Джуд Деверо - Талисман любви
В общем, Колин начинал воспринимать весь этот проект как настоящее бедствие.
Что касается последней соискательницы, так она даже не соизволила явиться на ленч. Впрочем, похоже, мать уже решила, кого наймет, и знать ничего не желала о третьей. Но Колин все же надеялся, что ту, другую студентку интересует что-то помимо семейной собственности.
— Мама, — сказал Колин, когда они направились в столовую обедать, — я думаю, что другая женщина должна быть здесь и что тебе следует с ней поговорить.
— Я уже узнала все, что должна была о ней узнать. Давай просто пообедаем в приятной компании, ладно? Кирк и Айла такие забавные, не правда ли?
— Да, живот от смеха надорвешь, — сказал Колин. Мать величественно проплыла мимо него. Колин ее догнал. — Я только подумал…
Мать обернулась к сыну.
— Если тебя так заинтересовала та девушка, тогда ты за ней и поезжай. Я оставила ее в гостевом доме и полагаю, что она все еще там. — С этими словами миссис Фразьер прошла в столовую.
Родители Колина заняли места на разных концах стола. Глядя на мистера Фразьера, не трудно было догадаться, что ему меньше всего хочется находиться в этой комнате. Ланни сел рядом с хорошенькой мисс Айлой. Импозантный Кирк сел по другую руку от Ланни.
По другую сторону стола стояло еще три прибора. Одно место занял Шеймас, два других предназначались для Колина и третьей соискательницы.
Миссис Фразьер жестом пригласила старшего сына занять место за столом.
Колин сделал шаг, но сесть за этот стол не мог себя заставить.
— Я, — сказал он, — я… — Он ткнул пальцем в пространство у себя за плечом, очевидно, имея в виду направление, в котором располагался гостевой дом, и сбежал. Прыгнув в кабину внедорожника, он умчался прочь.
К тому времени как Колин подъехал к гостевому дому, у него окончательно испортилось настроение. Он так хмурился, что брови сошлись у переносицы. Припарковав «универсал» на лужайке перед домом, он поднялся на веранду. Из того, что он успел заметить в поведении первых двух соискателей, Колин сделал вывод, что нелишне было бы узнать, чем дышит третья. Радовало уже то, что машины перед домом не было и она не грузила в багажник все, что могла унести из гостевого дома. Как только мать додумалась оставить ее тут без присмотра? Гостевой дом был полон ценного антиквариата — прямиком с того аукциона в Англии. Весь этот антиквариат привезли сюда через две недели после того, как доставили документы.
Колин уже взялся за ручку двери, ведущей в библиотеку, готовый ворваться, чтобы застать злоумышленницу врасплох, как вдруг увидел ее через стекло. Она сидела на протертом старом ковре, прислонившись спиной к книжным полкам. Золотистые волосы почти закрывали ее лицо. Вокруг нее стояло шесть коробок с документами.
Он продолжал наблюдать за ней, когда она наклонилась, опустив на пол что-то похожее на пожелтевшее от времени письмо, и начала делать записи в блокноте, используя ручки разных цветов.
Когда девушка подняла голову, Колин решил, что она увидела его через стекло, но глаза ее имели странное мечтательное выражение, и он понял, что она видела не его, а что-то такое, что существовало лишь в ее воображении.
Теперь он мог лучше рассмотреть ее лицо. Она была симпатичной. Не красивой, как его подруга Джин, не божественно прекрасной, как его кузина Сара, но милой. Колин подумал, что эта девушка выглядела так, словно… словно библиотека — самое подходящее для нее окружение. Так должна выглядеть девушка, которая ходит в церковь по воскресеньям и по пятницам готовит жаркое в горшочке.
Что поразило Колина больше всего, так это то, что он никогда в жизни не видел человека, который бы выглядел таким… ну, таким счастливым. Если бы Колина попросили описать, как, по его мнению, выглядит человек, занятый тем делом, для которого создан, то он бы указал на нее. Доведись Шеймасу нарисовать ее портрет, он назвал бы его «Удовлетворенность». А может, «Уместность». Или еще: «Своевременность».
Хмурая мина сошла с его лица. Именно такую картину он себе представлял, когда его мать впервые заговорила о том, чтобы нанять кого-то, кто занялся бы изысканиями, связанными с историей их семьи.
Улыбнувшись, он повернул ручку и отворил дверь. Как ни жаль, но ему придется потревожить ее мечты…
Легкий шум в дверях вспугнул Джемму и вывел из забытья. Она взглянула на крупного импозантного мужчину, стоящего в дверях.
Рубашка, которая была ему чуть тесновата. Ей подумалось, что этот мужчина с густыми бровями и таким большим телом часто внушал людям если не страх, то некоторые опасения.
Только не ей, Джемме. Странно, но она сразу же восприняла его как своего, как старого знакомца. Удивительным образом рядом с ним она чувствовала себя вполне комфортно. Гораздо комфортнее, чем в обществе миссис Фразьер с бриллиантами в ушах.
Поднявшись на ноги, Джемма улыбнулась ему, и эта улыбка действительно шла от сердца.
— Здравствуйте. Вы здесь, чтобы доставить меня на ленч? — Она посмотрела на часы. Они показывали половину второго. — О Боже. Я его пропустила, да?
— Все съели без вас, — сказал Колин, закрывая за собой дверь, и кивком указал на открытые коробки на полу. — Нашли что-нибудь интересное?
— Любовь, трагедию и кое-что, что, как некоторые считают, является волшебством.
Он опустился в просторное кресло у застекленной двери.
— Вы обнаружили все это за столь короткое время?
Повернувшись к нему спиной, она потянулась за коробкой. При этом просторные брюки ее чуть натянулись, и Колину лучше удалось разглядеть ее стройный силуэт. По этим ножкам не скажешь, что она целыми днями просиживает штаны.
— Пока я ничего не могу сказать наверняка, — вздохнула она, — но думаю, что здесь может быть спрятано настоящее сокровище. — Она снова взглянула на него. — Вы один из сыновей миссис Фразьер?
— Я самый старший, Колин. — Он наблюдал, как она аккуратно раскладывает бумаги на полу в стопки и складывает на полки. В ее движениях не было суеты, и ему это нравилось.
— А я Джемма. И кажется, я совершила непростительную грубость, пропустив ленч. Айла и Кирк никогда бы…
— Они слишком заняты подсчетом столового серебра, чтобы заметить, кто присутствует, а кого нет, — сказал Колин.
Обернувшись, она посмотрела на него с удивлением.
— Вы довольно прозорливы, да?
— He-а. Я всего лишь бывший футболист. Большой и тупой.
Она понимала, чего он добивается своими легкомысленными замечаниями. Он кое о чем хотел ее спросить, и она готова была дать ему ответ.
— Это вы-то — большой? — сказала она. — Вы шутите? Меня официально назначили наставницей университетской футбольной команды, и рядом с двумя моими учениками холодильные шкафы с двойными дверьми кажутся Дюймовочками.
