Те, кого ты предал (СИ) - Лу Берри
Господи, ну и стыд!
— Вы ещё тут? — поинтересовалась сухо, не без труда взяв себя в руки и подавив желание завыть от того, что ещё один человек стал свидетелем моего позора.
— А где же ещё мне быть? — снова взметнул он брови в насмешливом удивлении. — Во-первых, мы с вами не договорили, а я, видите ли, весьма любознателен по натуре. Ну а во-вторых, ваш диалог был настолько интересным, что я увлекся и начисто забыл, что подслушивать нехорошо.
В его глазах цвета лазури, однако, при этом не промелькнуло ни малейшего следа раскаяния.
— Ну а в-третьих… — продолжил было Роман, но тут Саша резко очнулся.
— А он какого хрена тут делает?! — снова набросился на меня муж.
Я ощутила, что вся эта ситуация уже достала меня до чёртиков. Да будет вообще этому конец?
Впрочем, ответ я знала — нет. Потому что это было только начало.
— Ты меня спрашиваешь? — огрызнулась устало.
Роман снова вступил в диалог. Новым тоном, ещё мне незнакомым, с жёстким сарказмом заметил:
— Ну конечно. Ведь спросить меня он брезгует… или просто трусит?
Я заметила, как на скулах мужа гневно заходили желваки. Но он молчал…
— Ну а в-третьих, — как ни в чем не бывало продолжил Роман, — я не хотел бросать тут вас одну с этим экземпляром…
— Я могу за себя постоять, — отмахнулась слабо на эти слова.
— Ладно. Но кое-что я сделать просто обязан. Уж извините…
И с этими словами он так быстро и резко замахнулся, что я осознала происходящее только тогда, когда моя туфля, которую Роман все ещё держал в руке, врезалась аккурат мужу в лоб.
— Это тебе твоя совесть передавала, Шурик, — коротко прокомментировал Роман.
Я тихо охнула, а Саша окончательно вышел из себя. Бросившись на Романа, он попытался повалить его на землю, но тот ловко подставил подножку и на земле, в грязи, оказался в одно мгновение сам Саша…
— Ну, мне пора, — спокойно заметил Роман. — Спасибо за гостеприимство, Настя. До свидания.
И с совершенно невозмутимым видом пошёл прочь. В то время, как муж неловко ерзал по земле, пытаясь встать, но каждый раз неуклюже поскальзываясь…
— Может, поможешь мне, в конце концов?! — проревел он гневно.
Я посмотрела на него сверху вниз:
— Зачем? Грязь тебе очень к лицу.
Терпеть все это и дальше не было ни сил, ни особого смысла. Поэтому я тоже развернулась и зашагала прочь, к дому — там меня ждали дети…
А позади меня раздавались ругательства одно смачнее и цветастее другого — это Саша все ещё пытался встать на ноги…
Но в конечном итоге ему это все же удалось. Потому что вскоре он меня нагнал, вцепился грязными руками в рукав моего платья…
— Значит, защитничка себе уже нашла?! — зло выплюнул мне практически в лицо. — О чем вы тут шушукались, пока я там извинялся перед гостями за твоё поведение?!
Я с отвращением попыталась вырвать у него свою руку, но не тут-то было.
— Я его видела впервые в жизни, — отрезала хлёстко. — И знаешь что? Меня достало слушать твои бредни! Так что убери от меня свои грязные лапы и выметайся отсюда ко всем чертям собачьим!
Он опешил. А потом яростно дернул меня на себя, выдохнул сквозь зубы…
— Это, вообще-то, мой дом. И все тут — моё! Не забывай об этом, Настенька!
Я с невиданной для себя силой оттолкнула его и звук рвущейся ткани прошёлся по нервам, как разряд тока.
С оторванным рукавом и, что хуже всего — с разодранной в клочья душой, я произнесла напоследок только одно:
— Это мы ещё посмотрим.
И, не оглядываясь, торопливо направилась к дому.
Не в силах поверить, что именно с этим человеком прожила столько долгих и, как казалось, счастливых лет…
Может, все, что сегодня случилось — это просто кошмарный сон?
Но боль, поселившаяся слева, за грудиной, была настоящей. Так могло болеть только в реальности…
И с этим мне как-то предстояло отныне жить.
***
Глава 6
Первым делом я направилась к летнему душу, чтобы наскоро ополоснуться, несмотря на прохладу, опустившуюся на землю вместе с ночной темью.
Хотелось смыть с себя всю грязь этого дня — не только физическую, но и ту, невидимую, но такую ощутимую, в которую меня безжалостно окунули самые близкие, как я думала, люди.
Я зло терла кожу грубой мочалкой, но ощущала — от поселившегося внутри отвращения, от стоящего в горле омерзения мне не избавиться уже, наверно, никогда.
Он и она… Воображение живо подкинуло картинку того, как они… вдвоём… возможно, даже у нас дома, когда меня там не было… развлекались, и ни у кого из них, видимо, не было по этому поводу ни малейших угрызений совести…
В глазах закипели слезы от вопроса, всплывшего в голове помимо воли: почему я так мало значила для тех, кто значил для меня так много?..
Чувство тошноты усилилось. Проглотив его, я отбросила усилием воли все эти мысли и побежала в дом. Наскоро переоделась в самую простую одежду — старые джинсы и пуловер, и пошла туда, где я была сейчас нужнее всего…
Лиза уже спала, свернувшись комочком, прильнув головой к коленям бабушки. Антон же поднял на меня взгляд и сердце моё заболело: столько тревоги, непонимания и вопросов там сейчас было…
— Как ты тут? — спросила негромко, присаживаясь рядом с сыном на кровать.
Он отложил в сторону книгу, которую держал в руках, и, глядя на меня чересчур серьёзными для своих одиннадцати лет глазами, спросил:
— Папа теперь уйдёт к тете Кате?
Я понимала: ему нужен конкретный и честный ответ. Но у меня его попросту не было. Я пока и сама ничего не знала толком, хотя все уже, наверно, понимала.
Конечно, нам с мужем нужно будет нормально поговорить и все обсудить. Но сделать это мы сможем только тогда, когда оба будем готовы к нормальному диалогу. А не тогда, когда один набрасывается на другого с необоснованными, непонятными обвинениями. И, что самое поразительное во всей этой ситуации, обвинителем выступала вовсе не я.
— Я не знаю, — сказала ему единственную правду, какая сейчас у меня была. — Но обещаю — мы с тобой все обсудим, как только мне будет, что сказать. Ладно?
Сын кивнул. Конечно, мои слова ничуть его не успокоили, но что ещё я сейчас могла?..
— Я люблю тебя, — пробормотала, притягивая его к себе и целуя в макушку. —
