Соседские войны (СИ) - Чар София
К слову, о виноватых…
В одно мгновение я решила одну проблему и обзавелась еще большей. Виновник, устроивший этот бедлам, обнаружился на полу рядом с лужей чего-то цветастого. И этот пушистый виновник, откинув лапы, лежал как-то совсем не весело.
– Ворон?
Вся бравада и желание придушить пятнистого гаденыша разом сошли на нет. Зловредное создание даже не пошевелилось, и стоять в двери дальше я просто не могла. Каким бы паршивцем он не был, но это же Ворон! Осторожно переступая лужи и остатки колб, я с горем пополам все же добралась до кота, чувствуя, что начинаю волноваться. Кот не шевелился, лежа в разноцветной луже реактивов. Уже окончательно забыв о том, что еще несколько минут назад сама хотела свернуть ему шею, я осторожно подняла Ворона. Кот тряпочкой обвис в моих руках и это стало последней каплей.
– Так, не смей умирать, котяра, не смей!
Понимая, что вообще ничего не могу сделать, я бросилась к выходу, в темный коридор. И стоило мне только переступить порог и оставить освещенное помещение за спиной, как «тряпочка» в моих руках вдруг взвилась, царапая руки. От неожиданности я только крепче прижала кота к себе, сдавливая его в объятиях. Ворона это вдохновило мало, и по коридору пронесся недовольный рев.
С яростью тигра кошак вырвался из моих рук, бросившись вперед.
– Ах ты холера! – не хуже кота взревела я, бросившись за светящейся мочалкой.
Да здравствует люминесценция, теперь уж я паршивца не потеряю!
В этот момент мне не было дела ни до убитого реактивами платья, ни до скорого приезда светил науки. Только бы поймать паскудника и выкупать в туалете, предварительно замочив там. С головой.
– Стой, аскарида!
Дико заорав в ответ, отступающий вражина только ускорил бег. И в другой момент я, может, вспомнила бы о том, что я вообще-то неспортивная девушка на каблуках, но сейчас мне было не до этого: желание содрать с паршивца шкурку было сильнее. Закрытые двери аудиторий не оставляли места для маневров гаденышу и он резвым мячиком катил по прямой. Но справедливое возмездие в моем лице отставать не спешило.
– Убью паскуду-у-у-у!.. – успела крикнуть я, прежде чем ощутила, что лечу.
Недолго и бесславно лечу вперед, навстречу свету и полу. Рухнув, я не сразу поняла, что за дикий звук разнесся по коридору, пока не ощутила, как в руку впились когти. Бешено шипя, Ворон вцепился в мою руку, пытаясь освободить хвост, в который я вцепилась мертвой хваткой.
– С-с-с-обака… – прошипела я не хуже котяры.
Понимая, что выхода нет, я потянула зверя на себя, принявшись паковать его в свою юбку. До лаборантской как-то дотащу, пока людей нет. Поглощенная занятием, я не смотрела по сторонам, твердо уверенная, что до приезда делегации у меня еще час.
Зря думала.
От пакования утробно рычащей твари меня отвлекло вежливое покашливание. Машинально обернувшись вправо, аккурат к проходу к университетскому холлу, я так и замерла, сжимая края юбки.
«Египетский еж…» – только и успела подумать я, ошарашенно глядя на нашего ректора во главе педагогического коллектива и группку гостей.
– Эм… Кот испугался, выпачкался… – невнятно промямлила я, предусмотрительно сжимая пушистого гаденыша через ткань юбки, чтобы не вырвался.
Ближе всех ко мне оказался наш ректор, сверля меня взглядом из-под моноброви, одной чертой пересекавшей весь лоб. И что-то в этом взгляде мне не понравилось, по крайней мере до того времени, когда Ворон в моих руках не предпринял попытку вырваться. На миг из импровизированного свертка показалась кошачья голова с зеленым ухом, но тотчас была упрятана обратно. И, видимо, явления знакомой морды оказалось достаточно, чтобы спасти меня от увольнения.
Ладно, котяра, пока один-один.
Засуетившись, Леонид Викторович принялся оживленно жестикулировать.
– Все хорошо, не обращайте внимания! Это наш лаборант, подающий надежду молодой ученый и борец за права животных!
