Измена. Закрывая гештальты - Дора Шабанн
А теперь, из-за того, что наши дети достаточно взрослые и гостить у бабушек с дедушками им не впервой, я сижу в нашей «Астре» и, стараниями дорогого супруга, перемещаюсь по дорогам Ленинградской области в сторону Карелии. Лера гостит у бабушки Тани и дедушки Коли, родителей мужа, а Кот вовсю наслаждается гостеприимством бабушки Алены и дедушки Егора, моих родителей, соответственно.
Такое распределение неслучайно, ибо мои предки проживают в двух остановках от нас, так что у Костика по-прежнему рядом и спортшкола, где понятия «праздник» нет вообще, а тренировки есть, и друзья-товарищи по бесконечным уличным баталиям в снежных крепостях.
А вот взрослая и самостоятельная Лера умчала после Универа в пригород, где будет лопать бабушкины пирожки и слушать дедушкины байки все выходные. Возможно, на улицу даже не выйдет, пока не настанет пора в понедельник выдвигаться на учебу.
Ну, да, упустила я старшую. Выросла книжная и весьма асоциальная дочь, никакое студенческое братство этого воспитания за три года не исправило. И вряд ли за оставшиеся полгода четвертого курса что-то изменится.
Увы.
Глядя на постоянно пребывающую дома в книгах и гаджетах дочь, ругать вечно где-то носящегося сына язык не поворачивается, тем более что:
— Он же мужик! Ему надо нагуляться. Вот я в его возрасте… — постоянно напоминал мне супруг.
Страшные истории Ромкиных школьных похождений по Ораниенбауму, Петергофу и соседним пригородам, где он рос, долгое время были моими ночными кошмарами.
До сих пор не могу понять, как он вообще выжил там?
То с цыганами дрались цепями стенка на стенку, то воровали капусту на полях и сторож стрелял отнюдь не предупредительными, то от милиции убегали на угнанном мотоцикле по лесу и свалились, в конце концов, в канаву, где этот транспорт их и придавил. Гипсы на руках и ногах, рассеченные брови, ломаный — переломанный нос, куча наложенных швов на всем остальном теле…
И ничего:
— Вырос, выбился в люди, большим человеком стал! — как не забывает упоминать на всех семейных застольях его отец.
Самому Николаю Романовичу жаловаться и скромничать было не к лицу, ибо на заслуженную и выслуженную пенсию он уходил главным инженером одного крупного оборонного КБ и с трудом — никак отпускать на отдых не хотели. Но сыном и его постом генерального директора он гордился, как никто.
Мои тоже гордились. Ромиными успехами. На его фоне то, что я почти десять лет работала в администрации одного из старейших и крупнейших районов города, было мелочью, абсолютно не заслуживающей внимания.
Не то, чтобы я удивлялась.
Для моих родителей я всегда была: «так себе, а вот Андрюша!». С тем, что младший брат — средоточие добродетелей, а дочь «не получилась», я свыклась годам к двадцати.
Но больно было до сих пор.
Может, именно поэтому со временем, когда ни мое высшее образование, полученное по указке родителей, ни замужество, ни двое детей, рожденных в законном браке, ни какая-никакая карьера в аппарате муниципального управления так и не принесли ни их принятия, ни любви, ни поддержки, я и превратилась в эту холодную и скучную «Арину из планово-экономического»?
А мужу моему каково жить со мной такой?
Хотя, мне кажется, что он и не заметил всего этого моего эмоционального окукливания.
Сначала наши чувства полыхали, потому как вынуждены были прорываться сквозь преграды, а после, когда все успокоилось, устаканилось и устроилось — притухли.
А сейчас, внезапно вырванная из моего привычного приличного и спокойного мирка, я могу посмотреть вокруг и на супруга с неожиданного ракурса.
— О, гляди, заправка, — бормочет Ромка и сворачивает с трассы.
Не возражаю, потому что хочу уже размяться.
— Иди возьми кофе и френч-доги, я пока заправлюсь, — продолжает рулить ситуацией и послушной женой мой драгоценный.
Бензин, туалет, кофе — стандартный набор в дороге. Сидим за столиком в темноте февральской ночи и мерном гуле круглосуточной активно посещаемой станции.
Рома жует, что-то просматривает в телефоне, хмурится.
А я гляжу на него и понимаю, что не люблю мужа.
Уже.
Нет, я не хочу, чтобы он достался другой. Но это обычное собственничество.
Мысль и новость революционные.
Я же замуж выходила по «Великой Любви». Там даже имел место жестоко отвергнутый «бывший».
Вот такая я сучка была в институтские годы, да.
Самой сейчас смешно.
Глава 4
Босиком по стеклу прошлого
Наш брак с женой держится на том, что мы оба считаем, что все дебилы.
Ну, то есть, уходить некуда.
Роман Николаевич Романов
Игорь — моя первая серьезная любовь и первый мужчина. История наша не сложилась, и я до сих пор не знаю в глубине души — могла ли?
Учились мы в параллельных группах, пересекались на общих лекциях потока ежедневно. С первого взгляда он для меня был самый красивый, привлекательный, яркий, короче — идеальный. А я была обычной заумной серой мышкой, скромной и ужасно в себе не уверенной, потому восхищалась издали. И молча.
Когда этот идеал вдруг обратил на меня свое благосклонное внимание, я сначала охренела, а потом просто не поверила.
Но Игорь настаивал.
— Ты не должна ходить одна по темным улицам, — и внезапно подхватывал меня у метро, провожая до дома.
— Сегодня у меня есть дела перед парами, но до института можем вместе доехать, — шептал в макушку, неожиданно заходя следом за мной в вагон. И незаметно на нашей станции растворяясь в толпе.
— Смотри, какой смешной торт, — появлялся вдруг из-за стеллажа в магазине у моего дома.
Он был везде и нигде.
Продолжал изящно и еле уловимо как бы ухаживать.
Это я сейчас понимаю, что все происходящее на моем втором курсе, было достаточно странным. Но тогда мне, обделенной в принципе вниманием противоположного пола и не представляющей собственной привлекательности, было очень ново, остро, ярко и странно.
Мы стали встречаться, но тайно.
То есть мы сталкивались у метро и ехали до института вместе, а там расходились в разные стороны и активно игнорировали друг друга. А после пар, вновь встречались в метро и возвращались вместе домой.
И однажды мы, конечно же, поехали ко мне.
Вот так все и вышло.
Остро, сладко, захватывающе. И очень больно. На разрыв.
У нас была общая, одна на двоих, тайна.
Да, но в глубине души мне все еще казалось, что я недостойна.
Быть с ним, быть Игорем публично названной «его девушкой». Мое место в
