Измена. Простить или отомстить (СИ) - Блэк Дана

Веронике не смешно.

Мне тоже.

Сверлю его глазами. На этом гладком широком лбу сейчас будет дыра.

Давид перехватил мой взгляд.

И посерьезнел.

— Ладно, как там твоя блефаропластика? Решилась? — он откинулся на стуле и окинул Веронику профессиональным оценивающим взглядом. — У меня как раз завтра окошко освободилось после обеда. Могу тебя принять.

Я невольно уставилась на веки Вероники.

Ее умело подкрашенное лицо покрылось красными пятнами. Она открыла рот и глотнула воздух. С возмущением выпалила:

— Ну, Давид, это уже перебор. Ты…

— Понял, понял, — муж выставил ладони вперед в обезоруживающем жесте и встал. Подтолкнул девушек. — Сейчас, подождите меня, я подойду.

— Давид, — уже тоже собралась подняться, но руки мужа легли на мои плечи.

— Любимая, я быстро. Видишь, пациентка нервная? А я ляпнул, не подумав, при всех. Неудобно вышло. Блефаропластика — дело такое. Интимное.

— Почему она тебя про маму спрашивала? — дернула плечом, сбрасывая его руки.

— Потому, что это мамина знакомая. Дочь ее какой-то подруги. Лиля. Давай я отойду на секунду, извинюсь, ладно? Не дуйся, любимая, — он поцеловал меня. — Пара минут — и до самого утра я твой.

Глава 8

ДАВИД

Отошел от столика и перевел дух.

Черт возьми.

Вероника статуей замерла рядом с оркестром — те в углу пиликают какую-то заунывную дрянь. Хочется скрипку им в зад засунуть.

Сегодня и так градус драмы зашкаливает.

— Ты совсем офигел? — набросилась она на меня, едва я подошел ближе. — Блефаропластика, серьезно? Я уродка по-твоему?

— Нет, конечно, зайчон. И будь тише, прошу.

— Так, а какого ты при всех меня так унижаешь?

— Зайчон, извини. Это профессиональное, — сунул руки в карманы. Абзац, как у меня пальцы дрожат. — Ругаться будем или спокойно поговорим? И давай отойдем? — покосился на оркестр.

— Ты мне сказал, что сегодня занят с мамой, — Вероника махнула подруге, которая как раз уселась за столик. — И, кстати, Света тебя не знает. Откуда ты ее помнишь?

— Может, ошибся.

— Целоваться не будем?

Повернулся на нее.

Вероника насмешливо изогнула губы.

Блин, раньше не замечал, но форму губ ей тоже стоит подправить. Иначе с возрастом ситуация лишь усугубится.

— Целоваться принципиально? — пальцы в кармане сложил крестом по привычке из детства.

— Хотелось бы, — Вероника усмехнулась. Глянула мне за спину. — Или боишься, что мама наругает? Кстати, Давид. Твоя мать очень хорошо выглядит. Свежо. На больную не похожа.

— Ты сама прекрасно видишь, что это не мама.

— Тогда кто?

— Сестра.

— Да ну!

— Да, зайчон.

До чего я докатился…

— Правда, сестра? — недоверчиво переспросила Вероника.

— Да.

Прости, любимая. Я проклят, проклят…

— А почему ты нас не познакомил? — морщинки на лбу Ники разгладились. Она с любопытством выглянула из-за моего плеча. — Вы не похожи совсем. Ты не говорил, что у тебя есть сестра. Может, за стол меня пригласишь?

— Лучше иди к подруге, Ника. А завтра увидимся.

— А если я сейчас хочу? — встала она в позу.

После таких заявлений я сразу шлю лесом.

Но если Вероника лесом пойдет до Лили — мне останется мыло и веревку покупать. Да я скорее убью, чем позволю кому-то обидеть мою жену.

— Зайчон, — подступил ближе. Терпение. Бог тоже терпел. — Сестра не в настроении. Не вытащи я ее сегодня в ресторан — знаешь, чем могло кончиться? Попробуй, угадай.

— Дава, я не ребусы пришла разгадывать, — она с раздражением отбросила волосы за спину. — И ты опять меня оскорбляешь. Я дипломат или кто? Я на нескольких языках разговариваю. И ты действительно думаешь, что я подход к твоей сестре не найду?

— Ей муж изменяет.

— Боже.

