит, всего пару месяцев и так конкретно крышу снесло, да? — спрашивает будто с издёвкой. — А знаешь ли ты, что он хотел мне приплатить, чтобы я как можно быстрее тебя оприходовал?! Сходу предложил до хуя бабла, чтобы я тебя трахнул?! Как тебя такая новость, а, Катюш?!
— Что?! — морщусь, выдавая панику за мерзость. Боль за отвращение. — Что ты, мать твою, сказал?!
— Что слышала, Катя! Он подошёл и сказал, цитирую по слогам: «Дам тебе триста штук баксов, если уведешь отсюда эту шлюшку и оттрахаешь на парковке за рестораном». Классно?! Тебе нравится такое в парнях?! Так его любишь?!
— Вообще-то не очень, — отвечаю с комом в горле, отстёгивая ремень. В груди всё разрывается на мелкие осколки. Какой же Глеб ублюдок…Какой же гнусный выродок…Как я его ненавижу!
Но мне нельзя так думать. Нельзя. Потому что у меня есть малыш. Он во мне и всё чувствует. А такие мысли причинят ему только вред.
— Рада была встретиться, Паша. И прощай, — захлопываю дверь в его машину и иду в сторону остановки, вытирая со щек жгучие невыносимые слёзы. На улице колотун, а мне не холодно, мне так, словно я умерла…
Если я раньше думала, что мертва, то ошибалась. Полная остановка сердца произошла сейчас. Когда я это услышала.
Вообще ни о чём не думаю, даже не сразу замечаю, что машина Паши следует за мной со скоростью черепахи до самого автобусного кармана.
— Катя, прости. Садись. Я довезу.
— Нет, — отвечаю сразу же. — Не утруждайся. Мы больше не увидимся. Я не хочу общаться.
— Давай я только довезу и всё. Обещаю, что больше не стану тебя беспокоить… — шепчет он, а я чувствую, что мои ноги мёрзнут.
Пять минут уговоров и отсутствие автобуса начинают играть роль. Мне нельзя стынуть. Это опасно для ребенка.
Сажусь к нему в машину только поэтому, и сама не знаю, что на меня находит. Я вдруг начинаю истошно рыдать, как полная идиотка. Вот так просто в машине человека, которого я не видела толком уже почти два года. Так больно на душе, что не могу остановиться.
Зачем он говорил все те слова о нас когда-то, если по итогу так гнусно обо мне отзывается?! Разве можно так возненавидеть?! Я ведь никогда бы не сказала про него таких мерзостей! Никогда бы вот так его не ранила!
Да я просто разрезана им на мелкие кусочки! Атрофирована! Уничтожена!
— Всё, не плачь, — шепчет Паша, успокаивая меня.
— Не могу…Не могу, — извожусь на нет. Всю трясёт. Кажется, что сейчас начну задыхаться. Как же это мучительно. Как же жестоко!
Лихорадочно хапаю воздух в салоне, чтобы хоть немного устаканить дыхание, но толком ничего не выходит.
— Да что между вами произошло, блин?! — выдаёт Павел рассерженно. — Не понимаю, что ты такого сделала…
«Предала, предала, предала…Не предавала!!!», — стучит моё сердце в ответ.
— Это не важно. Всё, Паш. Я успокоилась. Довези до общаги, — прошу его, на что он кивает, и его авто трогается с места. Я всё время молчу и смотрю в окно, ощущая, что мои кишки скручивает от боли.
Уже там благодарю его и собираюсь выходить, но он берёт за руку.
— Если что-то будет нужно, звони… — твердит он, на что я киваю и быстро юркаю из салона в сторону крыльца своей общаги. Цветы оставила в машине, серьги — тоже.
А сердце…Сердце — в том ресторане… В его ногах.
Правильно всё сделала. Если не считать тот факт, что он его топчет.
В комнату возвращаюсь с видом мертвеца, и Соня тут же это замечает.
— Ой…Что случилось??? — подпрыгивает она с кровати.
— Ничего. Просто видела Глеба и всё.
— Что? Где?! — удивляется подруга.
— Мы с Пашей ездили в ресторан… — меня вдруг снова распаляет, и я, начиная рыдать, выливаю Соне всё-всё, что со мной происходит, а потом не выдерживаю и добавляю. — Я беременна!
У подруги округляются глаза. Она замученно вздыхает и прикрывает рот ладонью.
— О, Господи, Катюш… Почему ты не скажешь ему обо всём?!
— Ты в своём уме?!
