Кто такая Даша? - Нина Резун

– Я не понимаю, зачем вам это? Зачем вам вкладывать деньги за сомнительное удовольствие? С чего вы решили, что получите его со мной?

– Ты нравишься мне. Мне нравятся твои глаза. Один – как ясный солнечный день, второй – как темная августовская ночь. Я даже не знал, что такие бывают. Я бы предложил тебе отношения без торгов, но разве бы ты согласилась? Я женат, и не собираюсь разводиться. И для такой девушки, как ты, это наверняка препятствие. Этика, мораль и все такое. Как еще я могу тебя увлечь, если не деньгами? Которые тебе, по всей видимости, очень нужны.

Я как завороженная смотрела на него и в ушах эхом отдавались слова: «Один – как ясный солнечный день, второй – как темная августовская ночь». Какое поэтическое сравнение! Мне никогда не говорили подобных слов. Никто вообще не делал комплимент моим глазам. Они многим казались странными и диковинными, и кто-то даже называл их дьявольскими. Но разве это комплимент? И вдруг такая лирика!

– Для чего тебе нужны деньги? – спросил Роман Викторович, и я вышла из-под его чар. – Ведь не ради одежды.

Я освобождаюсь из его рук и снова беру стакан, допиваю остатки воды.

– Мне надо… сделать ремонт в квартире. Нас топили и… пострадали стены, мебель. Пахнет сыростью и… появился грибок.

И это было правдой. Только деньги я брала не для этого. Мой брат наркоман, и я нашла частную клинику, где лечат зависимость «со стажем». В среднем курс лечения длится полгода. Оплата помесячно или сразу за весь курс. Недешево. Но дают гарантию, что возврата к наркотикам не будет. Если пациент действительно настроен на исцеление.

– Ты подавала в суд на соседей? Чтобы они возместили тебе ущерб.

– Нет. Наверху живет одинокая бабушка, у нее маленькая пенсия. Как я могу подать на нее в суд?

– Но смысл делать ремонт, если она снова тебя затопит?

– Я вызвала ей за свой счет сантехника, и ей починили трубу, которую прорвало. Будем надеется, других порывов не будет.

Шеф как будто бы удивлен моим ответом. А что я такого сказала? Разве он не поступил бы также, если бы его сверху топил человек, который не может позволить себе заменить трубы? Ведь в большей степени страдает моя квартира. Какой у меня был выбор?

– Вернемся к нашему разговору, – продолжает Храмцов. – Конечно, ты можешь взять кредит в банке. А потом выплачивать его пять лет, и переплатить банку половину стоимости твоего кредита. А то и больше. Или… ты можешь взять деньги у меня. Ничего не возвращать. И получить удовольствие, – он выдержал паузу, сделал глоток кофе и продолжил: – Сколько тебе нужно?

Сколько? Торги начались? Хорошо, Лера, отключи свои внутренние моральные установки, и подумай, сколько тебе надо, чтобы решить все твои проблемы? Сто пятьдесят тысяч? Двести? А если погасить другой кредит? Что? Мне должно быть стыдно? Если уж продаваться, то задорого! Четыреста? Даст он такую сумму? Или попросить больше, и тогда может он не осилит, и весь этот разговор мы забудем, как страшный сон?

– Пятьсот тысяч, – говорят мои губы, еще не успев договориться с головой.

Еще немножко на ремонт, – соглашается голова.

Он кривит губы, и я не понимаю, много это или мало.

– Сколько комнат в квартире?

– Две.

– Неплохо. Могу дать свою бригаду. Сделают быстро и качественно. И уложишься в эту сумму.

Ох! Я и забыла, где работаю. Лучше бы я придумала другую причину. Но для него это был бы идеальный вариант, и он ничего не терял. Но мне не нужен ремонт. Вернее, нужен, но не его силами. Он наверняка станет контролировать финансовые затраты, и удивится, если не досчитается четырехсот тысяч.

– Нет, спасибо, я поищу специалистов сама.

– Не доверяешь моим?

– Будет немножко странно, если ваши работники станут делать у меня ремонт. Пойдут всякие слухи. Я думаю, они никому не нужны.

– Да, ты права. Значит, ты согласна?

– А вы дадите мне эту сумму?

– Да. И премиальные каждый месяц. На всякие женские «хотелки».

– А если мне что-то не понравится, я должна буду вернуть деньги?

– Ну, разумеется.

– Все?

– Всё зависит от проведенного вместе времени. Если ты дашь деру в первую же ночь, то вернуть надо будет всю сумму.

– А если вам не понравится после первого раза?

– Я терпеливый, – и улыбнувшись, добавил: – У тебя будет испытательный срок. Скажем… три ночи. На четвертую встречу ты должна знать, что мне нравится, и как меня удовлетворить.

– А если я не справлюсь?

– Вернешь девяносто процентов от суммы. Но я уверен, у тебя все получится. Ты способная девочка.

– Почему я должна вам верить?

– Верить – чему?

– Что вы не будете издеваться, все по обоюдному согласию и… что еще вы говорили?

– Мы можем заключить договор, в котором пропишем по пунктам все условия.

И что я буду делать с этим договором? Он думает, я пойду с ним в суд? И буду обо всем этом во всеуслышание рассказывать? Но я промолчала. Пусть уж лучше договор – будет хоть что-то, чем можно его придержать.

– И как долго это будет продолжаться?

– Пока мне не надоест.

– А если вам надоест после четвертого раза, я должна буду вернуть какую-то часть денег?

– Нет, если от отношений отказываюсь я, ты ничего мне не возвращаешь.

– А мы можем установить какой-то срок? Максимальный, после которого я буду с вами в расчете?

– Например?

– Ну скажем, полгода.

Пока идет лечение. Мало ли какие расходы еще потребуются.

– Хорошо, меня устраивает. Обсудим другие условия?

А я уже согласилась? Ну видимо да.

– Говорите.

– Первое. Внешний вид. Ты позволишь? – он коснулся моего лба, освобождая его от челки. – Ты не должна стричь волосы, или совсем чуть-чуть, чтобы подравнять длину. И надо отрастить челку. Она давно не в моде, и прячет твой лоб. Он у тебя красивый.

Он отпустил мои волосы и провел рукой по моему уху.

– И красивые уши. Почему они не проколоты?

Они были проколоты. Когда-то. Я носила сережки. Золотые. Которые дарила мне мама. Но когда началась вся эта история с Жераром, все золото в нашем доме оказалось в ломбарде.

– Они заросли.

– Черт с этим. Я все равно больше предпочитаю распущенные волосы, уши будет не видно.

Храмцов провел пальцами по линии моего округлого подбородка, по тонким губам, по маленькому курносому носу.

– Все неплохо. Глаза вообще вне конкуренции.

Я вдруг ощутила себя лошадью, которую выбирают на продажу, и не удержалась от колкости.

– Зубы показать?

– Я видел