— Да. Такие красивые женщины как ты — они ей сейчас поперек горла. Ты, правда, хочешь, чтобы она посмотрела на наше счастье, а потом пошла в хозяйственный магазин, купила самый большой нож, дождалась, пока муж уснет и отрезала ему…

— Всё, всё, дошло. Красота не только спасет мир. Она же его и убьет, — Вероника самодовольно улыбнулась. И погрустнела. — Боже. Как дико. Да, ты прав. Но я ведь не знала.

— Теперь знаешь.

— Да.

Если после такого вранья у меня не отсохнет язык — я сегодня же ночью пущу его в ход с Лилей.

И отправлю любимую на вершину блаженства.

— Ладно, Дава, позвони мне завтра?

— Конечно.

— Привет сестре, — Вероника завиляла бедрами к столику.

Пальцы свело судорогой.

Вытащил руки из карманов, встряхнул.

Развернулся и двинулся к нашему столику.

Я по краю пропасти хожу, не иначе.

Всё.

Хватит.

Я заигрался.

Никаких больше женщин.

Кроме Лили.

Я люблю ее, безумно люблю.

И никому не дам разрушить наше счастье.

Глава 9

ЛИЛЯ

— Беги, встречай, — скомандовала мама, отойдя от окна. — А я пока посмотрю что еще можно к столу подать. Бедновато, не находишь?

— Мам, это просто семейный ужин.

— Ох, я даже не знаю. Натан и Татьяна могут решить что мы им не рады.

Мама продолжила что-то бубнить про сервировку, блюда, обстановку. А я пошла открывать дверь родителям мужа.

Собраться мы решили у моих родителей на даче. Когда-то на этом участке стоял скромный домик: кухня, две маленькие спаленки, огромный чердак и не менее большой погреб. Приезжали мы на дачу не отдыхать, а работать. Но после нашей свадьбы Давид сделал моим родителям подарок, и построил вместительный коттедж на месте старого домика.

— Татьяна Павловна, Натан Арнольдович, — расцеловала я родителей мужа. — Как добрались?

— Живыми, — отмахнулся свёкор.

— Хорошо добрались, Лилечка. Какая ты куколка, — свекровь в противовес своему мужу всегда многословна и очаровательна. — А платье почему свободное? Уж не животик ли ты прячешь?

— Нет, это такой фасон.

— Тебе рожать пора, а не фасоны обсуждать.

Я улыбнулась свёкру, оставив его замечание без ответа. Проводила родственников в гостиную, и мы расселись за столом.

Ловлю эти моменты. Родители у нас с Давой отличные. У Давида строгий отец, и мягкая мама. У меня наоборот: мама — кремень, а папа — балагур и рубаха-парень. Семьи наши сдружились, ни разу свекровь мне не нагрубила. А моя мама на Давида чуть ли не молится. Семья всем на зависть.

Я пытаюсь радоваться, пытаюсь наслаждаться семейным ужином. Но не выходит. В последние дни я сама не своя. Такое чувство, будто я с ума сошла. Не понимаю, был тот ночной разговор с Никой или это мигрень и таблетки подарили мне галлюцинацию. Сначала я успокоилась, но после встречи в ресторане с той девушкой мысли снова начали одолевать.

— Милая, что-то не так? Устала? — прошептал Давид, заправляя локон мне за ухо.

Я покачала головой и получила нежный легкий поцелуй.

— Давид, — позвала, и муж повернул ко мне голову.

Не знаю что ему сказать, в глаза смотрю. И в них любовь вижу, восхищение.

— Что?

— Крошка, — сделала вид что смахнула крошку с уголка его губ.

— Рыбки добавить? Вот соус, специально для рыбы. А это для мяса, — услышала мамин голос. — Кстати, нам из Грузии брат такой бальзам привез! Сейчас к столу подам.

Мама так суетится, что мне неудобно. Она — тот случай, когда гостеприимства слишком много. Но сколько бы я ни говорила ей, что мы родственников принимаем а не королевскую чету — мама отмахивается. Говорит что слишком многим мы обязаны Давиду, и лебезить, то есть быть радушной хозяйкой — самое меньшее что она может сделать.

— Хороший дом, — крякнул свёкор. — Крепкий, основательный.

— Благодаря Давиду, — расплылась мама в улыбке.

— Да, дом отличный. Но вы и сами постарались с обстановкой, уютно у вас. А ковёр какой прелестный! Персидский? — обратила внимание свекровь.