Снеговик - Элина Градова
* * *
— Ты, где, пропала? — это Снеговик, да ещё и недовольно, по-хозяйски, понимаете ли! Принимает мои котомки.
— Нормально! — врезавшись сразу в оба косяка краями обруча, возмущаюсь, — понаписал всякого! А мне исполняй… — в это время за спиной раздаётся характерный щелчок и звяканье дверной цепочки, затем знакомый скрип, так и есть!
— О, Анна Степановна! — восторгается, заглядывая мне за спину Айсмен, — милости просим! Я тихо фигею, оборачиваюсь, а там…
Моя любимая соседка при параде с брошью под самым горлом на столетней крахмальной блузе, и в руках у неё большущее блюдо горяченьких, вкусненьких, ароматненьких пирожков!
— Ой, — радостно воскликает баба Нюра, — вот, как раз, и Мариночка вернулась! — Мариночка?! Да я от неё, кроме как малохольная сказочница, или ещё чего похлеще, иных эпитетов ни разу не слыхала! А тут Мариночка! Ещё на грудь давай упади, старая кошёлка!
— Да, да! У меня и чайник уже вскипел! — подтверждает нахал, втаскивая меня боком за обруч в квартиру, гостеприимно освобождая проход, продолжающей щебетать соловьём, соседке.
Нет слов! Чтобы скрыть острое недовольство и не вытолкать взашей пару, спевшуюся в моё отсутствие, ухожу переодеваться в спальню. Слышу, как они по очереди нахваливают друг дружку, ну, прям друзья, не разлей вода! Тоже мне петушка и кукух! Считаю до пятидесяти пяти, успокаивая нервы, и выхожу из укрытия.
Картина, предстающая моим глазам эпична: брутальный мачо, в порнографических серых трико по щиколотки, с обнажённым сексуально-притягательным торсом, едва прикрытым по центру моим розовеньким фартучком, где и нашёл-то? Я уж сто лет не помню, куда сунула его и когда, разливает чаёк, как вышколенный официант дорогого ресторана. А мадам Анна Степановна сидит на главном месте, лаская его влюблённым взглядом и, подсовывает в рот, думаю, уже не первый пирожок,
— Ммм — слышу стон восторга, — ка кукно! — с набитым ртом, а туда же! Вкусно ему, видите ли! Я может, тоже хочу!
— Мариночка, попробуй-ка мою стряпню, — радостно переключается соседушка, — ты с чем любишь? Вот тут с капусткой, а вот с луком и яйцом, а вот эти круглые с яблочками!
— С капустой, — отвечаю хмуро, но соблазн, помноженный на аромат сдобы, делает своё дело, сердце моё мягчеет. Но буквально на миг!
— Вы её сильно-то не пичкайте, дорогая Анна Степановна, Маришка решила начать новую жизнь, на диете с сегодняшнего дня! — воспитатель нашёлся!
— С заашнео! — парирую в ответ, пирог проглатывается сам, чуть ли не с пальцами, и я тянусь за следующим.
— Можно, конечно, и с завтрашнего, — шлёпает по руке Айсмен, — но и сегодня не наглей!
— Ну, ради знакомства? — умоляет за меня баба Нюра, всё-таки, она ничего, а пироги — песня!
— Хорошо! Только ради Вас, несравненная моя Анна Степановна!
Старушка млеет, облизывая глазами соблазнительного атлета, который, разлив всем чай, сам уминает уже четвёртый или пятый пирожок, так это только из того, что я видела!..
* * *
— Всё, считай, это были твои последние плюшки! — строго говорит Снеговик, затворив дверь за бабой Нюрой, которая никак не желала уходить, но снабдив её напоследок пакетом мандаринок, Айсу, всё-таки, удаётся распрощаться с гостьей.
— Как ты успел её подцепить? — игнорирую нравоучения, — это моя главная врагиня!