От неожиданности я икнула, машинально опустив взгляд к Ворону, что снова показал голову из узла ткани. Ворон презрительно посмотрел на меня. Видимо, тот факт, что я не прибила вредную животину, он к борьбе за свои права не приравнивал.
Тем временем ректор резвым колобком подкатился ко мне, быстро подзывая кого-то.
– Артур, отвезите Машеньку домой, ей нужно привести себя в порядок и кота куда-то определить! – быстро скомандовал он, и я изумленно уставилась на него.
Вот и верь после этого в людей, начальство и светлое будущее! От негодования я на мгновение даже дар речи потеряла. Я, конечно, провинилась, но наказывать меня Вороном – слишком уж! Справляясь с эмоциями, я едва не разжала руки, но меня остановил взгляд ректора: достаточно выразительный взгляд, который вынудил только крепче перехватить ткань юбки.
И пока наш коллектив, прикрывая собой «борца за права животных» в моем лице, просеменил на второй этаж вместе с гостями, ректор быстро заговорил:
– Машенька, вас сейчас отвезут домой, это чудовище выбросите где-то по дороге, и дело с концом. Только так, чтобы он назад не вернулся точно, Артур поможет.
Сперва я вообще не поняла, о чем глаголит наш дорогой начальник. Как это Ворона выбросить? Это же… Ворон! Но заподозрить Леонида Викторовича в юморе было так же сложно, как подошедшую тумбочку маркировки «Артур» в интеллекте. Невольно нахмурившись, по-прежнему удерживая кота в юбке, я смерила взглядом вначале Кривулина-старшего, потом Кривулина-младшего, и лишь после этого опустила взгляд.
– Вот и ладненько, пойдемте, Машенька, пойдемте! – тотчас засуетился Артур, расплываясь в улыбке.
Но ничего «ладненько» не было. До машины пришлось добираться на полусогнутых. При этом о том, как выгляжу со стороны, я предпочитала не думать, понадеявшись, что мой бег кривой рысью никто не успел запечатлеть на долгую и вечную память. Оказавшись в салоне авто, я невольно нахмурилась, занятая двумя мыслями: как бы не вымазать обивку реактивами и что делать с Вороном. Первое холодило мне кошелек, второе – душу. Кот моими душевными терзаниями не проникся, но и вырываться перестал. Только утробно рычал и выпускал когти на любую попытку передвинуть его.
– Ну что, может, через мост поедем? – забравшись на водительское сидение, как-то слишком уж жизнерадостно предложил Артур, вводя меня в состояние легкого ступора.
– Эм… Это крюк в лишние километров пять. Зачем?
Я, конечно, понимаю, что бешенной собаке пять километров не круг, но все же…
– Да разберемся с котярой, чтоб наверняка уже не вернулся. А то я вывозил его уже, приперся! – все так же жизнерадостно ответил «светило науки».
Хмыкнув, я невольно вспомнила сюжет, что еще год назад крутили по местному телеканалу. Ролик, где Кривулин с пеной у рта распинался о гуманизме, праве животных на жизнь, одним словом – зеленел на радость Гринписа. И от этого было особенно мерзко, ведь я все еще помнила, как эта тумбочка влетала к нам на занятия по физиологии и как принялась отстаивать права лягушек. Отстаивать весьма успешно – к окончанию пылкой речи мы всей группой были готовы дружно отложить лягушек и препарировать его. И вот теперь этот природозащитник собирается утопить кота. И не просто кота, а Ворона!
Глубоко вдохнув, понимая, что за это решение я еще поплачусь, я все же подала голос:
– Не нужно никакого моста, давай ко мне. Я забираю кота.
В ответ раздался рокот заведенного двигателя и издевательский смешок:
– Машенька, ты реактивов нанюхалась? Этот говнюк тебе квартиру разнесет!
От этого покровительственного тона мне захотелось не делать ничего. Просто разжать ладони и дать волю биологическому оружию под кодировкой «Котэ-Ворон». Удержаться удалось в основном потому, что нападение на сына ректора стало бы последней, пусть и приятной, нотой моей карьеры в институте.
– Я все равно ремонт собралась делать! – оптимистично отозвалась я, улыбаясь с максимальной любезностью – так, что свело челюсть.
– Эм… Ну, как знаешь. – все же отозвался Артур и наподдал газу.