— Была! — продолжает он безмятежно, — милая такая бабуся. Не цеплял я её, она сама в двери позвонила, что мне прятаться? Я ж не преступник!
— Ну, конечно! Только хозяйка за порог, так она тут, как тут! И чего хотела?
— Соли… — банально, как мир! — сказала, тесто на подходе, а у неё соль закончилась, даже начинку посолить нечем!
М-да, чего-чего, а соли у меня в достатке. И перца полно!
— А дальше?
— А дальше ты видела, — пожимает плечами, — я её обезвредил, больше не врагиня.
— Кем представился?
— Фитнес-тренером, сказал, есть такая услуга «Фитнес-тренер выходного дня», — смеётся, изображая, как он выжимает гири.
— Так ты только на выходные? — почему-то становится тоскливо.
— Ну, выходные нынче длинные, — размышляет, почёсывая взъерошенный затылок, — а там посмотрим…
Глава 6
Вспоминаю, что Айс обещал рассказать мне свою историю,
— Наступило время признаний! — не сомневаюсь, что опять наплетёт какой-нибудь ахинеи, но бред про то, что я его слепила из того, что было, не выдерживает никакой критики.
— Сначала сумки надо разобрать, — нашёл отговорку. Они и, правда, стоят нетронутые в углу на кухне, разве что, мандарины ушли к бабе Нюре.
— Хорошо, но учти, я не забуду!
Мы дружно и не очень разбираем мои покупки. Не очень, потому что шоколадка с «Рафаэлло» летят в помойку!
— Это кощунство! — рвусь к мусорному ведру, но мой тиран не пускает, перехватывает прямо у цели.
Оказываюсь в его крепких лапах, прижатая к мощной голой груди! А она горячая, пахнет приятно! Именно по-мужски приятно. Не могу разобрать: отголоски дорогого стойкого парфюма и запах тела. Вкусно. Будоражит! До головокружения. Сопротивляюсь, только не понимаю, зачем? Неловко и, в то же время, признаюсь себе, жалко будет, если отпустит.
А он отпускает, сбив мой праведный гнев, и я теряюсь, не зная, что делать дальше. Но за сладким больше не лезу, Снеговик победил…
Он, кажется, тоже немного растерян, слишком интимно получилось, якобы увлечённо исследуя содержимое сумки, продолжает разбор покупок,
— Завтра приготовлю тебе образцовый диетический завтрак и обед, — говорит подозрительно хрипло, а я сразу соглашаюсь, и чтобы выйти из неловкости, добавляю,
— А сегодня мы есть уже не будем?
— Пирогами не наелась?
— Я гипотетически… До ночи ещё долго.
— У тебя есть йогурт или творог, и вообще, на ночь жрать вредно, — он уже в порядке, справился легко.
— Это несъедобно в принципе! — я тоже отошла и представила творог, застрявший сухим комком у меня в горле.
— Запомни, если тебе не нравится еда, значит, ты просто не хочешь есть, — нормально? — и вот ещё что, — добавляет, — чуть не забыл! Завтра сюда в двенадцать придет парикмахер-стилист приводить тебя в человеческий вид, — опять опустил, такое не проглотить,
— А сейчас у меня нечеловеческий вид? — думала, оправдываться начнёт, но ошиблась,
— Нечеловеческий! Сейчас в лучшем случае тянешь на неандертальца, — вот это приложил! Почему он так груб со мной?
— А, ты на придурка! — выгоню нафиг! Чего я его терплю? Обижаюсь и ухожу с кухни. По дороге в комнату запинаюсь за ещё один груз. Ах, да! Это же барахло, как выразилась Машка «на бедное место». Поднимаю и возвращаюсь,
— На вот, примерь! — пуляю в него, что есть силы, но получается не очень эффектно, тяжёлый — зараза, — а то, вдруг, неандерталец ещё и людоедом окажется! Побежишь тогда, куда глаза глядят! Хоть не голышом…
